Дара Сказова - За тридевять земель

Царица-матушка внешне мало изменилась. Как женщина благоразумная, она держала свои аппетиты в ежовых рукавицах, делала по утрам обливания холодной водой и посещая искусных мастеров по ликам не реже раза в год. Да и употреблять молодильные яблочки не брезговала. Поэтому формы сохраняли положенную возрасту аппетитность.

Утром прекрасного летнего дня царица наложила на лицо питательную маску и, ожидая ее воздействия, почитывала новости в волшебном блюдечке. Новости были стандартные: боярыня Прекрасная разругалась с супругом и теперь судится с ним из-за опеки над общими и приемными детьми; сапоги-скороходы убежали от хозяина, а детишки из соседней деревни их догнали и устроили местечковые соревнования; ступа самолетающая с пассажиром на борту потерпела крушение в болотистых лесах и на спасительную операцию местные лешие снарядили отряд из добровольцев, чему активно воспротивились болотные старожилы семейства кикимор, апеллируя к закону "Что с воза упало". Изучив свежие местные новости, царица пустила яблочко по блюдечку в обратном направлении – заграничные новости также интересовали правительницу. Но и там кроме светских сплетен не наблюдалось перемен. Разве что история принца Рыжего с его тайной метрессой стоила внимания.

Маска завершила свое благоприятное воздействие на кожу, и Царица приступила к удалению остатков питательных веществ. Яблочко по блюдечку замерло на голубой каемочке, ожидая дальнейших распоряжений. Царица прервала процедуру смывания маски и покрутила хвостик у яблока, переключив канал на семейные новости. На блюдечке проступил кабинет супруга, где тот сидел, пригорюнившись, на списанном троне (для парадной залы сиденье уж совсем не годилось, но для личных покоев послужит еще ого-го сколько!). В опочивальне старшего сына-наследника было темно – спал еще деточка богатырским сном, умаявшись на полуночной вечернике с друзьями детьми боярскими. В детской суетились няньки – младшие близняшки (мальчик и еще мальчик) как раз собирались позавтракать. В девичьей светлице дочки-погодки (Беляна, Заряна и Румяна) нехотя и вяло делали утреннюю зарядку под присмотром аглицкой гувернантки.

Наконец блюдечко переключилось на канал дальнего болотного терема. И высветило пустоту помещений. Обращенной в земноводное дочери в прописанных покоях не было. Царица открыла шкатулку и вытащила оттуда зеркальце в серебряной рамке. Контакт с большим настенным зеркалом терема установился, но ответного приветствия оттуда не последовало. Царица поняла, что пора начинать беспокоиться. Еще раз оглядев помещения болотного терема – не проявится ли старшая дочурка, нет ли следов разгрома, не оставлена ли записка какая на столе? – царица решительно вызвала прислугу энергичным потряхиванием колокольчика.

Однако в опочивальню царицыну вошла вовсе не вызываемая камеристка, нет, сам царь-батюшка протиснулся сквозь скромно приоткрытую створку тяжелой дубовой двери, разукрашенной искусной резьбой и оживленной яркой росписью. Поскольку процедуру смывания питательной маски с лица Царица прервала на полуслове, то супруг ейный слегка вздрогнул при виде белых разводов на лице жены. Но он быстро придал собственному лицу безмятежный вид.

– Душенька! – начал он беседу с поцелуя в плечико. – Чудно выглядишь.

Царица с сомнением оглядела свое и мужнино отражение в зеркале трюмо и, спохватившись, продолжила снимать маску с лица.

– Я уверен, ты уже в курсе, душенька, – пробормотал царь, покосившись на заливное яблочко на блюдечке с голубой каемочкой.

– Смотря, о чем, – молвила через ватный диск царица.

– О дочурке нашей старшенькой, – пояснил царь-батюшка.

– Ну? – неопределенно ответила царица. Благодаря волшебным дарам своей матушки, она всегда была в курсе новостей раньше царя и Цардумы, но не в случае с обращенной дочерью. Только вот признаваться в этом ей совсем не хотелось. Поэтому она притворилась, что занята косметическими процедурами, предоставив право слова мужу.

– Прибудет она во дворец наш нынче вечером, – вздохнул Царь-батюшка. – Обращения не произошло пока, как ты уже наверняка знаешь.

– Знаю, – почти не слукавила Царица, ведь теперь она действительно оказалась в курсе. – Но подробности мне неизвестны. Бессмертный отказался от своего слова?

– Вроде как нет, – опять вздохнул царь-батюшка. – Но явно что-то темнит.

– А у тебя информация откуда? – Царица наконец удалила остатки маски с лица и приступила к наложению изысканного, но в то же время незаметного макияжа.

– Прислали голубя почтового. Идут к нам тропами тайными, дабы в глаза не бросаться.

– Кто «они»? – ухватила главное в информационном сообщении царица.

– Дочурка наша, советник ейный, тобою наколдованный с таким мастерством… – супруг сделал паузу для благодарной улыбки, не дождавшись, закончил перечисление списка делегации: – И посланник кащеев.

– Что за посланник? Имя? Звание? Возраст? Имущественное положение?

Царица аккуратно подрисовала правую бровь.

– Ей-богу, душенька, знать не знаю, – отмежевался Царь. – Голубь только список визитеров предоставил. Вот, можешь почитать.

Царица отмахнулась. Супруг опять тяжко вздохнул. Жена наконец обратила внимание на эти намеки. Оставив попытки подвести под соболя левую бровь, она повернулась к собеседнику.

– Ну? И что тебя так печалит? – вопросила она, сдвинув докрашенную и недокрашенную брови.

В очередной раз продемонстрировав мощь своих легких, царь-батюшка вяло доверился жене:

– Да полцарства.

Царица подняла брови в немом вопросе. Царь опять тяжко вздохнул:

– Приданое, – пояснил он.

Брови поднялись еще выше.

Вздох.

– Я проиграл его. В карты.

Царь-батюшка втянул голову в плечи, прошептав это признание. Выше поднять брови Царице уже не удалось бы, поэтому она их вновь сдвинула.

– Прости, не расслышала. Ты его… что?

– Проиграл… – покаянно прошептал Царь.

– Кому?!

– Помнишь, к нам караван торговый приезжал? Ты тогда еще себе коврик прикупила?

– Ну?

– Вот тогда и соблазнили меня, ироды! Мол, не смогу я у них выиграть в простейшую игру. Нет, ну представляешь?! Сказать такое мне?! Выросшему в среде азартных игр…

– … Строго запрещенных тобою же, – ввернула Царица.

– Так я ведь на личном опыте знаю, к каким последствиям прискорбным может довести эта страсть окаянная! – кинулся защищать собственный указ Царь-батюшка. Осекся. Вздохнул. – Вот и проиграл…

Царица побарабанила длинными наманикюренными ногтями по столешнице трюмо. Переработала информацию. Увидела вновь свое отражение в зеркале и вернулась к макияжу. Царь не решался прервать паузу. В тишине только шуршали по лицу кисточки. Иногда звучал тяжкий вздох.