Сергей Алмазов - Про Стёпу [СИ]

— Кв… как это?

— Всё дело в частицах, из которых состоит атом. Они находятся в постоянном движении. Настолько в… постоянном, что в это трудно поверить… Один электрон может одновременно находиться в нескольких местах… Он и заполняет собой ту пустоту, которая существует в неподвижной модели атома…

— А почему мы видим стул не как кучу маленьких точечек, которые бегают туда-сюда, а как что-то целое?

— Именно потому, что мы видим не столько глазами, сколько сознанием. А ещё больше — подсознанием. В состоянии гипноза многие видят предметы сквозь стены, могут читать закрытые книги. Заметь — не угадывать, а видеть…

— А почему тогда этот стул на ощупь… твёрдый?

— Ощущение твёрдости создается силами отталкивания или притяжения между атомами, похожими на силы, действующие между двумя магнитами, поднесёнными друг к другу. Наши руки, ноги, пальцы на самом деле никогда ни к чему не прикасаются, а лишь испытывают силу отталкивания, которая создает ощущение твёрдости. Хочешь верь, хочешь нет, но на самом деле ты не касаешься стула, на котором сидишь, а скорее висишь над ним, за счёт того что атомы стула и твоего тела отталкивают друг друга. В действительности — всё скрепляет и заставляет реальность выглядеть твёрдой, океан колеблющейся энергии, а не что-то вещественное. Не только твоё тело, но и всё что ты видишь, чувствуешь и с чем взаимодействуешь — по большей части состоит из пустоты…

— Прямо чудеса какие-то…

— Можно и так сказать. Хотя это чудо называется «квантовая механика»… Но это ещё не все чудеса. Есть теория, по которой электрон ведёт себя по-разному в зависимости от того, наблюдаем мы за ним или нет…

— Как?..

— Теория называется «Корпускулярно-волновой дуализм» или «Квантовый парадокс» и говорит о том, что электроны ведут себя и как частицы и как волны, в зависимости от наличия наблюдателя…

— Правда?

— Не знаю… Такая вот теория… Получается, что Мир существует… ну то есть его можно потрогать — только в настоящем. Пока мы его видим. И тут же растворяется…

— Значит, если на Луну никто не посмотрит, она сразу растворится?

— По этой теории получается что так. Но, уверяю тебя — Луне пока ничего не угрожает. Она под надёжным наблюдением…

— А если вдруг Луна всё-таки растворится, а потом на неё кто-нибудь посмотрит… Как она соберётся снова… так быстро? И ничего не перепутает…

— У Луны, как и у всего остального, из чего состоит наш видимый мир, есть свой прообраз, модель в мире невидимом. Мире идей. Его называют тонким миром. Всё сначала рождается там. Появляется мыслеформа. Потом эта мыслеформа обретает плотную форму. И пока идея не будет разрушена, она будет воспроизводиться снова и снова. Вообще-то это происходит постоянно. Дело в том, что кварки — кирпичики, из которых состоят атомы, живут всего лишь одну миллионную долю секунды. Это значит, что одни частицы исчезают, а на их месте появляются другие. Именно на месте. Ничего в мире не рассыпается и держит форму до тех пор, пока существует…

— Тонкое тело? Да, я слышал…

— Видишь, какой ты молодец… И клеточки, из которых состоит наше плотное тело, живут намного меньше нас. Но каждая новая клеточка появится строго на своём месте в соответствии с тонкими телами. Поэтому форма всегда меняется, а суть остаётся неизменной…

— Это похоже на камень в ручье. Вода течёт — значит, она всё время разная, а камень на дне один и тот же. Мы камень не видим, зато видим бурунчик на воде…

— Очень хороший пример. Камень — тонкое тело бурунчика. И этот камень намного прочнее самого бурунчика. Именно так и есть…

— А почему стул твёрдый, а вода — … мягкая?

— Просто их атомы и молекулы имеют разное строение. Разную плотность. Атомы урана, например, намного плотнее атомов железа. Это значит, что атомы урана родились в недрах более массивной звезды, внутри которой силы сжатия были намного… сильнее.

— А-а… понятно… А что, не все видят мир одинаково? Как мы с вами?

— Ну, мы с тобой похожие особи. А вот пчёлы, например, видят мир совсем по-другому. Они всё видят в ультрафиолетовом спектре, который наш глаз почти не различает. Да и глаз у них устроен совсем иначе, чем наш. Он имеет фасеточную структуру — то есть состоит из множества маленьких глазков. Так что картина мира у пчёл очень отличается от нашей…

А наш глаз из всего спектра лучей, который существует, видит в лучшем случае один процент из ста. Некоторые виды лучей — такие как радиоволны или рентгеновские лучи нам помогают видеть приборы. Но это ещё один процент. А остальные 98 процентов пока от нас скрыты…

— Значит, радиоволны — это не… звук?

— Нет. Это «изображение», если так можно выразиться. Такое же, как и свет.

Стёпа явно был обескуражен. Он вдруг понял, что чем больше он узнаёт, тем больше понимает — как мало он знает. Это тоже была своего рода матрёшка бесконечности.

— Так можно и с ума сойти, — подумал он.

Сонина мама прочитала на его бесхитростном лице эти мысли и решила, что на сегодня хватит — и портретов, и бесконечностей. Пора было перекусить, и они отправились в столовую, где Стёпе вместо комаров предложили замечательный хумус из свежего горошка с приправами.

После обеда дядя Алик пригласил Стёпу вместе с Соней к себе в лабораторию и обещал показать «нечто весьма интересное». Этим «нечто» оказалось надкрылье жука, которое нашёл Стёпа на Острове Баскервилей. Дядя Алик поместил под микроскоп его внутреннюю часть и вывел картинку на большой экран. Зрелище было и впрямь интересное. Даже невероятное. Это было похоже на то, что какой-то неведомый мастер взял кусок металла и невиданным инструментом вырезал в нём очень странный орнамент. Орнамент был одновременно и красивым и пугающе-неземным. Как будто это была часть космического корабля инопланетян. Узоры иногда повторялись, но были разного размера и глубоко уходили внутрь доспеха…

— Ума не приложу, для чего природе понадобилось создавать такую сложную структуру, — поделился дядя Алик своими соображениями. — Ни для прочности конструкции, ни для привлечения самок такой узор не нужен. Ведь он находится внутри надкрылья и виден только во время полёта. Я уже перерыл все книги, но так и не нашёл определения этого вида…

— Папа, а может быть это жук-инопланетянин? И он прилетел к нам из космоса…

— Всё может быть. Теперь я бы уже ни чему не удивился…

— А давайте совместим два надкрылья вместе, — предложил Стёпа.

Дядя Алик выключил экран и достал надкрылье из микроскопа. Вторе лежало у него на столе, в коробке с ватой — вверх орнаментом. Поднеся первое надкрылье к коробке, дядя Алик хотел положить его рядом со вторым, но нечаянно выронил. Вместо того, чтобы упасть в коробку, надкрылье зависло в воздухе, повисело секунду, а потом — плавно обогнув второе надкрылье, лежащее в коробке, приземлилось рядом с ним. Все это видели, но никто не поверил своим глазам. Пришлось повторить опыт ещё пять раз, меняя надкрылья местами. Повторяемость была стопроцентная. Каждый раз надкрылья вели себя точно так же — не желали соприкасаться и изо всех своих, неведомых науке, сил отталкивались друг от друга.