Уильям Хорвуд - Ивы зимой

Воодушевленный таким ходом событий, Тоуд съел, наверное, чуть больше, чем нужно, и выпил, несомненно, чуть больше, чем следовало. Чувствуя, как слипаются веки и мутнеет сознание, он перебрался на кровать и провалился в глубокий, похожий на обморок сон.

Так прошла первая ночь в роскоши, за которой последовали еще трое суток, ознаменованных разгильдяйством, ничегонеделанием и шикарной жизнью за чужой счет. Все это время Тоуд старательно гнал от себя мысль о том, что все это не может продолжаться долго. Так оно и получилось: на четвертый день дворецкий Прендергаст, ставший к тому моменту закадычным приятелем Тоуда, постучал, как обычно, в дверь. Привычно торопливо напялив на себя шлем и летные очки, Тоуд позволил ему войти.

— Сэр, — как всегда, вежливо обратился к «авиатору» дворецкий, — как я и предполагал еще позавчера, и уже значительно увереннее вчера, его светлость полагает, что вам сегодня следует спуститься к обеду.

— Спуститься? — с трудом произнес Тоуд это ранящее слово; он знал, что спуститься ему предстояло не к обеду, а с небес на землю, и при этом весьма скоро. Он прекрасно понимал, что запас отговорок о болезни и необходимости носить шлем и очки, не снимая их ни на секунду, использован до предела. А дворецкий тем временем не унимался:

— Да, сэр. Настало время спуститься в банкетный зал, на первый этаж, где вас уже три дня ожидают его светлость и другие весьма почтенные господа.

— Какие такие «другие»? — томимый недобрым предчувствием, решил уточнить Тоуд.

— Гости его светлости, сэр. А именно его превосходительство комиссар Королевской полиции, его честь полномочный и полноправный судья Самого Высочайшего Имперского суда ну и несколько джентльменов, представляющих прессу.

— И что, всем им приспичило повидаться со мной?

— Да, сэр.

— Им что, поговорить больше не с кем?

— Они желают подробно расспросить вас, сэр. Ввиду вашего отсутствия они пытались расспросить меня, но я. как мы с вами и договаривались, нем как рыба.

«Расспросить! Вот ты и проговорился», — мелькнуло в голове у Тоуда. Его худшие опасения подтверждались. Не расспросить, а допросить его хотели собравшиеся внизу. Несмотря на весь маскарад, они его все-таки заподозрили. Да, даже такому блестящему

криминальному таланту, как Тоуд, нелегко было обвести вокруг пальца самого почетного комиссара полиции и самого полномочного судью.

— Что же мне делать? — мрачно спросил Тоуд. — Я в отчаянном положении.

— Вы слишком скромны, сэр.

С этим Тоуд не мог не согласиться, но в данный момент трудности — отчаянные, почти непреодолимые трудности — состояли в другом. Собравшись с мыслями, он решил начать организованное, продуманное наступление.

— Голубчик, — вкрадчивым голосом обратился он к дворецкому, — я человек небогатый, но, если вы поможете мне смыться отсюда по-тихому, я бы мог отблагодарить вас ну, скажем, флорином-другим…

— Парой флоринов, сэр? — Респектабельный и вышколенный Прендергаст не придумал ничего другого, кроме как ошарашенно переспросить Тоуда.

— Ну тремя, хотя это уже и расточительство.

— Тремя, сэр?

— А ты крепкий орешек. Бесчувственный и бессердечный вымогатель, пользующийся своим положением. Ладно, золотая гинея тебя устроит? На большее можешь не рассчитывать.

Дворецкий, чуть заметно улыбнувшись, покачал головой:

— Я вас прекрасно понимаю, сэр, но, к сожалению, вынужден отклонить ваше предложение. Ваша скромность более чем похвальна, особенно учитывая ваши немалые достижения, но Англия должна знать своих героев, а лично вы должны принять полагающееся бремя славы достойно и не манерничая.

— Пошел вон, болван! Много на себя берешь! — завопил на дворецкого Тоуд, топая ногами. — Он еще будет тут советовать, как мне себя вести. Вон отсюда!

Дворецкий повиновался, не преминув все же заметить с порога:

— Его светлость, я полагаю, будет настаивать на встрече с вами, чтобы обсудить детали предстоящего торжественного банкета.

Выпроводив дворецкого, Тоуд занялся нелегким делом подготовки побега. Открыть одно из огромных окон, как он давно уже убедился, было ему не по силам. Этот путь оказывался для него отрезанным. В коридорах то и дело появлялись почтительные и внимательные слуги, служанки, горничные и уборщицы. Проскочить незамеченным между всеми ними едва ли удастся. Время шло, и Тоуд стал склоняться к мысли, что в запасе у него остался, пожалуй, всего-навсего еще один роскошный завтрак с портвейном и кофе, которому суждено стать последним сладостным воспоминанием из тех, что ему предстоит унести с собой в подземелье Замка.

Погруженный в эти печальные размышления, Тоуд рассеянно смотрел в окно, и вдруг его взгляд зацепился за силуэт того человека, который…

— …который может не только предоставить мне способ безопасного исчезновения, но и одолжить маскировочный костюм, подобающий случаю! — радостно потер ладони Тоуд. — Но… он уходит! Нужно что-то делать… Немедленно…

Недолго думая Тоуд схватил лежавший на журнальном столике свежий номер «Тайме», скомкал газету и засунул этот ворох бумаги в каминную трубу. Разумеется, камин ответил на это черными клубами дыма, повалившими в комнату.

Задыхаясь и кашляя, Тоуд подбежал к двери и позвал на помощь, которая не замедлила явиться.

Ему пришлось лишь молча ткнуть пальцем в сторону дымящего камина, и тотчас же по коридорам эхом пронесся клич прислуги:

— Трубочиста! Вернуть трубочиста! Немедленно прислать его в спальню для особо почетных гостей.

«Просто и гениально!» — усмехнулся про себя Тоуд, залезая под одеяло и демонстративно чихая.

Не прошло и минуты, как трубочист, уже отработавший свое где-то в других частях поместья и собиравшийся домой, был доставлен — угрюмый и перемазанный сажей — в комнату Тоуда. Вместе с трубочистом в спальню ввалилось множество слуг, дворников и садовников. Всех их Тоуд поспешил выставить вон, пояснив, что многочисленное общество в данный момент отрицательно сказывается на его здоровье и настроении.

Трубочист подождал, пока утихнет шум, а затем мрачно посмотрел сначала на Тоуда, потом на камин и снова на Тоуда.

— Плохо дело, очень плохо, — не меняя похоронного выражения лица, прокомментировал ситуацию трубочист. — Совсем забилась труба, совсем забилась. Тут работа серьезная. Пенсов на шесть сверх установленного, ваше…ство.

«Этот болван принимает меня за его светлость, — сообразил Тоуд, — или за одного из этих. Да, похоже, парень-то не просто трубочист, а глупый трубочист! Что ж, тем лучше для меня».

Не глядя больше на Тоуда, который по-прежнему лежал под одеялом, время от времени демонстративно покашливая, трубочист довольно быстро и сноровисто приступил к делу. Прежде всего он извлек из своей объемистой сумки какие-то гибкие палочки и большие куски ткани. Буркнув что-то вроде «С вашего позволителъства» , он взял с туалетного столика кувшин с водой и залил огонь в камине. Затем, установив свои палочки в разных углах топки, он сумел соорудить из них некую конструкцию, на которую натянул большой холщовый мешок. Теперь все, что могло выпасть из трубы, не испачкало бы комнату и не засорило топку, но было бы поймано в складки объемистого мешка.