Худайберды Тухтабаев - Волшебная шапка

– Я согласен, – прошептал Балтабай. – Век не забуду вашей доброты, святейший!

– Святые дела за здорово живёшь не делаются, дитя моё, – усмехнулся Уразаев. – Ты знаешь, сколько я уплатил, чтобы стать при Узункулаке муллой? Полторы тысячи! Да ещё неделю пришлось целую свору всяких шейхов поить коньяком и угощать пловом. И тебе придётся раскошелиться, Балтабай…

– Сколько?..

– Да уж посчитай сам, сын мой. Верным людям надо подсунуть, за убежище заплатить, всякие хлопоты… Нельзя жалеть деньги, когда решается вопрос жизни и смерти, Балтабай.

– Да я конечно… – пробормотал «мюрид», запуская дрожащую руку за пазуху.

– А ещё лучше, – поспешно продолжал Янгок с загоревшимися глазами, – отдай мне все свои деньги. Буду хранить их, пока над твоей головой висит грозный меч правосудия. Сам знаешь, человек я честный, чужой копейки не трону…

Балтабай поднял ошалевший взгляд на Янгока, промычал что-то невнятное.

– Давай, давай, дитя моё, – сказал Янгок ласково. – Можешь положиться на меня, как на своего отца. Погоди, деньги надо считать при закрытых дверях, так вернее… – Он встал и направился к двери.

Чем ближе подходил Янгок к двери, я тоже отступал назад, а когда щёлкнул замок – я был уже на улице.

Втянув полной грудью свежего воздуха, я облегчённо вздохнул. Теперь я знал, что мне делать. Я докажу всем, что мулла Янгок, любитель поесть остро наперчённую шурпу из баранины и «святой, изгоняющий разных дивов», – вовсе не мулла и никакой не святой, а обыкновенный мошенник, пристроившийся у могилы Узункулака. Только бы бабушка мне не помешала и Закир составил бы компанию. А то жутковато всё же одному, ведь враг у меня коварный…

Дома была радость – вернулась Донохон. Она снова могла бегать, прыгать, скакать. Сестрёнка кинулась мне на шею и пошла щебетать о том, какой у них был хороший доктор, что он приносил ей каждый день конфет, что играл с ней даже в куклы, что она теперь не боится врачей и больше того, когда вырастет, сама обязательно станет врачом, потому что доктора – самые хорошие люди на свете.

Бабушка стояла неподалёку, слушала болтовню Донохон и искоса поглядывала на меня – видно, собиралась спросить, зачем я опять заявился.

– Тебя не доктора спасли, Донохон, – сказал я ласковым голосом. – Тебя спасли горячие молитвы тётушки Сарохон и дедушки муллы Янгока.

Сами понимаете, всё это я говорил, чтобы усыпить бдительность бабушки.

– Но доктора сделали мне операцию! – воскликнула Донохон.

– Видишь ли, операцию они сделали после того, как дедушка Янгок изгнал из тебя злых духов – жёлтых дивов, – продолжал я, незаметно наблюдая за бабушкой.

Та с удовлетворением слушала, не чувствуя, что я ехидничаю. А я всё распалялся, повергая Донохон в изумление своим красноречием. Я умолк, когда бабушка ушла, шепнул сестрёнке, что иду к Узункулаку, и выскользнул на улицу. Лишь бы застать Закира. Мне до зарезу нужна его помощь. Если он пойдёт со мной, я не струшу. Пусть ничего не делает, только бы рядом находился. Остальное я сделаю сам.

Закир встретил меня не очень приветливо.

– Чего тебе, я уже спать собрался? – спросил он недовольно.

Я молча глянул на солнце, которое ещё висело над горизонтом, и буркнул:

– Спокойной ночи, сын мой. – Сказал и повернул назад, словно собирался уходить.

– Погоди! Пришёл, так уж говори зачем.

– Ты же спать собрался? Позову Арифа, без тебя обойдёмся.

