X Ньюкомб - Гарфилд

– О-о-о-й, – застонал один из этих людей, одетый в шерстяную рубашку. – Больше не смешите меня.

Один мужчина, из тех немногих, сохранивших вертикальное положение, видимо, отвечал за остальных:

– Послушайте, братья Ордена Енота! У нас на все пять минут! Затем мы уезжаем!

– Босс! – жалобно произнесла одна из огромных меховых голов. – Роки... ик!.. смешит меня.

– Это наша последняя остановка до самого центра города! Какое бы у вас ни было дело, лучше всего начать его выполнение оттуда. Зигги-загги, зигги-загги! Заг! Заг! Заг!

– Зигги-загги, зигги-загги! Заг! Заг! Заг! – весело ответили ему все остальные, даже те, кто больше не мог стоять. Затем все они изобразили руками тайный знак Ордена, после чего отправились в туалет.

Гарфилд навострил уши. Центр города? Это мне подходит! Он подбежал к окошку туалета и прыгнул на подоконник. Затем он протиснулся между планками турникета и запрыгнул на полку, аккуратно выбирая дорогу между мягкими, пушистыми головными уборами, которые мужчины сложили в ряд следом за туалетной бумагой. Гарфилд обнаружил свободное место почти у самого края и тихонько занял его, свернувшись в форме шапки и свесив хвост.

Пока Еноты мыли руки, между ними разразился морской бой.

– Эй, Скотт! – крикнул Енот по имени Марк. – Руки вверх!

Со злобной усмешкой Марк бросил мокрое полотенце прямо в Скотта. Оно шлепнулось прямо ему на нос, съехало на пиджак и приземлилось прямо на блестящую лысую голову брата Джима, который нагнулся, чтобы завязать шнурки. Видимо, это была самая смешная вещь, которую они видели в своей жизни, и все братья Ордена стали весело шлепать друг друга по спине.

Видимо, цель их жизни – показывать другим, как не надо жить .

Снаружи раздался громкий голос, оборвавший веселье в туалете:

– Ладно, ребята! Возвращайтесь в автобус! Берегись, большой и сердитый город! Приближаются братья Ордена Енота! Зигги-загги, зигги-загги! Заг! Заг! Заг!

Весело крича, братья вытерли руки о пиджаки и стали хватать свои шапки. Они стали толкаться в проходе, пиная друг друга и веселясь, как на Первое апреля.

Братья, как смогли, выстроились в очередь, чтобы залезть в автобус. Все они весело хохотали, даже те, кто еле стоял на ногах. На расстоянии Еноты выглядели как клумба пушистых золотисто-каштановых цветов, раскачивающихся на ветру. Одного брата шатало так сильно, что ему было сложно держать голову прямо.

– О-о-о-й, – стонал он. – Моя шапка весит целую тонну.

Опохмелись, братец Енот!

– Рой надрался в стельку! – хихикал брат Скотт. – Это не шапка тяжелая, эта твоя голова огромная!

Братья разразились смехом и прижались друг к другу, чтобы не упасть, хотя одному из них это все-таки не помогло.

Улыбаясь, как Чеширский кот, Гарфилд выпустил когти и вцепился ими в волосы Роя, чтобы не упасть, пока тот на ощупь поднимался по ступенькам в автобус. Рой споткнулся в проходе и упал на свое кресло головой вперед, не переставая при этом смеяться.

Устал ходить, скороход? Может, стоит перейти с пива на ананасовый сок?

Рой мгновенно захрапел, широко раскрыв рот. Автобус с грохотом покинул стоянку и выехал на дорогу. Некоторые пассажиры еще были в состоянии распевать: «В Техасе я пил не меньше, чем в Теннесси». Брат Марк исполнял сольную партию. Автобус мчался по дороге все быстрей, и Гарфилд выглянул в окно, безуспешно пытаясь увидеть механического кролика.

Никто, особенно Рой, не обратил внимания на то, как шляпа медленно сползла с его головы и плюхнулась на пол автобуса. Гарфилд прошел под сиденьями, аккуратно лавируя между неистово топающими братьями Ордена Енота.

«Теперь все вместе!» – закричал брат Марк, и все Еноты присоединились к пению.

Когда толпа обессилела от веселья и пения, Гарфилд заметил, как много сумок лежало на полу вокруг него. Он поднял голову, и его острый кошачий нос принялся за работу. По большей части он чуял только грязные носки, но кот знал наверняка, что где-то неподалеку должна находиться еда. Гарфилд учуял, что из огромной хозяйственной сумки, стоящей через ряд от него, исходит волнующая смесь запахов арахисового масла, желе и болонской копченой колбасы. Кот заметил блеск пластиковой упаковки, торчащей из сумки. Есть!

Гарфилд припал к земле. Ловкий охотник заметил свою жертву, спрятавшуюся глубоко в расщелине. «Ага! Вот ты где!» – усмехается он . Гарфилд тихо полз, приближаясь к бутерброду со всей ловкостью, выработанной сотнями поколений кошек. Ловкий охотник склоняется над своей обреченной жертвой и смотрит ей прямо в глаза, давая знать, что ее дни уже сочтены. В предвкушении Король Джунглей облизывается, просовывает голову в расщелину, раскрывает пасть...

– Эй, Эрл! Не хочешь сыграть на губной гармошке?

Вдруг сверху опустились две мясистых руки и стали копаться в хозяйственной сумке. Гарфилд отскочил как раз вовремя. Его глаза неотрывно смотрели на бутерброд, в то время как пьяный Эрл распихивал в сумке свои пожитки, пытаясь отыскать губную гармошку.

Бутерброд исчез глубоко в сумке, и Гарфилд приподнялся, чтобы не потерять его из виду. Бум! Он ударился головой о сиденье.

– Ого! – заорал Эрл. – Большой бум! В автобусе нужно заменить амортизатор!

Никто, кроме Эрла, удара не почувствовал, но его верные собратья живо принялись скандировать:

– Новый амортизатор! Новый амортизатор! Съезди в мастерскую, почини транспорт!

Эрл нашел гармошку и вынул ее из своего мешка, высыпав большую часть его содержимого под свои ноги огромного размера. Гарфилд чувствовал легкое головокружение и смотрел на резиновый шарик, скачущий по полу, ожидая, когда голова придет в норму. Когда искры перестали сыпаться из глаз, Гарфилд сфокусировался на бутерброде, беззаботно лежащем у ног мужчины. Ловкого охотника не может остановить какой-то удар по голове. Он идет вперед, преодолевая боль. Он снова нацеливается на свою беспомощную жертву, выманенную из пещеры и дрожащую в ожидании своей судьбы. Охотник подползает и впивается в нее когтями . Гарфилд прыгнул на бутерброд и быстро осмотрелся, чтобы проверить, не свалится ли на него еще какой-нибудь Енот. Он заметил свободное местечко на полу и зубами потащил туда упаковку с бутербродом. Там он уселся, разорвал целлофан и принялся смаковать добычу.