Юрий Тихонравов - Поход Ивана-дурака за смыслом

– Как же её ухватить – эту злую волю? – вступил в дискуссию лютый Вындрик. – Ухватить и порвать.

Пока Старшой рапортовал, не снижая темп марша, они уже поднялись на следующий ярус цитадели.

– Вот здесь, – указал старшина на окружающий ландшафт, – как раз разместились те, кто приравнивает врага к какому-то определённому началу. Не к людям или иным живым существам, а к сущностям. Одни считают врагом материю. Дескать, материя – источник всякого неустройства, и это от неё надо избавиться. Потому что она косная и тягучая. Другие считают врагом случай. Мол, зло всегда случайно, это когда случай вмешивается в ход дел и нарушает порядок. Победи случайность – и всё будет как надо. Но материя сама по себе и случай сам по себе не зло. Они могут быть благом. Злом их делает другая сила.

– Так и в чём же зло? – это был кто-то из трёх, трудно сказать кто. Одно из белых пятен в этой истории.

– Зло повсюду, но выделить его почти невозможно. В этом отчасти и состоит наша задача. Наших подразделений разведки и контрразведки. Главное, истинное зло не имеет ничего общего с благом. Приписывая благие качества злу, мы делаем нашей целью именно благо, а зло ускользает от удара. Поэтому зло неуловимо, хотя активно и порой победоносно. Его армия непохожа ни на одну из армий. И ни одна из привычных нам армий неспособна противостоять злу. Она готовится биться с такой же армией, как она сама, и в этом роковая ошибка. Зло сталкивает два блага и побеждает. Существуя только благодаря благу и только через него, зло может овладеть любой из армий и заставить служить себе.

– Я ничего не понимаю, – с готовностью признал Иван. – И что же тогда делать?

– Для начала надо выбрать правильную сторону. А то многие не прочь заигрывать с врагом. Или делать вид, будто его нет. Это ведёт к погибели. Затем – выявлять всё, что портит жизнь, и отдаляться от этого. Исключать порчу и скверну из своей жизни. Видеть за этим происки врага, а не что-то другое – случайность или глупость. Когда же придёт пора, быть готовым к последней битве. Не жалея себя.

– Ты что-нибудь понял? – спросил Иван у Вындрика. Но ответил почему-то федеральный адвокат.

– Это какая-то паранойя. Мы со всеми стараемся дружить, даже с прокурорами и палачами.

– Это вам в соседнее урочище, – заёрничал Старшой. – Проклятые пацифисты. Из-за них нас в Великий союз не пускают.

– Какой такой союз? – заволновался Иван.

– Все урочища Невидимой Руси делятся на союзные и внесоюзные. В Союзе урочища могут, конечно, друг с другом враждовать по каким-то частностям, но в целом, стратегически друг с дружкой согласны и перед внешними друг дружку в обиду не дадут.

– А вы, что же, несогласны с кем-то стратегически? – усмехнулся Брыкля.

– Мы-то со всеми согласны, кроме этих… пацифистов.

– Они при этом в Союзе?

– Нет, их тоже не взяли.

– Не понял, – привычно заметил Иван. – Если их не взяли, почему вас-то не взяли.

– В Союзе все должны быть согласны с каждым и каждый со всеми. Мы согласны со всеми, кроме пацифистов, и пацифисты согласны со всеми, кроме нас. Вот за то, что мы друг с другом несогласны, оба наших урочища туда и не берут.

– Так, может, вам согласиться?

– Никогда. И ни за что.

– Это почему же так? Разве они враги?

– Ну вот и комендатура, – отчитался старший старшина Старшой. – Тут вам ответят на все остальные вопросы и зададут свои, чтобы вы на них ответили, если что.

Путники поднялись на самый верхний ярус Урочища победолюбцев – в ставку Верховного Главнокомандующего.

– А не расстрелять ли вас, – радостно приветствовал вошедших Верховный Главнокомандующий.

– Если только это будет способствовать осуществлению вашего смысла, – хитро ввернул Вындрик собака лютый. – Иначе смысла нет.

– Так вы против врага или за? – не отставал Верховный.

– Мы точно не за, – продолжил свою линию защиты Брыкля. – Кто же будет за такое. Но мы как бы не вполне уверены, что такой враг существует, а если существует, то каков он. И в зависимости от последнего – каковы методы борьбы с ним.

– Уверены, но не вполне? Как бы не вполне – это вполне? Или как бы не уверены, то есть уверены? – потребовал однозначности Верховный. – У нас тут всё строго и просто, по-военному. Если да, то да, если нет, то нет. Идёт война добра и зла. Всеобщая и всеохватная. Все эти виляния только на пользу врагу.

Брыкля высокомерно замялся, Вындрик самозабвенно обнюхивал всё окружающее, один только Иван не забыл про свою миссию.

– Извиняйте, товарищ Верховный Главнокомандующий. Я дурак, и у меня всё тоже по-простому. Мне в голову запихали фоторобот смысла, и надо понять, соответствует ли ему ваш смысл. Если соответствует, мы его возьмём и отнесём в наше царство. А дальше как наш надёжа царь-батюшка решит. Вдруг и установит ваш смысл в качестве государственного.

– Было бы неплохо, – одобрил Верховный. – Спрашивай, Иван, свои вопросы дурацкие. Только осторожно.

– А что это – победа? Ежели как смысл.

– Разве старшина Старшой вам не объяснил?

– Объяснил. И я даже не всё не понял. Но я хочу ещё меньше не понять. Чтоб до царя донести и не расплескать из головы.

– В общих чертах победа – это нейтрализация противника. То есть противник оказывается более неспособен совершать против вас враждебные действия. За счёт чего – это особый вопрос. Вы можете противника переубедить, и тогда он сам прекратит вражду либо вообще перейдёт на вашу сторону. Вы можете его разоружить либо сковать, то есть лишить его свободы, и тогда он, хоть и будет желать вам зла, окажется бессилен его осуществить. Но самое надёжное – это полностью его уничтожить. Тогда у него не будет никакого шанса причинить вам дальнейший вред. Среди наших воинов есть сторонники разных методов, но лично я предпочитаю именно этот последний, так как наш противник – это абсолютный враг.

– Здорово. А как это конкретно?

– Как?

– Ну какая победа на ощупь? В смысле на ощупь души. Можно ли её пережить и всё такое?

– Это победу-то? Тут мы всех опережаем на сто очков. В детстве небось драться приходилось? Ну или хотя бы в конкурсах разных участвовать, в соревнованиях, в олимпиадах. Когда чувствуешь своё превосходство, возобладание, перевес, наконец успех в борьбе с опостылевшим противником – что может быть слаще. А потом переходишь от частичной победы к полной: разгром и триумф. Гад повержен, и ты можешь топтать его ногами. Он уже не поднимет голову и не сможет совершать над тобой никаких враждебных действий.

Верховный разошёлся, Иван и Павлин Матвеевич внимательно смотрели на него, не издавая ни звука. Даже Вындрик к ним присоединился, лишь слегка похрюкивая.