– Перестань упрямиться, скажи, что хотел, – уцепился за рукав Закир.

– Ладно, слушай. Только обо всём, что сейчас услышишь, – молчок, ясно?

Закир кивнул. Я продолжал:

– Сегодня из больницы вернулась моя сестрёнка. Она говорит, что видела в зарослях у омута жёлтого дьявола и после этого заболела. Чтобы попасть на станцию, Янгок должен пройти через мостик у омута. Там я и решил подкараулить его.

– А не врёт она? – усомнился Закир.

– В том-то и дело, что не врёт. Я и сам вчера видел дива. Мешок тащил за спиной…

Закир отвёл меня в сторону и таинственно прошептал:

– Теперь верю! Я слыхал, что дивы всегда ходят с мешком. И знаешь, что они в них носят? Кизяки!

Я так и закатился: ну и Закир, вечно какую-нибудь глупость придумает!

– А ты не смейся! В прошлом году тётушка Сарохон рассказывала. Шла она как-то мимо омута, глядит – сидит на кочке мальчик, похожий на Мирабиддинходжу. Сидит и плачет. Тётушка спросила, чего он плачет, а тот ещё пуще ревёт. Пожалела его тётушка, взяла на руки. Он был лёгким, как птичка. Посадила мальчика на плечи и зашагала домой. А мальчик с каждым шагом всё тяжелел и тяжелел, под конец невмоготу стало его нести.

«Слазь, сынок, пройди немного пешком», – сказала тётушка, глянула за плечо, а там вместо мальчика – мешок. И в мешке том кизяки!

– Это определённо проделки дива. Вот потому-то я и хочу отколотить его сегодня.

– Что? – округлил глаза Закир.

– Хочу отколотить, – повторил я. – Можешь идти со мной. Докажешь, что ты тоже не трус.

– А я… ночью… книжку хотел почитать… – промямлил Закир потерянно.

Я заранее знал, что он так легко не согласится пойти со мной.

– Как хочешь, – пожал я плечами, – мне думалось, что такой храбрый и сильный человек, как ты, не откажется намять диву бока. Посмотри на свои мускулы – ты ими пяток дивов в бараний рог согнёшь!

Закир с уважением поглядел на свои мускулы.

– Я могу взять и Арифа, – продолжал я. – Он, конечно, послабее тебя, но, чем чёрт не шутит, тоже, может, прославится…

– Значит, ты хочешь, чтобы я намял диву бока? – спросил Закир, выпячивая грудь.

– Зачем же? Я и сам справлюсь. А ты будешь вроде судьи. Ну, ещё, если я захочу попить, подашь водички…

– По рукам! – Закир по-богатырски расставил ноги и с силой шлёпнул рукой по моей ладони. Но потом опять засомневался: – А что, если див окажется сильнее нас? Возьмёт и унесёт в небеса…

– Не бойся, не унесёт. Но на всякий случай захвати с собой верёвку. Я привяжу тебя к дереву.

– Ладно, – с радостью согласился Закир.

Потом он сбегал домой, отпросился у матери на ночь: сказал, что пойдёт к Арифу русский язык учить. Что поделать, пришлось соврать. А то бы его не отпустили. Тем более – со мной. Да ещё на бой с какими-то дивами. Но Закир всё-таки молодец – и на ночь отпросился, и кое-что с собой вынес: верёвку, длинный, как сабля, кухонный нож, сучковатую кизиловую палку и снедь – две лепёшки, лукошко огурцов и помидоров. Это у него вообще здорово получилось.

Нож я оставил Закиру («Если див тебя тронет, руби ему голову!»), а сам взял палку.

Когда мы добрались до омута, начинало смеркаться. Мы очистили место под кривым деревом джиды («Сюда ты меня привяжешь, дружище…»), устроили из травы лежанку и залегли в засаде. Справа нас прикрывали большие мшистые валуны, слева – омут, а впереди – мостик через речку. Кто бы здесь ни прошёл, мы бы всех увидали.