Сергей Алмазов - Про Стёпу [СИ]

— По-моему, самый большой ребёнок — это ты…

— Ну и замечательно… Так я вот что хочу сказать. Детский мозг — это губка. Сухая губка, готовая наполниться. Она впитает всё, с чем соприкоснётся. Не важно, что это будет — «уточки делают кря-кря» или Бозон Хиггса…

— Зачем ему твой бозон?

— А почему бы и нет? Ребёнок должен познавать мир. Пусть лучше он знает, что такое Бозон, чем… какой-нибудь «Баран-баран буц». Чем наполним губку сейчас — то и будет. Потом Бозон может уже и не поместиться — губка-то ведь не безразмерная…

— Но это же так скучно. Бозоны-фотоны… Про бизонов и то интереснее…

— Это вам — девочкам скучно. Знаешь, какую книгу мы сейчас читаем со Стёпой?

— Какую?

— «Занимательную физику» между прочим.

— И что? Ему интересно? Он хоть что-нибудь там понимает?

— Это, смотря как читать. Раньше мы читали какие-то детские стишки ни о чём. Мне было неинтересно, и я читал ему чисто механически, не вникая в смысл. Стёпа при этом зевал и тут же засыпал…

— Вот и хорошо…

— Да, хорошо конечно. Но ведь книги-то не для этого… Потом мы стали читать Жюль Верна, Герберта Уэллса, Конан Дойла… и Стёпу теперь за уши не оттащишь. И «физику» он слушает внимательно и просит ещё… А знаешь почему?

— Почему?

— Потому, что эти книги я ему читаю осознанно. Мне интересно то, что я читаю. Читая с интересом, я включаюсь и транслирую не только содержание книги, но ещё огромный поток информации. И Стёпа считывает эту информацию ничуть не хуже, чем слова…

— Что за информация?

— Мои эмоции, моё понимание прочитанного, мои мысли по поводу прочитанного…

— Хочешь сказать, что Стёпа читает твои мысли?

— А ты не знала, что дети хорошие экстрасенсы? О, они очень чувствительны. На уровне эмоций их обмануть невозможно. Они чуют фальшь за версту. И главное — они всё понимают. Вспомни себя в детстве…

— Но ведь это так не похоже на всех остальных… Ты хочешь, чтобы его дразнили «ботаником»?

— А ты предлагаешь подстраиваться под остальных?

— Нет, но…

— Не волнуйся, дорогая. Не будет Стёпа никаким ботаником. Вот недавно мы читали «Невидимку» Уэллса. А сейчас в «Занимательной физике» прочитали, что по физическим законам невидимка должен быть абсолютно слепым — потому, что свет должен преломляться в хрусталике глаза и фокусироваться на сетчатке. А у невидимки это невозможно, так как и хрусталик и сетчатка у него прозрачные, и ничего не преломляют и не фокусируют… Стёпа всё это слушал… слушал, а потом сказал что мир, в котором нарушаются законы физики гораздо интереснее. А если всё будет по закону, то обычный лягушонок даже полететь не сможет… Так что не переживай — зануда из него не вырастет.

— Я рада…

— Значит, ты не будешь возражать, если мы немножко позанимаемся проблемами подсознания?

Мама не могла ничего противопоставить папиному напору (подкреплённому дымовой завесой) и быстро сдала свои позиции. В полном единодушии они пришли на кухню, где их встречал радостный Стёпа, домывающий последнюю ложечку.

Папа с мамой посмотрели на Стёпу новыми глазами, и Стёпа не мог это не почувствовать.

— Вы такие красивые. Я вас очень люблю…

— И мы тебя очень любим, дорогой. Ты у нас самый лучший.

— Спасибо. Папа, я кажется придумал, как их подружить!

— Очень интересно…

— Им надо полюбить друг дружку!

— Не даром говорят: «Всё гениальное просто», — воскликнула мама.

— Ага, а ещё «Устами младенца…», — подхватил папа.

— Я даже знаю, как это сделать! — радостно продолжил Стёпа.

— Как же?

— Надо чтобы разум полюбил Душу. А Душа и так всех любит…

В этих простых словах было столько мудрости, что папа с мамой замерли, не веря своим ушам. Потом они оба разом почувствовали какое-то тепло, разливающееся вокруг них. И не сговариваясь, они кинулись к Стёпе и стали его радостно обнимать. И папа, и мама, да и Стёпа тоже почувствовали самое настоящее Счастье.

Перед сном Стёпа вспомнил своё обещание — раздобыть пистонов для друзей. Он полез в стол и извлёк оттуда самопал, сделанный из маминой прищепки, и маленькую коробочку с пистонами. Самопал представлял собой усовершенствованную прищепку, которую Стёпа с папой разобрали, пропилили в ней дополнительную бороздку и собрали таким образом, что пружина превратилась в спусковой механизм. Достаточно было её взвести, заложить пистон и «мушкет» был готов к выстрелу. Стоило надавить пальцем на пружину, раздавался выстрел, появлялось облачко дыма и вкусно пахло серой.

Стёпа иногда постреливал дома из этого самопала. В основном для запаха — ему нравилось нюхать этот синенький дымок. В коробочке оставалась ещё пара дюжин пистонов, и Стёпа не без сожаления упаковал всё это в пакетик — чтобы не замочить, и положил на тумбочку — чтобы утром не забыть.

Когда свет потух, Стёпа вспомнил всё, о чём они говорили с Улей, и решил заняться своими мыслями. Он закрыл глаза и представил себе, что все его мысли — это стадо маленьких беленьких овечек, которые пасутся на лужайке и щиплют зелёную травку. Он — Стёпа, был пастушком, который смотрел за овечками. Ещё у него был помощник — дедушкин шмель Шарик. Шарик летал над овечками и следил за порядком.

Овечки были послушные, не разбегались — паслись себе мирно, помахивали хвостиками и жевали травку. Не то, что днём…

Стёпа полюбовался на эту идиллию и решил, что на ночь овечек лучше поместить в загончик — мало ли что с ними может случиться, пока он будет спать. Мысленно соорудив небольшой вольер из дощечек, Стёпа велел Шарику, чтобы тот построил овечек в один ряд. Потом отдал команду, и овечки стали по одной прыгать через заборчик. От нечего делать, Стёпа стал считать их:

— Одна, две, три…

Проснулся Стёпа, когда мама открыла дверь и ласково сказала:

— Стёпушка, вставай. Пора в садик.

Стёпа не сразу сообразил, что уже утро — всю ночь ему снились овечки, луга, поля, леса и прочие красивые места.

— А тот мир, где живёт Душа, не так уж и отличается от нашего, — подумал Стёпа.

На прогулке Стёпа прикрепил на себя пакетик с самопалом и поплыл на встречу со своими друзьями.

Черепашки были уже на острове и маялись от скуки.

— Мы тупеем на этой войне, — бубнил Атос.

— Се ля ви, — соглашался с ним Портос, ковыряя шпагой песок, а Арамис — тот и вовсе лежал и зевал во весь рот. Появление Стёпы было как нельзя кстати.

— Привет, друзья. Я вам кое-что принёс, — сказал Стёпа, извлекая заветный пакетик.

Друзья с интересом окружили Стёпу и стали наблюдать, как он заряжает самопал. Раздался выстрел, и мушкетёры одобрительно загудели.

— Ну-ка, дай я, — сказал Арамис, оттолкнув Портоса.

— Сударь, вы невежа, — добродушно сказал Портос, немного посторонясь.