Оксана Панова - Страна Молчания

Когда Борька перенёсся неожиданным образом в Волшебную страну, он и представить не мог, что его ожидает! Всю первую неделю его окружали Ангелики: Заботушка и Печалька. Терпеливо выслушивали каждодневные излияния его души на ужасную, как он тогда предполагал, жизнь дома. Хотелось реветь, и он не стеснялся своих чувств. Печалька и Заботушка плакали вместе с ним. К вечеру он еле доходил до кровати, падал не раздеваясь как подкошенный и тут же засыпал.

На следующей неделе его передали в руки Уморе и Бедовому. С Уморой они хохотали все дни не останавливаясь. Борька даже не представлял, что такое возможно! От смеха болел живот, скулы, текли слёзы. Он падал на спину, дрыгал ногами, катался по полу, держась за живот, когда смотрел, как Умора показывал клоунскую сценку. Смеялся, плюхаясь с разбегу в стог сена. Смеялся, гоняясь за бабочками по полю. Пел весёлые частушки и смеялся! Бегал по лужам босиком и смеялся! Жонглировал любимыми слоёными трубочками и умирал со смеху!

Бедовый поначалу показался сумасшедшим. Не спрашивая согласия, запихнул Борьку в вертолет прямо на место пилота и заставил самостоятельно совершить полёт. А ещё предложил пройти прямо по воде, как будто он не человек, а насекомое водомер. Услышав такое, Борька хотел покрутить пальцем у виска: «Что он, чокнутый – такое предлагать?»

Но в том и была суть задания: проверить, кто сильней – ты или твой страх? Страх – тяжёлая ноша, – утонешь, а нет страха – ты лёгкий как пух, а значит, не пойдешь ко дну. Когда Борька, скользя по водной глади и немея от собственного всемогущества, вступил на берег, то разразился восторженным воплем.

Третья неделя оказалась самой сложной. Его учили молчать и проживать каждый миг, осознавая себя. Помогать взялись Стыдобушка и Умник. Постоянно молчать трудно. Голова, казалось, сейчас лопнет от воспоминаний, которые лезли, как назло, не переставая. И чаще всего неприятные… Однако Ангелики их распознавали и «блокировали». Как? А Борька и сам не сразу сообразил.

В Стране Молчания принято обниматься. Да так, чтобы слышать биение сердца друг друга. И вот через объятия Ангелики управляли мыслями и эмоциями. Во благо, конечно, ребятам.

Молчать Борьке понравилось только к концу недели. Он наконец-то научился слушать свое дыхание, различать цвет настроения и необычным образом определять, что у человека в душе творится.

Лицо может слукавить, а глаза не врут. Вот смотришь в глаза человеку, а слышишь музыку! Не зря говорят: «душа поёт». А глаза и есть зеркало души…

Как только разрешено было вновь разговаривать, он тут же познакомился с Алекс и Глэндэн. Алекс сразу приглянулась ему. Чёрные, длинные, прямые волосы всегда собраны в тугой хвостик. Лицо с мягкой полуулыбкой и ямочкой на правой щеке притягивало мальчишеские взгляды. Чаще всего Алекс проводила время на теннисном корте. Её цветастые юбочки в складку и острые коленки, хоть и стыдно было в этом признаться, нравились ему. И под предлогом ученичества Борька решил подружиться. Девочка за обучение взялась всерьез, и уже через два месяца он так отбивал мячи, словно тренировался не один год.

Алекс подтянута и немногословна, а Глэндэн – полная ей противоположность. Весёлая, быстрая и похожая на белого барашка. Её кудряшки смешили Борьку. Когда девочка бежала или быстро шла – а по-другому она не умела, – кудряшки на её голове подпрыгивали в такт.

Девчонки прибыли в страну одновременно и находились здесь почти четыре месяца. Борька в первую встречу одолел их расспросами. От них, кстати, он и узнал о Магических очках.

Были они трёх цветов: Малахитовые, Розовые и Рыжие. Заведовали очками Лупоглазики. Чудные человечки, но вредные – жуть! Выдавались очки в исключительных случаях с разрешения Магов. Самыми значимыми считались Малахитовые, но их заполучить почти никому не удавалось. Розовыми очками Борька воспользовался – на теме «Дружба». Вот где он с треском провалил задание!

Очки дали ему специально, чтобы сбить с толку, и он, понадеявшись на них, согласился. Нет чтобы сразу почувствовать подвох – коль розовые, значит, запутают окончательно. Поэтому он, если честно, даже побаивался этих необычных, с непредсказуемой силой предметов.

Борька сидел за столиком и изучал сегодняшнее меню. И это тоже непросто. Если ты читаешь названия блюд и представляешь себе, как они выглядят, – то автоматически они уже выбраны. В итоге столик может быть уставлен кучей тарелок с разной едой. Съесть в один присест, конечно, невозможно. Вообще с воображением здесь шутить нельзя…

За столик подсела Алекс:

– Отвлекаю? Может, помочь? – участливо спросила она. – Я знаю, какую еду надо съесть, чтобы набрать больше баллов.

– Нет, я сам, – отказался Борька и, смягчившись, добавил: – Ты просто так посиди, мне приятно твоё присутствие.

Алекс, ничуть не смутившись, села напротив. Борька поведал всю произошедшую с ним историю. Девочка слушала открыв рот и не перебивала до конца рассказа.

– Вот, теперь думаю про Мага Дела. Чувствую, придется мне попотеть для возвращения домой. Ещё вчера не хотел, а сейчас невтерпёж.

– Как ты думаешь, твои родители смогут больше не ругаться?

– Я больше всего на свете этого желаю.

– Да… – тихонечко произнесла Алекс. – Я тоже мечтаю полюбить папу как прежде, но пока не получается.

Мамы уже нет так давно, что она стала забывать её голос, и это Алекс огорчало. Скоро она забудет и ласковые прикосновения, и милые, немного наивные детские песенки, из которых она, безусловно, давно выросла, но слушала бы в мамином исполнении вновь и вновь.

Мамочке было всего сорок лет. Так мало отмерено! Предчувствуя это, она жила самозабвенно и жадно. Алекс пошла характером в маму и старалась во многом подражать. За что бы мама ни бралась – доводила до совершенства. От рождения имея прекрасный голос, добилась приглашения в столичный театр на главную роль в мюзиклах.

Впервые попав на премьеру музыкального спектакля, Алекс, неумело сдерживая волнение, так измяла программку, что та превратилась в истертый до дыр листок. Но как только мама запела, все переживания разом схлынули. Глубокий грудной голос завораживал. Девочка очнулась от рукоплескания в зале и, присоединившись, так сильно хлопала в ладоши, что они покраснели. Она дула на «обожжённые» пальчики и радовалась такой приятной боли. Её так и порывало сорваться с места, побежать на сцену и обнять маму. Но дождалась, пока занавес опустится, и вместе со всеми чинно прошла в святую святых – за кулисы.

О-о-о, сюда пускали только избранных, и она в их числе! У Алекс захватило дух. Вот и мама, окружённая толпой поклонников, она с улыбкой принимала цветы и поздравления. К горлу подступила тошнота, и пол отчего-то закачался. Она целый вечер сочиняла поздравительные слова, но они вылетели из головы. Из глаз брызнули слезы. Увидев плачущую дочку, мама протиснулась к ней и увела в гримерную. Тогда, под впечатлениями от маминого выступления, Алекс записалась в драматическую студию.