Григорий Ягдфельд - Волшебная лампа Аладдина

Худайдан-ибн-Худайдан тоже заглянул в книжку: теперь они оба смотрели на дворец.

Аладдин сказал:

– Я подарю ей вот такой дворец.

– Кому?

– Царевне Будур.

– Я так и думала, – сказала Зубейда, подошла и дала сыну подзатыльник. – Иди за водой, бездельник!

Аладдин со вздохом взял кожаное ведро и скрылся в калитке.

Один говорит «было», другой говорит «не было», а вы послушайте, что расскажем. Было вот как.

Едва пришла ночь, Худайдан-ибн-Худайдан, как и обещал, привел Аладдина за город, чтобы показать то, чего не видел никто из живущих.

Древние руины спали в лунном свете, кой-где поблескивали осыпающиеся изразцы. Пели цикады, их звоном полно все пространство. Летящие серебристые облака закрывали луну, и тогда все погружалось во мрак. А потом опять заливалось мертвым светом.

Магрибинец начал шептать заклинания. Аладдин с любопытством смотрел на дядю. Оба старались не нарушать безмолвия ночи. Даже черный верблюд был неподвижен, на камнях лежала его длинная изломанная тень.

Неожиданно откуда-то сверху послышались свист и вой. Магрибинец рухнул среди камней, прикрыв голову руками, – Аладдин отступил в тень древней гробницы.

С нарастающим воем приближался огненный смерч, дьявольски крутясь. Он на мгновение замер, и Аладдин увидел ужасное лицо огненного чудовища.

Оно покачивалось, а внутри его туловища медленно извивались прозрачные пламенные части его одежды. Это был дэв – злой дух волшебных сказок.

С пронзительным стоном огненный дэв провалился сквозь землю. И воцарилась мертвая тишина.

Худайдан-ибн-Худайдан осторожно поднял голову, его лицо было искажено страхом. Он прислушался. Руины спали в вековой тишине. Тогда он стал отползать на четвереньках, вздрагивая при каждом шорохе. Потом поднялся и подошел к Аладдину.

– Кто это? – спросил тот.

– Огненный дэв.

– А куда он летает?

– В кратер вулкана… купаться… – шепотом сообщил магрибинец.

И стал бормотать свои заклинания сначала. Аладдин смотрел на дядю. Из третьего и последнего мешочка, что висел на его поясе, Худайдан-ибн-Худайдан высыпал на ладонь порошок. Швырнул порошок на камни.

И мир вздрогнул. Загрохотал гром. Хвост лилового дыма взлетел к облакам. От страха Аладдин закрыл лицо руками. Только верблюд оставался бесстрастен.

Земля затряслась и разверзлась. И перед глазами Аладдина открылась бездонная пещера. Ее ступеньки терялись во мраке. Аладдин заглянул в бездну и отшатнулся.

– Боишься? – усмехнулся магрибинец.

– Немножко… – сказал Аладдин.

Худайдан-ибн-Худайдан отстегнул меч и протянул Аладдину. Тот заткнул меч за пояс.

– Слушай и запомни, – сказал магрибинец. – Ты спустишься в эту пещеру. Там, под землей, ты увидишь волшебный сад. На деревьях растут рубины, сапфиры и изумруды. Повтори!

– Рубины, сапфиры и изумруды…

– Возьмешь их, сколько можешь унести. Это все для тебя!

– А что принести тебе, дядя?

– Мне ничего не надо. Мне нужна только старая медная лампа… Повтори!

– Старая медная лампа.

– Вот-вот… – Худайдан-ибн-Худайдан помолчал и добавил: – От нее зависит моя жизнь. И твоя!

Аладдин вздрогнул и посмотрел на магрибинца. Вместо доброго дяди перед ним был страшный человек с лицом, искаженным дьявольской злобой.

– Иди! – сказал Худайдан-ибн-Худайдан, и на его лицо вернулась доброта. – И да будет с тобою аллах!

Аладдин заглянул в пещеру еще раз. Бросил в нее камень: слышно было, как камень катился все дальше и наконец, замолк где-то в глубине.

В последний раз Аладдин посмотрел на летящую луну, на руины и камни, на серебряные облака. Он услышал далекий вопль сторожа о том, что в Багдаде все спокойно. Поколебался и, решившись, шагнул в темноту.

Едва дыша, вглядываясь во мрак и придерживаясь за стены, спускался Аладдин по скользким, выщербленным ступеням, но поскользнулся, потерял равновесие и покатился вниз.

Кубарем влетел он в пещеру, залитую призрачным светом. И встал, потирая колено.

Начал осматриваться. В пещере не было ничего. Стояла очень странная тишина, как будто он приложил ухо к раковине.

Вдруг совсем рядом раздался смешок.

– Кто тут? – затаив дыхание спросил Аладдин.

Никто не ответил.

Аладдин постоял. И только хотел шагнуть, как кто-то чихнул. Эхо повторило этот звук тысячу раз. Аладдин сказал неуверенно:

– Кто чихнул? Выходи!

Никого.

Аладдин постоял еще. Увидел в конце пещеры проход. И – будь что будет! – двинулся по нему.

И сразу же вокруг раздались визги, скрежет, вой, трепет невидимых крыльев, нечеловеческий хохот. Но Аладдин упрямо шел вперед.

Он вступил во вторую пещеру – такую же пустую, залитую ртутным светом. И все мгновенно умолкло.

А голос такой низкий, какого не бывает на свете, спросил:

– Зачем ты пришел?

– За лампой.

В ответ в пещере зашелестел хор шепотов:

– Удивительно!.. Необыкновенно!.. Неслыханно!.. Он сказал правду!.. Невиданно!.. Невероятно!..

– Что ж тут невероятного? – сказал Аладдин. – Мне нужна лампа, и я про это сказал.

Шепоты продолжали:

– Сказал правду… А другие не говорили!.. Другие хитрили!.. Другие лгали!.. Что делать?.. Что делать?..

И низкий голос – тот самый, ниже которого нет, – сказал:

– Думайте!

И опять наступила тишина. Аладдин ждал.

– Эй! – сказал он, потеряв терпение. – Где вы там? Куда вы все подевались?

Низкий голос сказал:

– Молчи! Не мешай им думать!

Делать нечего. Аладдин уселся на камень и стал ждать. Наконец, низкий голос спросил:

– Ну?

Кто-то прошептал:

– Придется открыть ему тайну, другого выхода нет.

И снова вокруг зашелестело:

– Придется открыть тайну… Ничего не поделаешь… Придется открыть…

Низкий голос сказал Аладдину:

– Если бы ты солгал – ты бы не узнал ничего. Но раз ты сказал правду, знай: лампу охраняет огненный дэв. Берегись его, и еще раз берегись! И да будет известно тебе: огонек лампы – это не просто огонек, а сердце дэва. Он нацепил свое сердце на фитилек. Теперь ты знаешь все.

– А где лампа? – спросил Аладдин.

– Покажите ему дорогу! – сказал низкий голос.

И Аладдин пошел вслед за шепотами:

– Сюда… Сюда… Сюда…

По каменным стенам заскользили золотые нити, будто отсветы далекого пламени. Чем дальше шел Аладдин, тем громче раздавались нечеловеческое шипение, стоны и хрипы, тем ярче блестели золотые нити.

Наконец Аладдин вошел в подземный сад, восхищающий взоры, и остановился.

На причудливых деревьях висели синие, красные, зеленые плоды – это были сапфиры, рубины и изумруды. Они покачивались на ветвях от чьего-то хриплого дыхания.