Виктор Кадыров - Кыргызские волшебные сказки

Старуха поближе подошла к девушке и снова захохотала так громко, что качнулись верхушки деревьев.

– Ха-ха-ха, ты воображаешь, что твоя красота может удержать Нурдина? Глупая девчонка! Завтра же Нурдин будет моим и его сердце будет биться только для меня! Не веришь? Я – могущественная волшебница Айдай, – проскрипела старуха, сверкая глазами. – Запомни! – он будет только моим! И в один миг на глазах изумленной Чолпон старуха преобразилась в тонкую изящную девушку, по телу которой струились легкие воздушные ткани. Она, казалось, светилась изнутри. Смеясь, мелодичным голосом волшебница произнесла:

– Ну посмотри на меня, разве я не прекрасна? Не устоит Нурдин перед моей красотой!

Взмахнув белым шарфом, она исчезла. Пропало зеленое свечение, смолк шум вокруг. В наступившей тишине можно было слышать лишь легкое дрожание листвы под слабым ветерком, да тихий шорох осторожной лесной мыши, вышедшей на поиски пищи.

Придя в себя от столь неожиданной встречи, Чолпон не понимала, была ли старуха на самом деле или волшебница ей только приснилась. Она провела ладонью по волосам спящего Нурдина.

– Я, кажется, уснул? – пробудившись, спросил он.

– Нам пора идти, – произнесла в ответ девушка.

Лес стал родным и знакомым, пропавшая тропинка отыскалась и вела их к дому. Всю обратную дорогу Чолпон была грустной и молчаливой. Она ничего не рассказала Нурдину о своей странной встрече-сне, а юноша думал, что любимая грустит, как всегда перед расставанием.

Несмотря на поздний час Темир-хан не спал. Мрачный сидел он в белой юрте, глубоко задумавшись. Его сын – отрада очей – обманывает его, встречается с дочерью бедного чабана! Эту страшную весть принес неожиданный посетитель – нищая старуха, открывшая за чашку похлебки тщательно скрываемую от хана тайну. Жестокая складка легла у рта Темир-хана, глаза грозно сверкали. Таким увидел Нурдин отца. Он стойко выслушал гневные слова хана и, подняв голову, смело встретился с его взглядом.

– Да, отец, я люблю Чолпон и женюсь только на ней!

Никакие уговоры и угрозы не могли сломить Нурдина. Но и Темир-хан был непреклонен. Его сын и дочь бедняка вместе?! Никогда не бывать этому! Он сам выберет сыну невесту – самую богатую и красивую. Хан распорядился отвести Нурдина в его юрту и охранять, чтобы он не мог никуда выйти.

И ни в коем случае не допускать к нему эту Чолпон!

В тот же день были посланы гонцы ко всем соседним ханам с приглашением прибыть вместе с дочерьми. Вскоре стали съезжаться гости. Каких только не было невест! Каждый сосед мечтал породниться с могущественным ханом. В большой ханской юрте начались смотрины. Десятки красавиц прошли перед взором Темир-хана, ни на одну из них не глядел Нурдин, он сидел грустный и бледный.

И вот очередная невеста появилась в юрте в сопровождении пышной свиты и десятка слуг. Казалось, она не двигалась, а парила по воздуху, не касаясь земли, – до того девушка была легка и стройна. Чудилось, что не шла она, а кружилась в страстном танце; и сотни глаз присутствующих неотрывно следили за ней, не в силах оторваться. Белый шарф на ее плечах будто вился под порывом ветра, магнитом притягивая завороженные взоры.

И – о чудо! Нурдин, взглянув на нее, поднялся, подошел и, взяв за руки, произнес:

– Как зовут тебя, красавица?

– Айдай! – мелодичными колокольчиками разнеслось по юрте.

Нурдин не мог отвести взгляда от девушки. По завороженному лицу сына Темир-хан понял, что он согласится на свадьбу. Хан, довольный, поднялся со своего места.

И тут, словно повеяло горным утренним ветерком, рябь прошла по прекрасным чертам Айдай и по лицам ее свиты, исказив и подернув их, – то впорхнула в ханскую юрту Чолпон, которую в старушечьем платье провели с собой друзья Нурдина, не убоявшись гнева жестокого хана.

Вырвала Чолпон возлюбленного из рук волшебницы, заслонила его своим телом, устремив на Айдай чистый и ясный взгляд. Пелена спала с глаз Нурдина. Обнял он Чолпон и не обращал больше внимания на беснующуюся вокруг них Айдай. Она кружилась в неистовом танце, как вихрь, пытаясь сломить волю влюбленных. Но, чувствуя, что теряет в этой борьбе остатки силы своего волшебства, бросилась вон из юрты, на ходу теряя свой грациозный вид и сгибаясь под тяжестью растущего горба.

Спотыкаясь друг о друга, за ней устремилась вся свита Айдай. Последний злобный огненный взгляд волшебницы, казалось, озарил полумрак ханской юрты.

Опомнившись, гости устремили свой взор на Нурдина и Чолпон, которые, обнявшись, стояли в центре юрты, никого не замечая вокруг. Как?! Ханский сын предпочел эту нищенку их дочерям?! Это позор!

Оскорбленные ханы без поклонов покидали хозяйскую юрту, увлекая за собой своих дочерей и свиты.

Гнев Темир-хана был страшен, он кипел от злости и унижения.

– Так ты не хочешь расстаться с этой девчонкой?! – закричал он и приказал своим стражникам: «Бросьте обоих в зиндан! Пусть там будут вместе, там поймут, как идти против воли отца!»

Это был очень глубокий колодец, куда не проникало солнце. Со всех сторон каменного зиндана на огромных паутинных сетях висели пауки, а в расщелинах струились змеи. Но пленники не унывали. Они наконец-то были вместе, их сердца наполнялись силой при взгляде друг на друга.

Юноша собрал разбросанный хворост и, накрыв своим чапаном, устроил постель для Чолпон, а сам улегся на холодную землю.

– Не бойся. Пока я рядом – тебе ничто не угрожает, – успокаивал он любимую.

Оба так устали, что вскоре уснули.

Но не было покоя злой волшебнице в своем дворце. Потерпев поражение в открытом бою с Чолпон, она обдумывала, как избавиться от этой дрянной девчонки. Узнав о решении хана, обрадовалась. «Их надо разлучить!» – решила волшебница и хлопнула в ладоши. Перед Айдай предстал ее верный джинн. Она приказала ему вызволить Нурдина из тюрьмы и доставить во дворец. Сняв прекрасный волшебный шарф, Айдай отдала его джинну, чтобы тот околодовал им юношу. Помчался джинн выполнять приказание волшебницы.

Сквозь сон Нурдин почувствовал, как раздвинулись каменные стены колодца-тюрьмы и впорхнула внутрь прекрасная дева. Легко подняв юношу, она взмыла в воздух. Пока они летели, прекрасный белый шарф девы струился по ветру, завораживая своими изгибами Нурдина. Юноша не мог отвести взора от этого волшебного танца, ему хотелось прикоснуться к шарфу, но тот постоянно ускользал от него. Нурдин не заметил, как они опустились на землю перед каменной стеной, и высокие тяжелые ворота раскрылись, пропуская внутрь.

Очнувшись, юноша увидел во мраке дворец и вошел в него. Светильники излучали рассеянный свет и не могли разогнать тьму по углам, хотя и сквозь полумрак проступала роскошь обстановки дворца. Только фонтан посреди зала, куда попал Нурдин, переливался разноцветными огоньками. С шумом падали его горячие струи, и далеко разлетались колючие брызги.