Виктор Скибин - Феррия. Неизвестный король

Ундин откинулся назад и, не сводя пристального взгляда с детей, привычным движением промокнул платком высокий лоб. Помощники так же выжидательно смотрели на них.

– Спасибо, что выслушали нас. – Голос Юмы вздрагивал от волнения. – Я понимаю, что моему рассказу было нелегко поверить. (Помощники деловито заёрзали на стульях.) Мы, конечно, воспользуемся вашим советом и отправимся к Верхней крепости, как бы далеко она ни находилась, но у нас с собой совсем ничего нет: ни еды, ни денег. – Она развела руками.

Ундин понимающе закивал:

– Кое-какую провизию вы получите. На всё путешествие её не хватит – путь к Перевалу синих дроздов займёт дней двадцать, – но мир не без добрых людей, думаю, голодать вам не придётся. Феррийские деньги за границей не в ходу и совершенно бесполезны, а вот твою обувь наши мастера починят. – Он перегнулся через стол и посмотрел на порванную туфлю. – Будет не хуже прежнего.

Староста взял перо, аккуратно что-то записал в книге, повернулся к одному из помощников и дал несколько коротких указаний.

– Благодарю вас, милый Ундин. Надеюсь, Модмир примет нас, – сказала Юма.

Старик глубоко вздохнул.

– Если доберётесь до него, примет. Он не просто так король, да ещё и Мудрый. А теперь, с вашего позволения, мы расстанемся. Отправляйтесь на реку. Вода тёплая, день длинный – искупайтесь и постирайте одежду. После поужинаете и отдохнёте у моей знакомой. Мирош, – обратился он к помощнику, похожему на кузнечика, – проводи их.

Юма молча радовалась тому, что с виду горделивые, насмешливые человечки, живущие здесь, оказались добродушными, умными и рассудительными. Юма с братом поклонились Совету и хотели уйти.

– Погодите, совсем забыл, – закряхтел Ундин. – Вот, возьми…

Он принялся рыться в своих многочисленных кармашках, попеременно доставая и убирая то одно, то другое и приговаривая: «Здесь всё в порядке», «О, вот ты где, а я тебя дома искал!», «Это откуда? Наверное, внук подложил», «Что за вещь такая интересная? Первый раз вижу». И так далее, пока не вытащил то, что искал, – кусочек тёмно-серой коры. Ундин с облегчением вздохнул:

– Наконец-то. Уж думал, не найду.

Мирош и ещё один помощник, стоявший за спиной старика, увидели, что именно он хочет отдать девочке, и начали возмущённо жестикулировать: «Как можно?», «Вот это да!» Ундин медленно оглянулся через плечо и внимательно на них посмотрел. Встретив многозначительный взгляд старосты, оба разом вытянулись, опустили руки по швам и покорно засеменили выполнять свою работу.

– Держи и передай, пожалуйста, Модмиру при встрече.

– Ладно. – Юма поднесла кору поближе к глазам и стала рассматривать.

Старик подался вперёд, взял её ладонь тёплыми мягкими руками и по-отечески сказал:

– Это важно, понимаешь?

– Обещаю передать во что бы то ни стало!

Старик улыбнулся ей.

– В добрый путь!

На выходе из зала Юма обратила внимание на множество цветных фресок, изображавших сцены с участием величественных волков. На самой первой выделялся матёрый скалящийся самец. Он стоял на горе и будто смотрел вниз, на невидимого зрителю врага. На следующей тот же зверь сидел, повернувшись мордой к старому феррийцу. Затем ещё несколько сцен с ним. Дальше снова волки, но уже другие. Мастер искусно подчеркнул различия, создавая облик каждого нового персонажа. Волки на фресках охотились, спали, мчались куда-то. Рассмотреть всю летопись не хватило бы и нескольких часов. Юма подошла к самому последнему ряду незаконченных фресок. На них рассказывалось о жизни двух волчат, один из которых старше и крупнее собрата: вот они играют на поляне; вот в сопровождении отца перепрыгивают через ручей; в конце старший из волчат в боевой раскраске уходит, а младший провожает его. История обрывалась сюжетом, где выросший волк в одиночестве ждёт возвращения брата.

Мирош ожидал детей, облокотившись на ветхую телегу и помахивая прутиком. Он стоял, скрестив ноги, щурился на солнце, улыбался во весь рот и казался счастливым и беспечным.

– Клади туфли на повозку, – обратился он к Юме.

Через минуту девочка стояла босыми ногами на дороге, щедро усыпанной свежей кедровой щепой. Всю улицу, куда хватало глаз, покрывал слой сухой дроблёной древесины. Приятный, лёгкий, чуть горьковатый смолянистый аромат шёл от неё. Прогретое на солнце дерево согревало ступни. Мирош перекинулся парой слов с возницей, махнул ему рукой, хлестнул прутиком клячу и некоторое время смотрел, как повозка на кривых колёсах удаляется прочь.

– Ну! – повернулся он к детям. – Вперёд!

И ребята зашагали по улицам, следуя за маленьким проводником. Теперь они смогли внимательнее рассмотреть этот удивительный город. Коляски, наездники, экипажи, проезжая по мягкому настилу, почти не издавали шума. Вероятно, поэтому прохожие разговаривали вполголоса. И если закрыть глаза и не знать, где находишься, можно легко представить себя в тихом дворе или полупустой аллее большого парка.

Вдоль улиц росли кусты, густо усеянные розовыми, белыми и тёмно-синими цветами. Поперёк, на уровне верхних этажей, покачивались подвесные мостки, которые переходили в каменные дорожки, уложенные между куполами на плоские крыши прижатых друг к другу домов. По ним в основном и перемещались жители, спускаясь по мере надобности по аккуратным лесенкам. Многочисленные зелёные скверы между домами тоже были двухуровневыми. Снизу росли фруктовые деревья и стояли скамейки. А выше располагались квадратные террасы, сплошь увитые плющом и диким виноградом. На клумбах в изобилии росли астры, ландыши, пионы, лесные незабудки, лютики.

«Как интересно, цветы разных сезонов, а распустились вместе», – отметила про себя Юма.

На одном из перекрёстков Мирош остановил ребят и попросил подождать, а сам скрылся за дверями продуктовой лавки. Через несколько минут он вынес оттуда сумку, наполненную провизией, и протянул Рэю:

– Держи, пообедаем на реке.

Когда подходили к противоположным воротам города, Юма осмелилась задать вопрос Мирошу. Вообще-то ей хотелось задать уйму вопросов, но она боялась. На Совете Мирош выглядел самым недоверчивым и возмущённым.

– Скажите, пожалуйста, что это всё-таки за страна, в которой вы живёте? Куда мы попали? – робко спросила девочка.

Мирош будто только и ждал этого вопроса. Он знал массу интересного о своей стране и очень гордился тем, что его считают ходячей энциклопедией. Видя восторженные взгляды Юмы и Рэя, он рассказал им всё, что знал, и даже больше. Иногда юноша говорил так быстро, что начинал захлёбываться словами. За час дети узнали столько, что казалось, они прочли учебник истории, выучили свод законов и несколько лет прожили в Феррии.