Сергей Алмазов - Про Стёпу [СИ]

— А если рисовать портрет… это тоже творчество? — спросил Стёпа.

— Конечно. А почему ты спросил?

— Но ведь вы меня видите здесь… не там… свыше.

— А, поняла, что ты хочешь сказать. Да, я тебя вижу глазами, а не в виде образа… Так нам кажется. На самом деле мы видим не только глазами… Даже, я бы сказала, не столько глазами…

— А чем?

— Знаешь… было много случаев, когда духовно просветлённые мастера были слепыми, но видели намного лучше, чем их зрячие ученики. Они могли видеть сквозь предметы и замечали то, что никто, кроме них не видел… А глаза… Глаза — это довольно точные приборы. Они снимают картинку и передают её в мозг. А вот дальше всё очень индивидуально. Каждый из нас видит своё кино — мы вчера об этом говорили… Когда мы учились в художественной школе, у нас были задания — всем классом рисовать… допустим, вазу. Так вот, из двадцати наших рисунков не было двух одинаковых. Каждый из нас видел вазу по-своему. И это — ваза, можно сказать, предмет неодушевлённый. А тут портрет… Ведь ты мне являешь не только свой облик. Ты — целая Вселенная. Одни твои глаза чего стоят… В них отражены все твои предыдущие жизни… Начиная с… камешка… Я должна уметь всё это считывать с тебя… Художник вообще должен видеть гораздо больше…

Стёпа засмущался и опустил глаза.

— Ничего, не волнуйся. Никаких твоих секретов я выдавать не собираюсь… Знаешь, не только портрет… даже фотография — это искусство. Настоящий фотограф своим присутствием, своими вибрациями настраивает того, кого он фотографирует на особый лад… Сейчас, правда, уже мало таких мастеров… Сейчас каждый сам себе фотограф… Поколение селфи… Но раньше, фотографирование… это была целая церемония. Фотограф долго разговаривал с клиентами. Не просто так. Он должен был раскрыть клиента. Раскрепостить его. Клиент не должен был быть зажатым. Он должен был проявить свою суть на фото. И, хочу тебе сказать, это очень не просто… Но зато посмотри на работы старых мастеров. На фотокарточки с клеймом фотографа. Посмотри — какие там лица… Ведь это целые истории… В их глазах целый мир… А групповые фото? Там каждое лицо рассказывает свою историю. Даже если оно малюсенькое и черт лица не разобрать… А как ты думаешь, почему так ценятся старые картины? Не все конечно… Но… что такого особенного в «Джоконде»? Почему она бесценна?

— Почему?

— Для того чтобы это понять, нужно увидеть оригинал. Даже не столько увидеть, сколько прочувствовать. Всё дело в личности художника. Он оставляет на холсте свои вибрации. Свою Душу. Те, кто понимают живопись — ценят именно это. Они считывают эту информацию. Содержание такой картины в разы больше, чем её форма. Форма может быть совсем примитивной… какой-нибудь квадрат, например. Но стоит постоять перед этим квадратом… именно перед этим — копия тебе ничего не расскажет — и перед тобой откроется… бездна… Ты проникнешь в великую тайну… Как будто ты прожил ещё одну… или несколько жизней… Вот за это ценители платят миллионы… Хотя многие, как обезьяны — платят, не понимая, за что они платят. Скупают подделки, потому что живопись — это модно… Или чтобы рассовать свои миллионы, приумножить их… А картины… Картины умирают в частных коллекциях. Они живут, подпитываясь от зрителей. Каждый, кто, глядя на картину, переживает сильные эмоции — запечатлевает на ней свой слой. Эти эмоции, наслаиваясь, делают картину ещё живее. Ещё ценнее. И тут большая ответственность художника — какие эмоции он вызовет своим творением. Ведь эмоции бывают разные — от самых возвышенных до самых низменных, которым место в самых потаённых закоулках…

— А как художник может вызвать эти низменные эмоции?

— Так же, как и возвышенные — своими чувствами. Своим внутренним миром. Не зря великие мастера неделями постились и отрешались перед тем, как начать писать картину…

— А для чего?

— Для того, чтобы сбросить с себя всё мирское. Чтобы ничто земное не примешивалось к их творению, и чтобы наиболее точно передать то, что их Душа видит на высших планах. Для этого им необходимо очиститься от страстей, возвыситься — пропитаться высшими вибрациями и потом наслоить на холст эти вибрации. Заключить их с помощью краски на века… Кстати, эти узелки на холсте, толстые мазки краски, шероховатости и неровности помогают лучше сохранить вибрации мастера…

— А почему?

— Эти неровности служат как бы ловушками для его психической энергии. А эта энергия как раз и оживляет картины. Именно её мы ценим больше, чем мастерство художника. И именно поэтому подделки не имеют цены… вернее, имеют цену репродукции…

— Это значит, что художник должен не столько уметь рисовать, сколько…

— … Уметь любить. Да, так и есть… Ты думаешь, почему подделки так сложно отличить от оригинала?

— Сложно?

— Да, невероятно сложно. Без специальных аппаратов с рентгеновскими лучами и ультразвуком это практически невозможно…

— А почему?

— Потому, что у нас ещё нет аппаратов, которые могут определять количество… любви… вернее, они есть, причём у каждого из нас — это наше сердце, но… как мало тех, кто умеет им пользоваться… Именно поэтому так сложно распознать подделку… Ведь техника живописи… мастерство… в наше время достигли небывалых высот. Сейчас любой талантливый студент нарисует не хуже, чем Рафаэль или Леонардо… Я имею ввиду только технику письма… форму… Но это стоит недорого… Если бы картины покупали те, кто действительно чувствует их, то никакие приборы были бы не нужны. Достаточно просто подойти к картине… даже с закрытыми глазами… И ты почувствуешь этот невероятный поток энергии… Или не почувствуешь. Кстати, энергия эта может различаться по своему качеству. Есть картины-вампиры, а есть — доноры.

— Как это?

— Дело в том, что настоящий художник отдаёт картине очень много своей энергии. Почти всю. И очень важно, чтобы эта энергия была «чистой»…

— А что это значит?

— «Чистая» энергия идёт из Космоса, из Земли… из Природы… А «грязную» энергию художник черпает из того, что под рукой… Это может быть шоколад, вино, табак… а чаще всего такой художник заряжается от тех, кто ему позирует, от своих близких и друзей… Многие художники, как губка высасывают энергию из окружающих, чтобы отдать её картине… Вот, например, Джоконда… Она умерла ещё до того, как её портрет был готов…

— Неужели Леонардо был… вампир? — Стёпа поверить не мог, что его любимый Леонардо…

— Да, к сожалению, это так. И прекрасная картина может убить… Ведь смертью Моны Лизы всё не закончилось…

— А что ещё случилось?

— Очень многие впечатлительные натуры падают в обморок, стоит им только постоять возле «Джоконды»… С тех пор, как Лувр открыли для публики, произошло уже больше сотни обмороков… А первым упал, если не ошибаюсь, писатель Стендаль…