Олег Андреев - Иван-царевич и Серый волк

Сколько род наш будет длиться –

Хворь-болезни исцелять,

Жизнь и молодость продлять…

Но о том, что цела птица

Больше сможет пригодиться,

Думать страшно даже мне,

Хоть бесстрашен я вполне!

Потому, вот вам приказ:

Поезжайте, дети, враз

Чистым полем, через лес,

С ладной песней, или без,

Но добудьте чудо-птицу,

Как добыли бы девицу!

А что раньше обещал,

Повторю: я завещал

Царства ровно половину

Птицу добывшему сыну!"

Братья старшие вдвоём

Отбыли в поход тем днём.

Но, сердиты на Ивана –

Как он выслужился рьяно, –

Злыми взглядами бросались,

Взять с собою отказались.

Говорили же при том:

"Стереги, Ванюша, дом!"

Выслав с тем вполне согласен:

"Дальний путь всегда опасен,

И, чтоб роду не прерваться,

Младшему судьба остаться".

Но Иван столь волей крепок –

Батюшки-отца в точь слепок –

Что хоть позже, но царём

Был на путь благословлён.

На конюшне взял коня

И уехал во след дня.

Близко, низко ли, высоко

Стелется тропа далёко.

Деревеньки, хутора,

Реченька, лесок, гора –

Хорошо вот так скакать!

Пыль клубить, траву топтать!

Мужики ломают шапки,

Молоко подносят бабки,

Девицы глядят с испугом,

Дед седой идёт за плугом;

Вдоль тропы поля, поля –

Всё родимая земля!

Не сойти и не свернуть,

Вдаль ведёт кремнистый путь!

На четырнадцатый день

Всё ж легла на сердце тень:

Выехал Иван в луга,

Не ступала где нога.

Травы, ростом с человека,

Возвышались здесь от века;

Головой как ни крути,

Ни дороги, ни пути,

Только волны по траве

Мчатся с ветром наравне!

Заповедная страна,

Богом проклята она;

А что Бог прокляст, там бал

Правит нечисти кагал.

Как легенда говорит,

Где-то в поле столб стоит.

Древние его вкопали

И заклятье написали:

"Кто пойдёт от камня прям –

Глад и хлад приймёт презнам;

Кто поедет в прав сторон –

Будет жив, а конь вмертвлён;

Кто ж сдурит и в лев свернётся –

Конь спасётся, сам загнётся!"

Силу этих слов веками

Проверяли люди сами:

Потеряли столь коней,

Сколько в годе нету дней!

Голод-холод получали;

Влево шли и умирали;

А кто в запятки пытался

Возвратиться – возвращался,

Но когда-нибудь – как знать! –

К камню приходил опять.

Так оно, считай, и стало:

Будто в поле места мало,

Конь, без всякого пути,

Ухитрился столб найти.

Наш Иван остановился,

Прочитал раз – удивился;

Прочитал два – посмурнел;

Прочитал три – помрачнел.

"Конь! – сказал своёму другу. –

Лучше б ты ходил по кругу!

Но, как сам сюда пришёл –

Знать, судьбу свою нашёл!

В том вины моей нет, право, –

Поворачивай направо!"

В правой стороне дорога

Лучше стала не намного.

Конь не шёл, а спотыкался;

Прял ушами, озирался;

Фыркал, землю бил копытом –

Чувствовал, что быть убитым!

И на третий час пути

До такой дошёл жути,

Что Иван, как ни держался,

Сам чего-то испужался.

А и вовремя! Тут вдруг

Адский рёв раздался вкруг!

И из сумрачных теней

Вышло сорок медведей!

Яростью глаза горят,

Смертию клыки грозят,

А длинней-острей когтей

Не бывало у зверей!

Конь от смерти вскачь рванулся,

Но на медвежуть наткнулся

И, в том нет его вины, –

Сбросил седока с спины!

