Сергей Алмазов - Про Стёпу [СИ]

— Если это желание не противоречит нашей Душе, то — да. Душа контролирует все наши желания и не позволит случиться тому, что может навредить Миру.

— А… мои полёты не могут навредить Миру?

— Это, смотря, какие полёты, и с какой целью…

— Ну… если я… немножко полетаю…

— Скорее всего, такое желание не исполнится. Цель слишком неопределённая. Нужно понимать — для чего тебе это нужно. Материя очень инертна — то есть она не терпит, когда нарушают какие-то её законы. И для того, чтобы вступали в силу другие законы, необходима веская причина. Иначе будет полная неразбериха, и не будет никакого порядка…

— А как летает Уля? У неё это так легко получается…

— Её желание летать превратилось в намерение. Она не знает, что летать невозможно…

— А как это происходит… ну, что для этого нужно сделать?

— Что сделать? Определить цель — конечную точку. Потом при помощи мысли переместить тонкое тело в эту точку. Грубое тело при этом не перемещается — оно как бы растворяется и воссоздаётся в новом месте.

— А тонкое тело — это дубль?

— Условно — да. Мы состоим из многих тел. Наше видимое тело — это самое последнее из них. Оно является отображением остальных тел, которые я условно назвал тонким телом. Тонкое тело — это как бы прообраз нашего физического тела — модель, по которой оно строится, а значит и воссоздаётся, если нужно…

— Кстати, при полёте очень хорошо понимаешь — кто ты на самом деле, — добавила Уля. — Твоё истинное «Я» принимает решение и перемещается, а «оболочка» — то есть физическое тело подтягивается потом. Такое ощущение, что ты вылетаешь из костюма и моментально оказываешься в другом месте. А «костюм» потом догоняет тебя и нахлобучивается сверху…

— А что это за волна, которая искривляет пространство?

— Эта волна появляется тогда, когда происходит резкая смена плёнки в кинопроекторе, — ответил дедушка. Уля ведь не летит, как птица. Она своим намерением выбирает ту плёнку, где она оказывается в том месте, которое ей необходимо. Хоть я уже много раз ей говорил, что без особой нужды этого делать не стоит.

— Дедушка, я только к Стёпе летаю. И всё…

— Так значит, летающие тарелки тоже так летают? — вдруг осенило Стёпу.

— Думаю, что да. Происходит синхронизация нескольких плёнок во времени. Всё зависит от расстояния. Чем дальше расстояние — тем больше плёнок необходимо сменить…

— Дедушка, а у летающих тарелок какая причина летать?

— Ну, я думаю более весомая, чем «просто к Стёпе», — улыбнулся дедушка.

— Совсем забыл, я же завтра уезжаю в деревню. На всё лето…

— Здорово, — сказала Уля.

— Но мы же не сможем видеться…

— Ничего. Я смогу тебя навестить. Дедушка, можно мне будет слетать к Стёпе в деревню?

— Конечно. Думаю, что деревенский воздух тебе не помешает…

— А как же ты меня найдёшь? — удивился Стёпа.

— Это очень просто, — кажется, для Ули вообще не существовало ничего невозможного. — Я настроюсь на тебя. Твоя Душа подскажет мне твои координаты.

— А… а если тебя заметят?

— Не заметят. Я выберу момент, когда ты будешь один.

— Вот здорово. Я буду тебя ждать!

Стёпа попрощался с Улей и дедушкой Ульрихом и отправился домой.

Ночью Стёпе приснился удивительный сон. Не успел он разобраться со своими овечками, как увидел комнату, где все обычно смотрели телевизор. Комната выглядела как всегда, а вот Стёпа был какой-то полупрозрачный. Он посмотрел на свою руку, и увидел сквозь неё стену. Вот открылась дверь, и в комнату вошёл папа. Он не увидел Стёпу, и прошёл сквозь него на балкон. Папа выглядел обыкновенно, только от него отходила какая то тёмная трубочка, а на конце этой трубочки была какая-то чёрная капелька, перевёрнутая широкой частью вверх.

Стёпа отправился вслед за папой. На балконе папа закурил трубку, и Стёпа увидел, что капелька стала расти. Он подошёл ближе и стал смотреть на капельку, пока та не достигла его размеров.

— Ты кто? — спросил он у капельки.

— Я Ника, а это мой папа.

— Но… ведь это МОЙ папа…

— Значит, ты мой братик? Как тебя зовут?

— Стёпа… Но… как же?.. Я тебя раньше не видел…

— Я папина привычка курить. А ты, какая привычка?

— Я не привычка. Я просто Стёпа.

— А чем же ты питаешься? — спросила Ника.

— Мухами… Ещё комарами.

— Фи. Разве это вкусно?

— Мне нравится. А ты чем питаешься?

— Папиным желанием покурить.

— Но ведь это вредно для него. Ты знаешь, что от этого папа может заболеть… и даже умереть?

— Н-нет… не знаю. А почему?

— Потому, что дым от трубки очень ядовитый. Он отравляет папин организм…

— А зачем же он курит?

— Наверное, чтобы накормить тебя…

— Ой, я так не хочу… Что же нам делать?

— Послушай, Ника… Давай, ты будешь папиным желанием не курить а… ну, скажем, петь песни… или сочинять стихи…

— Хорошо. Это даже лучше. Мне и самой не нравится, как пахнет этот дым…

И Ника вдруг превратилась из чёрной капли в белый воздушный шарик. И трубочка от Ники к папе тоже стала белой.

— Сейчас попробуем…

Папа тут же потушил свою трубку и спрятал её в коробку со всякими ненужными вещами, а сам пошёл на кухню, напевая:

Стёпа помахал Нике рукой на прощанье и… проснулся.

Проснувшись, Стёпа вспомнил, что сегодня они едут в деревню. От радости он сразу же забыл свой сон и кинулся на кухню, чтобы поскорее позавтракать и отправиться в путь.

За завтраком папа вёл себя непривычно. Он о чём-то думал, отвлекался. Потом стал что-то бормотать себе под нос. Мама не могла не обратить на это внимания:

— Дорогой, что с тобой? Ой, стихами заговорила, — рассмеялась она.

— Представляешь, у меня тоже… я тоже… В юности я одно время увлёкся поэзией, и даже пытался сам сочинять стихи. Потом всё это прошло, а сегодня мне опять стали идти какие-то строки… Вот послушай:

изрёк папа, и Стёпе показалось, что он видит за его спиной белый воздушный шарик. Стёпа чуть не помахал Нике рукой, но вовремя спохватился и решил, что лучше пусть это будет их с Никой секрет.

Маме стихи понравились, хотя она и призналась, что где-то уже слышала что-то похожее.

— Уверяю тебя дорогая, что это свежее. Из последнего…

После завтрака все принялись собираться в дорогу. Стёпе было очень жалко, что он не сможет взять Велю с собой. Он подошёл к нему, погладил руль, провёл рукой по раме и седлу.

— Извини, Величка. Мне придётся уехать на какое-то время, и я не смогу быть с тобой. Я буду очень скучать…