Артур Лейдерман - Кашемировый бал

Я был в некоторой нерешительности. Что делать? Играть роль того, за кого меня тут все принимают, или попробовать объяснить по-человечески, что я тут случайно и…

– Я Эм, Ваше Высочество, – поднимая глаза и выпрямляясь, сказала девушка.

– Очень приятно, а я Роберт, Ваше Высочество, но для вас просто… просто Роберт, – ответил я. Мальчишеский сленг мне показался тут не совсем уместным, так что ни Робом, ни Робиком я представляться не стал, решив все-таки продолжать следовать сложившемуся сценарию.

На что она, немало смутив меня, рассмеялась смехом, скорее похожим на звуки колокольчиков, чем на что-то еще, но затем, увидев мое замешательство, тут же сказала:

– Что вы, Ее Высочество сейчас у себя, на женской половине дворца, и, думаю, как и вы, в это самое время готовится к встрече с Советом. Я буду вам помогать выбирать костюм, в котором вы, Ваше Высочество, придете на Совет. Эта комната – гардеробная. Так, кажется, это называется в вашем мире.

Не знаю, что больше я испытал от ее слов, облегчение или разочарование… Но делать нечего, я сам, по собственному любопытству, здесь оказался, так что буду принимать все происходящее как есть. И пока, что скрывать, мне это все даже нравилось.

– В этих шкафах, – и она показала рукой в сторону зеркальной стены, – ваши парадные, повседневные, выходные, прогулочные и прочие костюмы. Я всегда здесь и всегда для помощи вам, Ваше Высочество, – сказала Эм, снова слегка склонившись.

Я не двигался с места только потому, что ждал, что вот сейчас она первая пойдет к этим шкафам, которые я вначале принял просто за зеркальную стену, и даст мне узреть королевский, так сказать, гардероб. Но она не спешила. Она смотрела как бы мимо меня, чуточку правее, и, вероятно, ожидала, что я скажу.

Я вздрогнул – хотя, надеюсь, Эм не заметила этого, – оттого что, направив взгляд в ту же сторону, куда смотрела она, увидел, что прямо за моей спиной, в нескольких шагах позади, стоит невысокий средних лет человек в выпущенной наружу длинной белой рубашке. Он улыбнулся мне во все свое широкое лицо и тоже церемонно поклонился. Я только сейчас обратил внимание, что каждый раз кланяюсь в ответ.

«А что, пусть я, Высочество, раз уж они меня таковым считают, буду монархом-демократом», – подумал я и заулыбался собственным мыслям.

Истолковав мою улыбку как-то по-своему, широколицый, который к тому же держал в руках две войлочные шапочки, точь-в-точь такие, в каких у нас в баню ходят, сделал ко мне несколько шагов и, остановившись напротив, поклонился и сказал:

– Я Волох.

Затем, взяв меня под руку, как старого приятеля, улыбаясь еще шире, продолжал:

– Мы с вами, Ваше Высочество, сейчас такую парилку организуем – просто заново родитесь!

– Вот то, что мне сейчас как раз и нужно, – перехватывая мяч, выражаясь по-футбольному, сказал я, вытащив свой локоть из его руки, и тут же сам подхватил его под руку.

Так мы направились к той части комнаты, где показались лакированные перила ведущих куда-то вниз ступенек.

С каждой новой ступенькой вниз голову посещали мысли, например: «Вот интересно будет, когда я проснусь, смогу я все вспомнить, что здесь со мной сейчас происходит?..», или: «А этим сном можно будет с кем-то поделиться или лучше не стоит?..», или… Или это никакой не сон. Я покрепче сжал кулаки, так, чтобы ногтями посильней впиться в мякоть ладони. Пальцы побелели, и боль ощущалась довольно явно. Щипать себя или делать что-то в этом роде не было необходимости. Это определенно был не сон. Все, что происходило со мной сейчас, было на самом деле, и сомневаться в этом не имело никакого смысла.

А тем временем мы с Волохом спустились вниз. То, что там открылось, вряд ли могло мне напомнить видимое или слышимое ранее. Это было что-то вроде грота с огромным подземным сводом, а дорожка, усыпанная мелким практически белым песком, уходила вперед. Первое, что я увидел в этой пещере, было небольшое почти идеально круглое озеро. Вода в нем была очень чистая, с немного зеленоватым отливом. Там плавали рыбки и еще какие-то странные существа, как будто маленькие плюшевые лебеди, причем практически все разных цветов. Это было забавно. Плюшевый мех явно говорил о том, что это птенцы, размеры их были едва ли с обычную деревенскую утку, а вот форма и уверенность, с которой они держались, выдавали в них взрослых птиц. Развалившийся на противоположном берегу субъект и вовсе ни на что не походил: влажные большие глаза, уши, закрывающие половину лица, и лапки с тонкими пальцами, почти как у людей.

Следом находилось еще одно озеро, немного побольше первого. Вода в нем была еще более прозрачная. Дно устлано голубыми круглыми камнями, и, в отличие от первого, никакой живности уже не наблюдалось.

– Кстати, Ваше Высочество, – мягко начал Волох, – как вы относитесь к перотам?

– К чему, простите?

«Надеюсь, это не пираты», – с надеждой подумал я.

– Пероты, ну как же, они сейчас спелые-спелые, мед просто, тают во рту. – Он расплылся в улыбке. – Мы их попробуем сразу после ифы.

– Да, после ифы – то что надо, – решил подыгрывать я.

– Но ифы много не пейте, Ваше Высочество, с непривычки может голова закружиться. Ифа еще молодая, но получилась на славу.

– Отчего же, мы ифу этими вашими перотами закусим, и не закружится!

– А и то верно! Ну, Ваше Высочество, вы, безусловно, всех здесь в себя влюбите! Вы мне вот с первого мгновенья понравились, а я людей чувствую.

– Знаете, а вы мне – тоже.

Тем временем мы продолжали идти, и вскоре показалось третье озеро. От него шел все время нарастающий шум, вода над озером была покрыта паром, и чем дальше видел глаз, тем пар был гуще. Воздух стал очень влажным и теплым.

– Вот мы и на месте, Ваше Высочество.

Волох показал рукой в сторону почти полностью скрытой паром деревянной постройки. Мы находились под землей, но только сейчас я осознал, что видно здесь все как днем на ясной поляне, при том, что никаких фонарей или другого освещения тут не было. Весь потолок и большая часть стен были покрыты какими-то светящимися, все время двигающимися существами. Что-то наподобие наших светлячков, но покрупнее и ярче во много раз. Несмотря на то что они беспрерывно двигались, никакой ряби в глазах не было. Вероятно, из-за замкнутости помещения свет рассеивался очень ровно и мягко и производил впечатление, будто каждая вещь светится сама по себе.

Войдя внутрь строения, я увидел огромных размеров стол, естественно, тоже деревянный, и двух детей на одной из скамеек у стены, мальчика и девочку. Они во что-то играли и, только мельком бросив на нас взгляд, заулыбались и продолжили свое занятие. Внутри оказалось на удивление свежо, в отличие от воздуха снаружи, вкусно пахло, и только сейчас я почувствовал, что очень голоден. А ведь правда, я давно уже не ел и со всеми этими потрясениями как-то и позабыл об этом.