Сборник - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Я вижу теперь, – сказал Шемс-Эд-Дин, – как ты поступаешь нехорошо, возвеличивая своего сына перед моей дочерью. Ты лишен, несомненно, здравого смысла и добрых намерений, если решаешься упоминать, что мы оба облечены в одно и то же достоинство, точно ты не знаешь, что я из сожаления к тебе пригласил тебя разделять со мною обязанности визиря, для того чтобы ты помогал мне? Но говори, что хочешь, раз что ты выразился так, то, клянусь Аллахом, я не выдам своей дочери за твоего сына, хотя бы ты предлагал мне за нее вес ее золотом.

Услыхав это заявление брата, Нур-Эд-Дин пришел в ярость и сказал:

– Я не женю своего сына на твоей дочери.

– А я не возьму его в мужья для нее, – отвечал Шемс-Эд-Дин, – и если бы я не отправлялся теперь в путешествие, то сделал бы с тобою такую вещь, которая послужила бы предостережением для других, но вот когда я вернусь, то Аллах поступит по своему усмотрению.

Услыхав это, Нур-Эд-Дин страшно рассердился, и жизнь ему стала не в жизнь, но он скрыл свои чувства, и оба брата провели остаток ночи порознь; а на следующее утро султан отправился в путешествие и двинулся в сопровождении визиря Шемс-Эд-Дина к стране Дирамид.

Нур-Эд-Дин провел эту ночь в состоянии страшной ярости и с наступлением утра, встав и прочитав утренние молитвы, отправился в свою комнатку, взял оттуда два мешка и наполнил их золотом, думая о словах брата и о его презрении и гордости, выказанной им, он повторил такие стихи:

Он приказал одному из молодых людей оседлать ему пятого мула, большого и рысистого. Мула оседлали в золотое седло, со стременами из индийской стали, и покрыли его богатым бархатным чепраком, и разряженный мул стал походить на нарядную невесту. Кроме того, он приказал положить на седло шелковый ковер и коврик для молитвы [95], а под ковры положить мешки с деньгами. Когда все было готово, он сказал молодому человеку и своим рабам:

– Мне хочется проехать для своего удовольствия за город, к провинции Калюб, и я буду отсутствовать двое суток. Никто из вас со мною не поедет, так как у меня на душе тяжело.

Сказав это, он поспешно сел на мула и, взяв с собой небольшой запас съестного, выехал за город и поехал по направлению к равнине. В полдень он выехал в город Бильбейс, где он остановился, чтобы отдохнуть и дать отдых мулу и покормить его. Он приобрел в городе себе съестного на дальнейший путь и взял корма для мула, уложив все, отправился далее и в полдень следующего дня выехал в Иерусалим. Тут он снова остановился; чтобы отдохнуть самому и дать отдохнуть мулу и покормить его. Он снял мешки и, разостлав ковер, положил их себе под голову, и заснул, не переставая сердиться. Проспав всю ночь, он утром снова сел на мула и погонял его до тех пор, пока не приехал в Алеппо, где остановился в хане, и пробыл там три дня, чтобы дать отдых как самому себе, так и своему мулу, и подышать чудным воздухом этой местности. Пробыв три дня, он снова сел на мула и поехал далее, пока не приехал в город Эль-Башрах. Лишь только он увидал, что начинает смеркаться, он тотчас же сошел в хан, где снял свои мешки с мула и разостлал ковер для молитвы, поручив мула вместе с седлом привратнику и приказав ему провести мула.

Привратник стал водить мула, и случилось, что визирь Эль-Башраха сидел у окна своего дворца и, увидав мула и его богатую сбрую и седло, подумал, что это животное непременно должно принадлежать какому-нибудь визирю или царю. Посмотрев еще раз внимательно на мула, он очень удивился и приказал одному из своих пажей привести привратника. Таким образом паж вышел и привел привратника, который поцеловал прах у ног его. Визирь, человек уже преклонных лет, сказал ему:

– Кто хозяин этого мула и каков он на вид?

– О господин мой! – отвечал привратник, – хозяин его молодой человек изящной наружности вроде купеческого сына, самого достойного и солидного вида.

Услыхав это, визирь встал и, сев на лошадь [96], поехал в хан, где представился молодому человеку, который, увидав его, тотчас же встал и, выйдя к нему, обнял его. Визирь, сойдя с лошади, поклонился ему и приветствовал его, и, посадив его подле себя, сказал ему:

– Зачем, о сын мой, прибыл к нам в город?

– Господин мой, – отвечали Нур-Эд-Дин, – я приехал из Каира, где отец мой был визирем и отошел в лучшую жизнь, – и он сообщил ему все, что с ним произошло, до самых малейших подробностей, прибавив: – Я решился, что не вернусь до тех пор, пока не увижу все города и страны света.

– О сын мой, – отвечал визирь, – не следуй своей прихоти, чтобы не подвергать жизнь свою опасности, так как страны обширны, и я боюсь за тебя.

Сказав это, он приказал положить мешки опять на мула, как приказал положить и ковер для молитвы и шелковый ковер, и взял Нур-Эд-Дина с собой к себе домой, где поместил его в парадные комнаты, и обращался с ним с почетом и добротой, и, почувствовав к нему сильное расположение, сказал:

– О сын мой, я стал стариком, а сыновей у меня не было, но Аллах благословил меня дочерью, которая не уступает тебе в красоте. Я отказывал всем просившим ее руки, но теперь я так полюбил тебя, что спрашиваю: не хочешь ли ты взять дочь мою к себе в услужение и сделаться ее мужем? Если ты на это согласишься, то я съезжу к султану Эль-Башраха и скажу ему: «Это сын моего брата». И я представлю тебя ему для того, чтобы ты сделался визирем после меня, а я буду жить у тебя дома, так как я стар. Нур-Эд-Дин, услыхав это предложение визиря Эль-Башраха, опустил голову и затем отвечал:

– Слушаю и повинуюсь.

Визирь порадовался его согласию и приказал слугам приготовить парадный обед и убрать большую приемную комнату, предназначенную для приемов высоких гостей и эмиров. Затем он собрал своих друзей, пригласил первых сановников и купцов Эль-Башраха, и когда они все собрались, он сказал им:

– У меня был брат, визирь в Египетской стране, и Аллах благословил его двумя сыновьями, а меня, как вам известно, он благословил дочерью; теперь брат мой желает, чтобы я выдал дочь свою за одного из его сыновей, и на это я выразил свое согласие, и когда она достигла необходимым для брака лет, он прислал ко мне одного из своих сыновей, вот этого молодого человека. Он только что приехал, и я желаю заключить брачное условие между ним и моей дочерью, для того чтобы они познакомились у меня в доме.