Корнелия Функе - Король воров

Проспер видел: Моска, Риччио и Оса все время исподтишка косятся на Сципио, который, чтобы было куда вытянуть свои длинные ноги, расположился с краю стола. Видимо, они искали хоть что-то знакомое в его новом облике, но находили немного. Да, время от времени Сципио приглаживал рукой волосы, как делал это прежде, и брови он вскидывал вроде бы по-старому, но в остальном даже Просперу он казался теперь совсем чужим. И, похоже, он тоже чувствовал это. Хотя и улыбался, ловя на себе робкие взгляды своих друзей.

— Ну, синьор Массимо, когда ты намерен объявиться у родителей? — спросил Виктор, дождавшись, когда Лючия с глубоким вздохом тоже сядет за стол.

— А разве я обязан? — спросил в ответ Сципио, пристально разглядывая зубцы своей вилки. — Вряд ли они так уж опечалены моим отсутствием. Так что если я и навешу свой дом, то разве что тайком, взглянуть, как там моя кошка.

— Но ты не можешь бесконечно мучить родителей неизвестностью, — сказал Виктор и, не выдержав, взял-таки себе порцию лапши, делая вид, что не замечает строгого, неодобрительного взгляда Лючии. — Неважно, что ты там думаешь о своем отце, но нельзя же оставлять его всю жизнь мучаться мыслью, что сын его утонул в канале или был похищен разбойниками.

Сципио ничего не отвечал, только водил вилкой по скатерти.

— Но если он не хочет, Виктор! — вмешался вдруг Бо. — В конце концов, он уже взрослый…

— Взрослый? Ну и что из того? — И только Виктор собрался сообщить, что он думает о взрослости Сципио, как дверь отворилась и вошла Ида. Она тащила за руку Барбароссу, который, видя, что все недоуменно на него смотрят, строптиво уставился в потолок.

— Вашему приятелю впредь запрещается передвигаться по моему дому без сопровождения, — сердитым голосом объявила Ида. — Он без спросу хозяйничает в моей лаборатории, роется в ящиках моего письменного стола и слопал все мои конфеты.

Барбаросса побагровел, как перезревший помидор.

— Я есть хотел! — заорал он. — Я куплю вам другие конфеты, лучше ваших, как только снова буду при деньгах. Сколько же раз я должен объяснять: мой бумажник остался на этом треклятом острове! Завтра, как только откроются банки, я сниму деньги со счета, возмещу вам расходы на конфеты и куплю себе наконец приличную одежду. Это просто позор, такому человеку, как я, расхаживать в этих лохмотьях. — И он, наморщив нос, брезгливо пощупал на себе пуловер, который одолжил ему Бо.

— Вот, пожалуйте. — Ида неласково подтолкнула его к единственному свободному стулу между Риччио и Бо, а сама взяла себе табуретку и устроилась рядом с Виктором.

— Я слышала, ты просто умолял Проспера и Сципио взять тебя с собой? — спросила Оса через стол. — Так будь добр, веди себя прилично, хорошо?

— Этот паренек не только конфеты крадет, — желчно заметила Лючия. — Я застукала его с нашими последними серебряными ложками. И фотоаппарат он тоже успел за пазуху упрятать.

Риччио захихикал, и Проспер заметил, что он смотрит на Барбароссу не без восхищения. Зато Бо, прихватив тарелку, вылез из-за стола и на приличном отдалении уселся прямо на ковре.

— Я с ним рядом сидеть не буду, — объявил он решительно. — А то он еще и лапшу у меня стащит.

Барбаросса в ярости запустил в него оливкой. За что Оса тут же наградила его оплеухой.

— Все, хватит! — рявкнул Виктор. — Что происходит? Не сходите с ума из-за этого маленького поганца.

Лючия с глубоким вздохом встала из-за стола.

— Синьора, я ухожу домой, — объявила она, складывая салфетку. — Может, вам стоит все-таки запереть этого карапуза в чуланчике, раз уж он собрался здесь ночевать.

— Еще одна выходка, Барбароска, — сказал Сципио, когда дверь за Лючией закрылась, — и ты проведешь сегодняшнюю ночь на собственном прилавке. Там очень уютно. За окном темень, хоть глаз выколи, дождь по стеклам барабанит, а наш ненаглядный Барбароска, один-одинешенек, лежит на прилавке и только зубками от страха лязгает.

Барбаросса надул губы и молча уставился в свою тарелку. Оса, Моска, Риччио, Проспер — никто даже глядеть не хотел в его сторону. Ида о чем-то шушукалась с Виктором.

— Может, дать на тебя объявление, Барбароска? — Сципио откинулся на спинку стула и потянулся, выбросив вверх свои длинные руки. — Несносный малыш четырех-пяти лет ищет себе любящую маму. Или ты собираешься один перебиваться? Боюсь, Ида в качестве приемной матери в твоем случае уже исключается.

— Да уж, этому не бывать, — подтвердила Ида, бросая в рот оливку. — Но койку в приюте Милосердных сестер для столь уважаемого человека всегда могу устроить.

— Нет уж, спасибо! — Барбаросса наморщил нос. — Не нуждаемся. К тому же, если я и вправду буду вынужден искать себе приемную мать, мой выбор никогда не падет на женщину, которая раздаривает свое фамильное серебро каким-то сиротам и разгуливает с распущенными волосами.

Ида чуть не задохнулась от такой наглости.

— Похоже, ты очень хорошо знаешь, что тебе нужно, Рыжебородик, — пробурчал Виктор. — Одна беда: тебя из-за прилавка почти не будет видно. Но ничего, не беспокойся, монахини в сиротском приюте все причесаны безукоризненно.

Риччио снова захихикал, но Барбаросса с такой силой саданул его под столом ногой, что у бедняги слезы выступили на глазах.

— Уж как-нибудь я управлюсь, — провозгласил Рыжая Борода. — Денег в банке у меня более чем достаточно.

— Ах вот как? — Виктор и Ида обменялись понимающими, насмешливыми взглядами. — И ты считаешь, банк спокойно выплатит деньги Эрнесто Барбароссы какому-то пятилетнему малышу?

Барбаросса с мрачной физиономией налил себе бокал красного вина.

— Когда я снова вырасту большим, — пробурчал он, кидая на Проспера и Сципио угрожающие взгляды, — я поквитаюсь с каждым, кто не помешал мне влезть на эту треклятую карусель. Я…

— Заткнись, Барбароска, — прервал его Проспер. — Точно так же, как и мы, ты дал честное слово не говорить об этом деле! Кроме того, я знаю двух псов, которые ждут не дождутся, когда ты снова соизволишь пожаловать на их остров.

— Да не слушай ты его, Проп, — сказал Сципио, закидывая одну длинную ногу на другую. — Кого вообще интересует, что там лопочет какой-то шкет? Его и слушать никто не станет, какие бы небылицы он ни рассказывал.

Остальные разом вскинули головы. На какое-то время в столовой Иды повисла тишина, словно все надеялись все-таки услышать хоть слово о таинственных приключениях, выпавших на долю Проспера и Сципио. Но эти двое только переглянулись и промолчали.

— Ну что ж, Барбароска, — изрек Риччио и хлопнул Барбароссу по плечу. — Добро пожаловать в мир гномиков.

— Убери лапы! — пискнул Барбаросса. — Что ты о себе возомнил? Попрошу без фамильярностей, ты, шпана! А ты? — Барбаросса вперил взгляд в Бо, который все еще лежал на ковре. — Что ты на меня глазеешь? Все время глазеет на меня, понимаешь, как собака.