Светлана Медофф - Ивасик-Телесик. Неизвестные подробности знакомой истории

Садись поближе, солнышко,

Ведь это сказка страшная!

В ней зависть, месть, проклятие,

Убийство, колдовство,

Но ты не бойся. Наш герой —

Веселый и находчивый,

И в сказке обязательно

Добро накажет зло.

Во времена далекие

Вокруг большого озера

Селились люди добрые,

Кормила их земля.

Беды село не ведало,

Пока в лесу за озером

Не поселилась женщина

По прозвищу Змея.

Ночами ведьма черная

В село ходила, крадучись,

Таскала на съедение

Овечек, кур, гусей.

Ее боялись до смерти,

Ходили байки страшные,

Что ведьма порчу делает

И жарит малышей.

Шепнет слова заветные —

Замки все открываются,

И живность полусонная

Не квохчет, не рычит.

Возьмет потолще курочку,

Яичком не побрезгует,

А петуха надутого,

Что в ступоре сидит,

По клюву щелкнет весело:

«Что беспокоит? Горлышко?

Чего молчим? Контузия?

Оглох ли? Паралич?»

Потом гусей пощупает,

Возьмет самого жирного…

Овечку кучерявую

Пожарить и постричь

Уводит на веревочке.

«Пока, шашлык», – похлопает

Барана бестолкового

По морде ошарашенной…

Два слова, взмах руки —

И псы, обычно злющие,

На спину тут же валятся,

Подставив пузо мягкое,

И даже мужики,

Кто из дому выскакивал,

Почувствовав неладное…

Или женою посланный

Добро свое спасать,

Так падал как подкошенный.

Змея ногой потрогает

И переступит весело:

«Не спится? Надо спать!»

Однажды смелых семеро,

Кто с ружьями, кто с вилами,

Облаву ей устроили:

Теперь ты не уйдешь!

Но ведь она, проклятая,

Их издали почуяла,

Вороной перекинулась.

Колдунья – что возьмешь.

Еще в гадюку черную!

Да! Превращалась запросто.

Средь бела дня удобнее

Так незаметной быть.

Подсматривать, подслушивать,

О чем судачат кумушки,

И тем, кто проклинал ее,

Больнее отомстить.

Глядишь – там мор у кроликов,

Там вишня вся осыпалась,

Там огород повытоптан,

Будто Мамай прошел,

Вода в колодце горькая,

Коровушка не доится,

В постель ребенок писяет,

И муж к другой ушел…

Петровна, баба хитрая,

Была не лыком шитая

И вечером с молитвою

Весь обходила дом.

Свечой церковной истово

Крестила дверь и брызгала

Курятник, двор и Тузика

Святой водой притом.

Гадюка подколодная

Петровну ненавидела

И обходила дом ее

Обычно стороной,

Ведь все заклятья без толку,

Сто раз колдунья в бешенстве

Рвала на себе волосы

И билась головой.

Ей хоть бы что, конечно же,

А на воротах – вмятины,

И краска вся облупилась,

У кошки нервный тик,

Собака заикается,

Зато Петровне весело:

Скотина вся целехонька

И жив-здоров старик.

Такое поведение

В селе никто не жаловал,

Ведь шутки плохи с ведьмою

И месть ее страшна.

Петровна не была отнюдь

Упрямой или глупою,

Но тридцать лет без малого

Велась эта вражда.

Петровну при рождении

Крестили Василиною,

Но с детства Веселиною

Прозвали все ее.

За то, что хохотала, как

Смешинку проглотила,

А уж пошутит весело —

Смеялось все село.

Из школы шла с подружками —

Все узнавали издали.

А на гуляньях смех ее

Слыхали даже те,

Что жили через озеро,

В селе соседнем Липовом,

А некоторые думали,

Что даже на Луне.

Пусть не была красавицей,

Всем Веселина нравилась,

И хоть боялись парубки

Остаться с гарбузом,

К ней постоянно сватались

Богатые и ладные,

Но кашу гарбузовую

Все кушали потом.

Подружки и родители

Покою не давали ей:

«Ведь неспроста кобенишься!

Скажи, кто сердцу мил?

Гляди, одна останешься!»

Она смеялась: «Батюшка,

Неужто тыквы кончились?

Что ж мало посадил?»

Конечно, не бывает так,

Чтобы никто не нравился,

Но приходилось девушке

Любовь свою скрывать.

Ей не хотелось жалости:

Узнают, что надежды нет —

И станут, как над мертвою,

Над нею причитать.

Жизнь показала: зря она

Не слушала родителей.

А может, правду баяли:

Не изменить свой рок.

Есть смысл в народной мудрости —

Так на роду написано,

Когда родиться каждому

И умереть свой срок.

Так Веселина смело шла

На встречу с этим будущим

И верила: в конце концов

Все будет хорошо!

Ведь разобраться: родственны

Слова «судьба» и «суженый»,

С судьбой шутить бессмысленно

И спорить с ней смешно.

Так вот, судьбой печальною

И дружбой ее детскою,

Мечтой ее несбыточной

Был парубок Андрей.

Он жил в лесу, у озера,

На самой на околице,

Где мастерскую выстроил

Подальше от людей.

Андрей работал с деревом

И чудеса выделывал:

Резную мебель всякую,

Лошадок для детей,

Салазки, сани на зиму,

Посуду и наличники,

Коньки на крышу, лавочки —

Понятно, без гвоздей.

А уж какие чудные

Свистульки он вырезывал!

Нальешь воды – затёхкает,

Ну чистый соловей!

Бывало, прямо очередь

Выстраивалась шумная

За новою игрушкою

До самых до дверей.

«Но это все безделицы, -

Любил он приговаривать, -

Чтоб только время зимнее

Нескучно скоротать».

С весны до поздней осени

Он занимался лодками

И знал одни лишь праздники —

Их на воду спускать.

Однажды шел он по лесу,

Искал стройнее дерево,

Нашел, срубил и вытащил

На просеку сушить.

Когда навес устраивал,

Чтоб солнце не испортило,

Змея его увидела

И принялась следить,

Как ладно он работает,

И даже не заметила,

Что день к закату клонится,

Что спать ложится солнышко

В багровых облаках,

Вокруг нее плаун-трава

Почти по пояс выросла,

А сердце в грудь колотится,

Как иволга в силках.

Очнулась – он заканчивал,

Рубашку снял с терновника,

Она себе промолвила:

«А ну-ка, отомри!

Моим он будет завтра же!»

И все стояла, думала,

Покуда таял на небе

Последний луч зари.

Совпало замечательно:

На небе полнолуние,

И день Луны пятнадцатый —

Под символом змеи —

У магов и астрологов

Гекаты днем считается,

Когда богиня магии

Вершит дела свои.

Туда Змея направилась,

Где три дороги сходятся,

Три свечки в землю вставила:

На север, юг, восток,

Лицом к востоку крикнула

Три раза имя милое —

И вихрь пронесся по лесу,

И взвыл в чащобе волк,

В деревне детки малые

Проснулись и заплакали,

Ягнята в кучу сбились и

Сплелась в узлы трава,

Когда, взметнувши юбками,

Змея крутнулась молнией

Три раза в леву сторону

И медленно ушла.

С тех пор пропал наш молодец.

Пропал для света белого.

Друзей, подруг, родителей

Почти не замечал.