Хенрик Тамм - Затерянный город

– Ваши подданные прибыли, мой император, чтобы услышать ваш справедливый приговор.

– Да-да! – откликнулся Истрадиус.

Секретарь продолжал:

– Они осознали, что совершили ошибку, и пришли сюда по доброй воле. Не так ли? – спросил он, глядя на друзей.

– По доброй воле, ваше величество император Истрадиус, – в один голос проговорили друзья. – Мы стоим перед вами, чтобы принять ваше императорское наказание, чтобы мы могли ещё лучше служить вам, наш господин. Мы должны знать своё место, ваше высочество.

Тимми слышал, как произносит эти слова. Но звучали они механически. Секретарь подошёл к трону и встал рядом с императором. Наклонившись к уху Истрадиуса, он что-то прошептал.

Лицо Истрадиуса побагровело, а кустистая борода подпрыгивала вверх-вниз, когда он говорил.

– Стало быть, это вы – те самые преступники! Ваши проступки не имеют оправданий, и список обвинений огромен. Вот лишь несколько примеров тех преступлений, за которые вы будете осуждены:

• злоупотребление доверием;

• восстание против империи Сансория;

• порча роскошного имущества империи;

• наглость думать самостоятельно без разрешения на то правительства и использование идей, зародившихся в собственной голове;

• сильные чувства, не подчиняющиеся государству.

И наконец, вы спешили докопаться до истины, невзирая на все постановления правительства.

Вот в чём мы обвиняем вас. Признаёте ли вы себя виновными?

В зале повисло гнетущее молчание. Лишь слабое дуновение ветра нарушало тишину. Секретарь снова наклонился к Истрадиусу и что-то прошептал. Наконец друзья заговорили хором:

– Виновны по каждому пункту, наш император.

В знак повиновения все упали на колени. Мисс Виндерфельт опустила глаза и горестно покачала головой.

– Отлично. Поскольку это ваше первое преступление, я буду милостив. Посему я приговариваю каждого из вас к… быстрой смерти. Вместо долгой и мучительной.

– Блистательный приговор, мой император, – произнёс Секретарь.

На этом судебное заседание завершилось. Секретарь посмотрел на команду ниндзя и улыбнулся, а лицо Истрадиуса снова стало вишнёво-красным. Мисс Виндерфельт, которая так и сидела, опустив голову, решила, что всё пропало. Её последняя попытка потерпела неудачу. Даже Тимми ощущал в каком-то тайном уголке души намёк на грусть. Он понимал, что случилось нечто ужасное, но чувства оставались смутными, не приобретали конкретных очертаний. Дроиды зажужжали, готовясь подхватить их и отнести к месту казни.

В этот момент в зал вошла Матильда.

Мисс Виндерфельт едва ли не подпрыгнула от изумления, Секретарь обернулся, а император Истрадиус прикусил язык. С широко распахнутыми глазами Матильда оглядела помещение. Затем подошла к друзьям, сидевшим на полу.

– Тимми! Симон! Флорес! Я так и подумала, что вы забрались сюда. Меня подбросили эти смешные металлические существа. Они совсем не разговорчивые какие-то.

Но Тимми и остальные лишь смотрели на неё с пустыми равнодушными глазами. Истрадиус вышел из себя и принялся читать вслух отрывки из своей книги. Он выплёвывал слово за словом, но это не помогало. Маленькая Матильда стояла и с восторгом смотрела, как изо рта у него брызжет слюна. В конце концов, он захлопнул книгу и уставился на Секретаря.

– Ничего не происходит? – проревел он.

Но Секретарь не знал, что ответить.

– Что-то не так, мой император. Похоже, это не действует на совсем маленьких детей.

Император буквально закипел от злости. Лицо его перекосилось, лысая голова блестела от пота.

– А о чём твоя книга? – спросила Матильда.

– О правилах! О порядке! О послушании! – прохрипел Истрадиус.

– Зачем тебе это всё? Это же ужасно скучно! У вас что ли нет книг с историями или сказками?

– Истории и сказки запрещены!

– Но почему?

– Потому! Они опасны! Перестань задавать глупые вопросы!

– Но почему истории и сказки опасные?

– О! От них возникают дерзкие идеи. И люди начинают думать самостоятельно.

– Похоже, ты раздражён, уважаемый император. Я всего лишь маленькая девочка, но знаешь, что я думаю? Мне кажется, самое ужасное, что может случиться, – это когда тебе скучно. И мне кажется, тебе очень скучно. Но я могу рассказать тебе историю, которая тебя развеселит, – спокойно сказала Матильда.

Император буквально закипал от злости. От ушей у него стал подниматься дым, лицо побагровело, глаза почернели. Но Матильда, кажется, ничего не замечала. С большими глазами и румянцем на щёчках она начала рассказывать.

– Жила-была рыба. Огромная оранжевая рыба. Её сделали из железа и оживили при помощи магии, жила она в гроте под землёй, где спали звёзды. В рыбе расположились звери-изобретатели, они заботились о невидимых лошадях, помогавших рыбе плавать. Однажды рыба вышла в море, потому что один человек с очень большой бородой и массой блестящих медалей потерял свою фантазию, и нужно было помочь ему её найти. Звери-изобретатели так переживали за этого человека, что забыли спросить девочку, которая им помогала, не хочет ли она поехать с ними. Девочка на самом деле была очень умная и знала очень много о фантазиях. К счастью, девочка ничего не боялась: взяла и запрыгнула внутрь через отверстие как раз перед тем, как рыба погрузилась в воду. Некоторое время рыба плавала кругами и искала, но потом заблудилась и встретила Руперта, гигантское морское чудовище, которое принялось за ней гоняться. Сначала рыба немного испугалась, но потом поняла, что Руперт просто одинокий и грустный, так что они подружились. Потом рыба продолжала искать свой собственный путь и плыла среди гор, перевёрнутых вверх тормашками, и больших скал, раскрашенных во всякие смешные цвета. Однажды ночью, когда рыба любовалась прекрасными звёздами, море позавидовало ей и превратилось в большие волны, которые попытались проглотить рыбу.

Пока Матильда говорила, глаза императора ещё больше сузились, а от его лысой, блестящей головы повалил дым. Тимми и его друзья тоже слышали рассказ Матильды – от этих наивных, ярких, полных живой фантазии слов в них пробудился лучик надежды. Они смотрели на Матильду, и плотный туман, окружавший их, начал понемногу рассеиваться.

Секретарь с презрением смотрел на Матильду. Он знал, что тёмное колдовство, исходящее от коварной книги, очень сильно, и потому не волновался. Он решил пока не вмешиваться.