Эрнст Гофман - Щелкунчик и Мышиный король [litres]

– Что случилось? – спросил крёстный и тут увидел на ладони Мари крошечные коронки. – А, узнаю! – улыбнулся старый Дроссельмейер. – Эти коронки я носил на серебряной часовой цепочке вместо брелоков и подарил своей крестнице Мари, когда ей исполнилось ровно два года.

– Ну вот, – обрадовалась мама, – всё и разъяснилось. Но я не могу припомнить вашего подарка, господин Дроссельмейер. Впрочем, это неважно.

Но для Мари это было очень важно! Теперь ведь ей никто не поверит, хотя она никогда не сможет забыть чудесного путешествия в сладостную и сказочную страну принца Щелкунчика, юного Дроссельмейера, племянника её крёстного. И почему он всё скрывает? Зачем же тогда поведал им с Фрицем правдивую историю о крепком орехе Кракатук?

С того дня Мари, боясь насмешек, уже никому не рассказывала о своём принце Щелкунчике. Вечерами она садилась на маленькую скамеечку у стеклянного шкафа, и к ней тут же возвращались звуки песенки о фее, порхающей над Розовым озером, терпкий аромат хвойных лап в Рождественской роще, шелест лимонадных струй фонтана в Марципановом замке, весёлый гомон человечков в городке Конфеттен. Часто Мари пыталась заговорить с Щелкунчиком. Но тот упорно молчал. Наверное, обиделся на всех домашних, которые не верили ни в его доблестную победу над мышиным королём, ни в кукольное королевство, сказочнее которого и не бывает. Обиженно молчали и его сёстры, принцессы Трудхен и Клерхен, притворяясь бессловесными куклами. Горько вздыхала Мари, но всё же не теряла надежды, что заколдованный уродец Щелкунчик превратится когда-нибудь снова в прекрасного юного принца Дроссельмейера. Уж она-то ни за что не прогонит его, как это сделала надменная Пирлипат!

– О, милый господин Дроссельмейер! – тихонько вздыхала Мари. – Как бы я хотела снова оказаться рядом с вами в чудесном замке!

Она задумалась, забылась и не сразу заметила вошедшего в комнату крёстного Дроссельмейера. Рядом с ним стоял ладный молодой человек в великолепном, шитом золотом алом кафтанчике и белых шёлковых чулках. Волосы его были завиты и напудрены, а на спину свисала крепко заплетённая косица. В петлице кафтанчика благоухал крохотный букетик фиалок.

– Познакомьтесь, – сказал крёстный Дроссельмейер, – это мой племянник.

Юноша вынул из петлицы букетик и с поклоном преподнёс его Мари. Кроме того, он подарил ей множество маленьких сахарных куколок взамен тех, что сгрыз мерзкий мышиный король. Мари зарделась.

Фрицу любезный молодой человек вручил посеребрённую саблю в кожаных ножнах.

Мама пригласила всех за стол. И тут юный племянник всех поразил, с лёгкостью разгрызая самые твёрдые орехи. Он щёлкал их один за другим, и скоро на столе высилась горка сочных ядрышек. А юноша положил на зуб очередной орех, напрягся, дёрнул себя за косицу, и – крак! – скорлупа треснула. Он улыбнулся, показывая ровный ряд жемчужных зубов, и протянул ядрышко Мари. Теперь она и вовсе смутилась и стала совсем пунцовой.

Старый Дроссельмейер заметил, как покраснела Мари, улыбнулся и предложил ей пойти в гостиную вместе с гостем и развлечь его своими игрушками.

Стоило юному Дроссельмейеру остаться наедине с Мари, как он вдруг опустился на одно колено и торжественно произнёс:

– О, несравненная мадемуазель Мари! Узнаёте ли вы меня? Я тот, кому вы спасли жизнь, уродец Щелкунчик. Но стоило вам шепнуть, что не отвергли бы меня, как Пирлипат, и ко мне вернулся мой прежний облик. Вот моя рука и вот моё сердце! Примите их, и мы вместе будем царствовать в сказочном Марципановом замке.

И с этого мгновения Мари стала невестой сказочного принца. Прошло время, и он, говорят, увёз её в своей золочёной карете, запряжённой длинногривыми лошадками, которые громко цокали серебряными подковами по гладкой, словно леденцовой мостовой. На их свадьбе плясали и пели нарядные куклы, играли сахарные трубачи и пряничные барабанщики.