Сергей Алмазов - Про Стёпу [СИ]

— Да.

— Тебе понравилось?

— Очень. А при чём тут?..

— Когда ты смотрел — ты думал, что это кино, что актёры играют, осветители светят, а оператор снимает?

— Нет. Тогда и смотреть было бы не интересно.

— Верно. А ведь там — в кино, было много несчастья. Д'Артаньян потерял свою любимую…

— Да… и что?

— Ты бы хотел посмотреть ещё такое же кино?

— Д-да, но… я ведь всё равно знаю, что это кино… и что это про других, а со мной ничего не случится…

— Правильно. Для Души наша жизнь — это кино. Она знает, что с ней ничего произойти не может. Она ведь бессмертна…

— Ой, что-то это как-то…

— Нет, конечно, всё не так странно, как ты подумал. Конечно, наша Душа никого не убивает. И не желает ничьей смерти. Если будут одни несчастья и проблемы, то Душе такая жизнь не нужна — так же, как и нам не интересно будет кино, где все только и делают, что страдают и умирают. Дело именно в ПРЕОДОЛЕНИИ препятствий…

— Да… тебе легко говорить…

Тут Уля как-то странно посмотрела на Стёпу. Стёпа только на секундочку опять взглянул Уле в глаза, и вдруг понял, что Уля имеет право говорить ему всё, что сказала. Хотя ей это и не легко. Стёпа немного смутился и решил сменить тему.

— А как мне узнать то, что знает Душа?

— Ты опять не понял. Ты — это и есть твоя Душа. И ты всё знаешь. Нужно только вспомнить…

— Значит, я забыл, как летать?

— Да. Ведь во сне мы можем летать без проблем.

— А как вспомнить?

— Вот для этого и нужны тренировки. Нужно научиться управлять своими мыслями. Чтобы они перестали быть букашками, а были послушными тебе.

— Ничего себе. Разве это возможно?

— Очень даже возможно. Не позволяй мыслям разбредаться и жить своей жизнью. Представь себе, что мысли — это маленькие овечки, а Душа — это пастух, который их пасёт. Сначала овечки будут непослушными, и будут разбегаться в разные стороны. Но ты их воспитывай, загоняй обратно. Со временем они станут послушными, и будет тебе счастье.

— А радость?

— Что радость?

— Папа говорил, что счастье — это когда радость наполняет нас полностью…

— Да, это так. Если Душа и разум будут хотеть одного и того же, будут друзьями — будет тебе и радость. Радость приходит из Души, а разум не всегда её впускает…

— Значит, нужно сделать так, чтобы овечки хотели того же самого, чего хочет пастух?

— Да, именно в таком порядке, а не наоборот.

— А Душа всегда знает, чего она хочет?

— Хороший вопрос, хотя и не совсем точный. Душа, конечно, может чего-то и не «знать». Она может не знать, чего она хочет в данный момент. Но вот чего она не хочет — она знает точно. Если твой разум что-то хочет, а внутренний голос говорит «нет», то лучше его послушаться…

— А скафандр-Стёпа? Что ему делать?

— Ну, тут всё просто. Ему нужно послушно исполнять все команды. И делать только то, что хотят Душа и разум.

— И тогда я полечу?

— Непременно.

— А как это происходит? Ты же не летаешь по воздуху, как птица, ты просто появляешься из ниоткуда.

— Да, тут всё немножко по-другому… Можно, конечно, летать и как птица, но это слишком… энергозатратно. Законам физики это может и не понравиться… хотя иногда и коровы летают, как птицы. Мы смотрели с дедушкой передачу про торнадо — там не только коровы летали, но даже дома и машины… Но это скорее исключение из правил. А я сначала перемещаю свой… дубль, потом — вслед за дублем, перемещается физическая оболочка.

— А что это за дубль такой? У меня он тоже есть?

— Это наше «тонкое» тело. У всех оно есть… Но я всего не знаю, пусть лучше дедушка тебе о нём расскажет. А ты пока тренируй своих овечек.

— Ладно. Попробую… сделаю.

— Ну, вот и хорошо.

Стёпа так заболтался с Улей, что совсем забыл про своих мушкетёров. А ведь они сегодня собирались совершить дюжину подвигов. Он попрощался с Улей и заспешил на встречу со своими новыми друзьями.

Черепашки, тщетно прождав Д'Артаньяна и не дождавшись, решили начать совершать подвиги без него. Для начала они всё-таки соорудили себе шляпы из лопухов. Потом сделали мушкетёрские накидки из газет, освежили шпаги из прутиков и только тогда принялись за подвиги.

Первым делом они атаковали остатки лопухов. Это была великая битва. Издалека могло показаться, что скачет табун лошадей — пыль стояла столбом. Гвардейцев было не меньше сотни. Атос был ранен колючкой в руку, но продолжал сражаться, приговаривая из последних сил: «Я задержу их, ничего…» Арамиса враги загнали в крапиву и почти окружили, но тут вовремя пришёл на выручку Поротос. Он принялся рубить в капусту не только гвардейцев-лопухов, но и коварную крапиву-Миледи с репейником-Рошфором. Кардиналу-горицвету пришлось не сладко, досталось также и ни в чём не повинному Герцогу-папоротнику. Если бы Арамис вовремя не оттащил Портоса, то получил бы своё и ничего не подозревающий хвощ-Ля Шене, который очень не вовремя сказал: «Я здесь, ваше величество». Хотя, может быть, Портосу это только послышалось…

Этот подвиг отнял все силы у мушкетёров. Они попадали в песок от усталости и лежали, закатив глаза и тяжело дыша.

— А ведь скажут, что нас было четверо… — чуть отдышавшись, изрёк Портос.

— Да. И где только этот прогульщик Д'Артаньян? — сипло произнёс Арамис.

— У своей кузины, наверное, — слабым голосом, не открывая глаз, пробормотал Атос.

— Нет, кузина-белошейка это у меня. А у него Подстанция, — поправил его Арамис.

— Не Подстанция а Конструкция, — уточнил Портос.

— Сам ты Конструкция. Не Конструкция а эта… Конститу… Конста… тация, — вспомнил Арамис.

— А сколько у нас мушкетов? — поинтересовался Атос.

— Столько же, сколько и пистолей — ни одного, — ответствовал Арамис.

— Зря мы вчера не распотрошили этих канальев. Пара троек пистолей нам бы не помешала, — заключил Атос.

Все трое тяжело вздохнули. За этим занятием их и застал свежий, полный сил Д'Артаньян.

— Привет, ребята! Кажется, я что-то пропустил? — сказал он, глядя на их истерзанные газеты и остатки лопухов, превращённые в силос.

— Хорош гусь, нечего сказать. Мы тут Ля-Рошели освобождай, а он прохлаждается со своими… Станциями, — не повернув головы, скрипнул Арамис.

— Но я же… А что тут произошло?

— Ничего особенного. Подрались с гвардейцами, — сухо сказал Атос.

— А… зачем подрались? — спросил первое, что пришло на ум Стёпа.

— Подрались просто потому что… подрались, — ответил первое, что пришло на ум Портос.

Стёпе было не очень удобно перед своими друзьями за то, что он пропустил такую важную кампанию, и он не знал, как ему добиться их расположения. Но, вместе с тем, ему было очень жалко порубленные растения. Стёпа отчасти был рад, что ему не пришлось принимать участия в этом побоище. Он даже передумал работать мушкетёром, когда вырастет. Но виду не подал.