Головой ударив в землю,

Можно позабыть и семью,

Но Иван забыл лишь страх,

Меч схватил… и тут вдруг: Ах! –

Вой раздался вдалеке –

Волки мчатся налегке!

Где уж тут спастись коню?

Но я правду утаю,

Если не скажу: волкам

Упустить коня не в срам,

Коли демонов грозней

В драке сорок медведей!

Налетела волчья стая,

Завязалась битва злая;

В ней Иван, приняв участье,

Медведей рубил на части,

Не давался и волкам;

Бил мечом, кусался сам,

И до утренней зари

Дрался насмерть, хоть умри!

Но когда светило встало,

Столь волков осталось мало,

Что последний серый зверь

Уж не выл – хрипел теперь!

На вершине крутояра

Он один сражался яро

И в немыслимой отваге

Когти отбивал, как шпаги!

"Славный волк! – вскричал Иван. –

Мне он брат теперь назван!

Не останусь в стороне,

Если брат мой – волк – в беде!"

Ринулся Иван на горку,

Чтоб устроить мишкам порку,

Но, как их ещё с десяток, –

От ударов рухнул с пяток.

Тут бы сказке и конец,

Ан, брат-волк, знать, – молодец! –

Прыгнул вниз на медведей,

Их самих свалил с когтей

И, схватив Ивана руку,

Дивную устроил штуку:

На загривок зашвырнул,

Всхрипнул и в галоп рванул!

Только воздух засвистел,

Сколько быстро полетел!

Вмиг с медвежьего кольца

Вырвались два удальца,

По степи как вихрь промчались

И в Дремучий лес ворвались.

"Жаль на волке нет стремян!" –

Подбоченился Иван.

В сумраке приогляделся,

Поудобнее уселся

И прибавил: "Доля зла,

Что к стремянам нет седла".

Лишь сказал, как волк споткнулся,

И Иван так кувыркнулся,

Что ушей за серых пару

Ухватился с пылу-жару!

"Ай! – вскричал по-русски волк. –

Уши дёргать есть ли толк?

Уж и так болят все плечи,

Покалеченные в сечи.

Отцепись, тебя прошу,

Не то вправду укушу!"

Наш Иван столь удивился,

Что за ветку зацепился

И повис вниз головой,

Как ни мёртвый, ни живой.

Волк без седока рванулся,

Но, похоже, вновь споткнулся,

Так как, взвизгнув неприятно,

Из кустов возник обратно.

"Ты – Иван! – сказал Ивану. –

Угадать не сложно спьяну.

Я же – страшный Серый Волк!

Есть людей – таков мой долг.

Но, как ты рубил медведей –

Волчьих вражеских соседей,

Чую – должен я помочь,

Даже если дух вон-прочь.

Мне для брата жизнь не жаль –

Говори свою печаль!"

Тут Иван приповернулся

И от ветки отстегнулся,

В землю ткнулся головой,

Промычал тихонько: "Ой…"

А потом добавил: "Мама…" –

Волк от смеха лопнул прямо!

"Вот судьба послала брата!

Что ж… и мама виновата".

Чуть позднее, за рассказом,

Посерьёзней стал Волк разом:

Слушал, не перебивал,

Мордой иногда кивал;

А как царский сын умолк,

Даже пастью щёлкнул: щёлк!

"Знаю я про эту птицу!

Видел много раз зарницу.

Я тебя туда домчу

И что делать научу.

Ну, а ты без разговора

Слушай опытного вора:

Там есть сад, в саду – жар-клетка;

В клетке – птица-жар на ветке;

Станешь птицу воровать –

Упаси Бог клетку взять!

Хоть какой ты будь нахал, –

Не поможет. Взял – пропал!

Съел я в этом деле фею.

Понял? Ну… садись на шею!"

Вновь по сказочному лесу,

Будто не имея весу,

Вёрсты покрывая скопом,

Серый Волк летит галопом.

На плечах его Иван,

Восседая, словно пан,