Холли Вебб - Заколдованный портрет

– Пойдешь куда-нибудь на Хеллоуин? – спросила Лотти у Руби, вспомнив свои утренние размышления.

– Нет. Мама не одобряет все эти хеллоуинские штучки. Мы обычно сидим в гостиной, плотно задернув шторы, и притворяемся, что нас нет дома. То есть она, наверное, отпустит меня на хеллоуинскую вечеринку, если я захочу пойти, но «сласти или напасти» она ненавидит. Она говорит, что все это придумали для того, чтобы продавать людям всякую ерунду. А что? Ты хочешь пойти собирать конфеты?

– Нет… – Лотти не знала, что сказать. Она не хотела, чтобы ее слова прозвучали глупо. – В прошлом году я ходила на «сласти или напасти» с подружками из старой школы. В этом году можно и пропустить. Просто мне вдруг подумалось… сегодня утром… что, может быть, Хеллоуин и вправду опасен…

Руби посмотрела на нее как на дурочку.

– Боишься, что кто-то тебя укусит жуткими пластмассовыми вампирскими зубами? – спросила она, улыбнувшись.

Лотти уставилась на свои руки и тихо проговорила:

– А если они не все пластмассовые?

– Слушай, а правда… – Руби больше не улыбалась.

– Все наряжаются нечистью, веселятся, дурачатся, понарошку пугают друг друга, но по-настоящему никто не боится. И если вдруг среди этого маскарада появится настоящая нечисть, ее никто не заметит! – Лотти зябко поежилась.

– Я раньше как-то об этом не думала, – призналась Руби.

– Хеллоуин – это особая ночь для ведьм, правильно? – спросила Лотти. Она почти ничего не знала об истории ведовства. – Это не просто конфеты и тыквы со свечками. И мы знаем, что ведьмы существуют на самом деле.

– Конечно, мы знаем. Ты сама ведьма, – заметила Руби.

Лотти решительно покачала головой:

– Я пока только учусь. И еще долго буду учиться. Стало быть, решено: вечером в Хеллоуин я сижу дома и смотрю телевизор. Даже если меня пригласят на лучшую в мире хеллоуинскую вечеринку!

К концу уроков туман рассеялся и выглянуло солнце. Но Лотти все равно было тревожно. Она-то знала, что она ведьма. Так сказала Ариадна, когда пару недель назад Лотти заколдовала Зару прямо на уроке. Зара наябедничала учительнице, что Лотти якобы списывает на контрольном диктанте, и подстроила все так, чтобы ей поверили, и Лотти пришлось защищаться с помощью колдовства.

До этого случая Лотти побаивалась колдовать самостоятельно. Ей не хватало уверенности в себе. В каком-то смысле она была даже благодарна Заре. Если бы не Зарина подлость, Лотти, наверное, еще долго не осмелилась бы использовать свои магические способности. И самое главное: она перестала бояться Зару. Лотти по-прежнему ее ненавидела, но своим колдовством она как будто разрушила чары страха, которыми ее оплела Зара.

Руби говорила, что это напрасная трата волшебной силы. Все в классе забыли, что произошло между Лотти и Зарой, а значит, все было зря. Но Лотти была уверена, что не зря. Раньше все девочки в классе трепетали перед великой и ужасной Зарой Мартин, но теперь ее власть над ними утратила былую силу. Небольшая компания «приближенных» по-прежнему всюду таскалась за Зарой и смотрела ей в рот, но другие девчонки уже начали возмущаться, и кое-кто даже осмелился дать Заре отпор, когда та пыталась их обижать. Так Лоттино колдовство словно рассеяло Зарины чары, подавлявшие их волю.

Лотти остановилась как вкопанная. Из школы они с Руби вышли вместе, но от моста каждый пошел своей дорогой, так что сейчас Лотти была одна и могла спокойно подумать. Зарины чары? Она совсем не имела в виду, что Зара тоже была ведьмой… но как можно знать наверняка? Зара точно имеет какое-то странное, почти сверхъестественное влияние на всех ребят в их с Лотти классе.

Лотти медленно пошла дальше. Нет, Зара не может быть ведьмой. Будь она ведьмой, Лотти наверняка бы это почувствовала, когда наложила на нее заклятие. И Зара не испугалась бы до полуобморока, потому что она поняла бы, что делает Лотти, и, может быть, даже ударила бы в ответ. Возможно, в Заре есть какая-то сила, что позволяет ей мастерски издеваться над людьми и манипулировать ими. Но это не магия, точно не магия. Лотти с облегчением вздохнула. Ее пугала сама мысль о том, что Зара может быть ведьмой. Она и так-то кошмарная, а если бы еще умела колдовать… Страшно даже представить, что могло бы быть. Лотти была твердо убеждена, что волшебство надо использовать только для добрых дел, а Зара отравила бы любую магию, превратила бы ее в нечто темное и ужасное. Например, как те мысли, не дающие Лотти покоя с сегодняшнего утра.

Лотти поморщилась. Ей не хотелось об этом думать. Она еще не готова к встрече с темной стороной магии. Как она и сказала Руби, на Хеллоуин она устроит себе тихий вечер дома – с большой-пребольшой плиткой шоколада.

Как только Лотти вошла в магазин, Софи бросилась ей навстречу и принялась радостно виться вокруг ее ног. Обычно Софи не любила такие щенячьи нежности – она была хоть и маленькой, но очень гордой собачкой, – но иногда позволяла себе проявлять чувства. Хотя Софи говорила, что ненавидит школу как данность, Лотти знала, что на самом деле таксе не нравится, что в школу нельзя брать собак и им с Лотти приходится расставаться почти на весь день. Они умели общаться мысленно, на расстоянии, но это совсем не одно и то же, что быть рядом.

Лотти взяла Софи на руки, и та театрально зевнула, вдруг вспомнив, что она гордая, исполненная достоинства собака, знающая себе цену.

– Ну, что там в школе? Ничего интересного, как обычно? – спросила Софи со скучающим видом.

– Лотти! Ты очень вовремя! – воскликнул дядя Джек. Он стоял за прилавком и как раз собирался открыть большую картонную коробку с эмблемой службы перевозки домашних животных. – Их только что привезли. Новую партию мышей. Очень редких и, как я понимаю, весьма интересных.

– Но не таких редких, как мы? – с тревогой спросил розовый мышонок Фред, свесившись с полки над прилавком. – Я, например, очень-очень интересный, – важно добавил он и принялся спускаться вниз. – Уж поинтереснее остальных. Они еще дрыхнут, а это скучно. Ведь правда?

– Ты самый интересный из всех моих знакомых мышей, Фред, – уверила его Лотти.

– Правда?! – с восторгом пропищал он. – Даже интереснее Генриетты?

Это был каверзный вопрос. Генриетта была примечательной мышью во всех отношениях. В отличие от розовых мышек и от стеснительных белых, она не любила большие компании. Она жила и работала в одиночку. Да, Генриетта работала – и была мастером своего дела. Дядя Джек продавал ее людям, которым, по его мнению, противопоказано иметь домашних животных. Через пару дней она возвращалась в магазин, а ее бывшие владельцы навсегда зарекались заводить питомцев. В последнее время Генриетта была коричневой, цвета какао, но она умела менять окраску.