Памела Трэверс - Мэри Поппинс с Вишнёвой улицы (иллюстрации Г. Калиновского)

Мэри Поппинс фыркнула.

— Если бы не пятница, — сказала она, грозно глядя на Майкла, — я бы — дзык! — и отправила тебя домой. Дзык — и всё!

И Мэри Поппинс покатила близнецов дальше. Джейн с Майклом поняли, что она немного смягчилась, и вприпрыжку поспешили за ней, ломая голову, что бы могло значить это «дзык». Вдруг Джейн заметила, что они идут совсем не в ту сторону.

— Мэри Поппинс, мне послышалось, вы сказали, что мы идём покупать пряники. Но ведь наша кондитерская совсем в другой стороне… — осмелилась заговорить Джейн, но осеклась, увидев лицо Мэри Поппинс.

— Кто делает покупки — ты или я? — спросила Мэри Поппинс.

— Вы, — прошептала Джейн.

— Да? А я думала, что ты, — Мэри Поппинс презрительно усмехнулась.

Она легонько повернула коляску, свернула за угол и вдруг остановилась. Джейн с Майклом тоже остановились, чуть не налетев на неё, и увидели престранного вида лавчонку. Она была крошечная и какая-то замурзанная. В окнах висели фестоны из цветной бумаги, а с витринных полок уныло глядели выцветшие коробочки с шербетом, столетние карамельные палочки и древние леденцовые шарики на палочках. Между окон была маленькая тёмная дверца, куда Мэри Поппинс и втолкнула коляску; Джейн с Майклом вошли следом и попали в маленькую полутёмную комнатку.

Вдоль трёх её стен тянулись прилавки со стеклянным верхом. Под стеклом были выложены ряды тёмно-бурых пряников, и на каждом горела звёздочка, их было так много, что казалось — это они освещают комнату слабым сиянием. Джейн с Майклом огляделись — интересно, кто торгует в этой древней лавке, как вдруг Мэри Поппинс громко позвала:

— Фанни! Анни! Вы где? — её голос несколько раз эхом отразился от тёмных стен. И тут же за прилавком возникли две великанши и поздоровались за руку с Мэри Поппинс. Потом перегнулись через прилавок и могучими, под стать росту, голосами приветствовали Джейн и Майкла.

— Здравствуйте, мисс… — Майкл помедлил, не зная, кто Анни, кто Фанни.

— Меня зовут Фанни, — сказала одна из сестёр. — Какое «здравствовать!» Ревматизм замучил. Но всё равно на добром слове спасибо.

Она говорила с такой скорбью, как будто первый раз в жизни её так учтиво приветствовали.

— Какая прекрасная сегодня погода, — вежливо обратилась Джейн ко второй сестре, которая целую минуту не выпускала её ладошку из своей огромной руки.

— А я — Анни, — представилась она плаксивым голосом и прибавила: — Не по милу хорош, а по хорошему мил.

Джейн и Майклу их манера говорить показалась весьма странной, но удивляться было некогда. Мисс Фанни и мисс Анни уже тянулись к коляске, и каждая поздоровалась за руку с одним из близнецов. Джон с Барбарой испугались и стали реветь.

— Что, что, что такое? Кто тут шумит? — раздался из глубины лавки тонкий голосок. Услыхав его, мисс Фанни и мисс Анни так испугались, точно попали в лапы к людоеду. Они заметались по лавке, словно искали уголок, куда бы спрятаться.

— Что тут происходит? — голосок с нотками любопытства прозвучал совсем близко, и из-за прилавка выскочила маленькая сухонькая старушонка, с маленьким, сморщенным личиком, тремя волосинками на голове, уложенными, однако, в модный пучок на макушке, и тонкими, как жёрдочки, ножками. Такой древней старухи Джейн с Майклом никогда в жизни не видели. Несмотря на это, она легко и весело подбежала к ним, точно молоденькая девушка.

— Что, что, что такое! Вот тебе на! Да ведь это, Господи прости, Мэри Поппинс с Барбарой и Джоном Банксами! Да тут, никак, и Джейн с Майклом! Какой приятный сюрприз! Какая приятная неожиданность! Последний раз я была так же приятно удивлена, когда Христофор Колумб открыл Америку. Даю честное слово!

Она сияла от радости, а ноги, обутые в мягкие сапожки, выделывали мелкие задорные па. Она подбежала к коляске и стала покачивать её и делать козу тонкими скрюченными пальцами. Джон и Барбара сразу перестали плакать, загулили и засмеялись.

— Так-то лучше! — весело пискнула старушка. И вдруг сделала очень странную вещь — отломила два своих пальца и протянула Джону с Барбарой. Но это ещё не всё! На месте отломанных тотчас же выросли два новых. Джейн с Майклом видели всё это собственными глазами.

— Это всего-навсего ячменный сахар, — объяснила старушка Мэри Поппинс. — Он им не повредит.

— Вы, миссис Корри, можете дать им что хотите. Из ваших рук им ничего не повредит, — ответила Мэри Поппинс с несвойственной ей любезностью.

— Как жаль, что это не мятные палочки, — вырвалось у Майкла.

— Иногда они бывают и мятными палочками, — с радостью сообщила миссис Корри. — И к тому же очень вкусными. Я сама их люблю грызть, особенно если не спится ночью. Мята очень полезна для желудка.

— А чем они будут в следующий раз? — спросила Джейн, проявляя вполне понятный интерес к пальцам миссис Корри.

— Это действительно вопрос! Не знаю, — пожала миссис Корри плечами. — Это непредсказуемо. Впрочем, можно попытаться угадать. «Почему бы не попытаться», как сказал Вильгельм Завоеватель своей матери, которая не советовала ему идти покорять Британию.

— Вам, наверное, очень, очень много лет, — вздохнув, сказала Джейн. Она так завидовала миссис Корри — столько прожить и всё помнить! Вот бы и ей такую память.

Миссис Корри тряхнула маленькой головкой и залилась тоненьким смехом.

— Очень много лет! Да я сосунок по сравнению с моей бабушкой. Вот ей действительно очень, очень много лет. Но моё появление на свет восходит к незапамятным временам. Я, во всяком случае, помню, как создавали землю. Я была тогда желторотым подростком. Боже мой! Это был труд, скажу я вам!

Она вдруг замолчала и скосила на детей свои остренькие глазки.

— Да что это я! Совсем зарапортовалась, а гости мои ждут. Полагаю, душенька, — она повернулась к Мэри Поппинс, как видно, своей старой знакомой, — что вы пришли ко мне за пряниками?

— Вы не ошиблись, миссис Корри, — учтиво ответила Мэри Поппинс.

— Отлично. Фанни и Анни уже дали вам пряников? — Миссис Корри вопросительно посмотрела на Джейн и Майкла.

Джейн отрицательно покачала головой. А за прилавком послышался приглушённый шёпот.

— Нет, мамочка, — едва слышно проговорила мисс Фанни.

— Мы как раз собирались дать, мамочка… — начала мисс Анни испуганно.

Выпрямившись во весь свой рост и бросив испепеляющий взгляд на дочерей-великанш, миссис Корри сказала тихим, полным ярости, устрашающим голосом: