Памела Трэверс - Мэри Поппинс с Вишневой улицы

– Ребенок, должно быть, болен, – вздохнула миссис Банкс, когда Эллен рассказала ей о его последней проказе – она случайно заглянула в кабинет и все видела.

– Придется дать тебе инжирного сиропа, – сказала Эллен.

– Никакой я не больной. Во всяком случае, здоровей, чем вы, – грубил Майкл…

– Тогда ты просто гадкий мальчишка, – сказала мама, – и будешь наказан.

Мама сдержала слово, и через пять минут Майкл стоял в углу детской лицом к стене в залитом чернилами костюмчике.

Джейн хотела утешить его, улучив минутку, когда Мэри Поппинс отвернулась, но Майкл только показал ей язык. И грубо оттолкнул Джона с Барбарой – они подползли к нему и стали играть с его ботинком.

Ему очень нравилось быть гадким мальчишкой и совсем не было стыдно.

…После обеда Мэри Поппинс повела детей на прогулку. Она катила коляску, рядом шла Джейн, а сзади плелся Майкл и бурчал: «Никогда не буду хорошим».

– Не плетись и не обивай ботинками забор, – обернулась к нему Мэри Поппинс.

Но Майкл продолжал обивать, пусть ботинки порвутся.

Вдруг Мэри Поппинс опять повернулась и, держа одну руку на коляске, сказала:

– Ты сегодня встал не с той стороны кровати.

– Ничего подобного. У моей кровати нет той стороны.

– У каждой кровати две стороны, давно пора бы знать, – сказала Мэри Поппинс.

– А у моей одна. Она ведь стоит у стены.

– Это не имеет значения, – презрительно фыркнула Мэри Поппинс. – Пусть стоит у стены, но стороны все равно две.

– Ну хорошо. А какая не та сторона – левая или правая? Потому что я встал с правой. И значит, я прав.

– Сегодня утром, мистер Знайка, все стороны у твоей кровати не те.

– Но у моей кровати только одна сторона, и раз я встал с правой стороны…

– Еще услышу одно слово… – сказала Мэри Поппинс таким особенно грозным голосом, что даже Майклу стало не по себе. – Еще одно слово, и я…

Мэри Поппинс не сообщила, что собирается сделать с Майклом, но он прибавил, однако, шагу.

– Майкл, веди себя хорошо, – шепнула брату Джейн.

– Заткнись, – ответил Майкл так тихо, что Мэри Поппинс не услышала.

– Вот что, дружок, – продолжала Мэри Поппинс, – иди-ка впереди меня. Хватит плестись в хвосте. Сделай такое одолжение, иди перед коляской. – И она подтолкнула Майкла вперед. – Что это там блестит? – вдруг прибавила Мэри Поппинс. – Вон там. Что-то вроде брошки. Я буду очень благодарна, если ты ее поднимешь и дашь мне. Что, если кто-то потерял здесь золотую брошь?

Вопреки своей воле Майкл – он посмотрел, куда она махнула, – все-таки не осмеливался ослушаться Мэри Поппинс. Действительно, впереди что-то блестело, да так ярко и переливчато, что очень хотелось скорее поднять это. Майкл пошел вперед, нарочно запинаясь, – пусть никто не думает, что эта штука ему очень нужна.

Наконец он дошел до нее, нагнулся и поднял. Эта была круглая коробочка со стеклянным верхом, на нем была нарисована стрелка, внутри подрагивал диск с буквами, который плавно двигался, стоило коробочку слегка тряхнуть.

Джейн подбежала к нему и заглянула через плечо.

– Что это, Майкл? – спросила она.

– Не скажу, – ответил Майкл, хотя и сам не знал, что это такое.

– Мэри Поппинс, – сказала Джейн, как только коляска с близнецами поравнялась с ней, – что это такое?

Мэри Поппинс, ничего не ответив, взяла коробку из рук Майкла.

– Это мое, – пожадничал вдруг Майкл.

– Нет, мое, – возразила Мэри Поппинс. – Я первая увидела.

– А я поднял. – И он дернул коробку из рук Мэри Поппинс, но она так на него взглянула, что рука его сама собой опустилась.

Мэри Поппинс так и этак вертела коробку, и диск с буквами, блестя на солнце, вертелся, как сумасшедший.

– Для чего эта коробка? – спросила Джейн.

– Чтобы путешествовать вокруг света, – ответила Мэри Поппинс.

– Чепуха! – сказал Майкл. – Вокруг света путешествуют в аэроплане, на корабле. Я точно знаю. Никакая коробка тут ни при чем.

– Ни при чем, говоришь? – переспросила Мэри Поппинс с каким-то странным выражением лица. – Ну так сейчас увидишь.

Держа компас на ладони, – а это был компас, – она повернулась к воротам парка и сказала одно слово: «Север».

Буквы закружились вокруг стрелки, заплясали. Стало вдруг очень холодно, задул ледяной ветер, и Джейн с Майклом зажмурились. Когда они открыли глаза, парк исчез, не стало ни деревьев, ни зеленых скамеек, ни асфальтовых дорожек. Вокруг них громоздились торосы голубого льда, а под ногами лежал толстый слой снега, спрессованный морозами.

– Ой, ой! – закричала Джейн, дрожа от холода, и бросилась к коляске, чтоб потеплее укрыть одеялом близнецов. – Что это такое случилось?

Мэри Поппинс значительно поглядела на Майкла. Но не успела ничего сказать: из отверстия в снежной горе вылез эскимос в длинной белой дохе и белой меховой шапке, обрамлявшей его темное круглое лицо.

– Милости просим на Северный полюс, Мэри Поппинс с друзьями, – сказал эскимос, улыбнувшись широкой, доброй улыбкой. Затем подошел к каждому гостю и потерся носом о его нос – такое уж у эскимосов приветствие. Следом наружу вышла эскимоска, держа в руках младенца, завернутого в тюленье одеяло.

– Мэри! Какая радость! – воскликнула она и так же поздоровалась со всеми. – Но вы ведь замерзнете, – забеспокоилась она, глядя на их легкую одежду. – Я сейчас принесу вам шубы. Не хотите ли, дорогие гости, супу из китового жира?

– Боюсь, что мы не можем долго задерживаться, – ответила Мэри Поппинс. – Мы путешествуем вокруг света и заглянули к вам на минутку. Но все равно спасибо. Может быть, в другой раз.

С этими словами она легким движением руки повернула компас и произнесла: «Юг!»

Майклу и Джейн показалось, что весь мир, подобно компасу, вращается вокруг них. Это очень походило на карусель, когда ее хозяин, чтобы доставить особое удовольствие, сажал их в самую середину, где работал мотор.

Мир вокруг них вращался, становилось теплее, наконец движение окончилось и они очутились вблизи небольшой пальмовой рощи. Вовсю сияло солнце, до горизонта тянулись пески, золотистые, серебряно-белые, горячие, как огонь. Под пальмами сидели мужчина и женщина, оба черные и почти нагие, зато сплошь увешанные бусами, а на головах – уборы из страусовых перьев. Бусы многими рядами свисали с шеи, оттягивали уши и даже нос. Даже пояс был сплетен из тысячи бусин. На одном колене негритянки сидел крошечный черный, весь голый карапуз и улыбался невесть откуда появившимся детям.

– Мы так давно ожидаем тебя, Мэри Поппинс, – засмеялась негритянка. – Ты привела с собой детей угоститься сладкими арбузами? Они совсем малютки. Не мешало бы немножечко почистить их ваксой. Милости просим, мы всегда очень рады тебя видеть.

И негритянка, позвав их за собой, пошла к маленькой хижине, сплетенной из пальмовых листьев. Джейн с Майклом пошли было за ней, но Мэри Поппинс удержала их.