Галина Красовская - Серебряное дерево

Без Гнилушки Булыган, мозги которого были тяжелы и неповоротливы, не решался и шагу ступить. Даже по самым пустяковым поводам звал он своего советника.

Гнилушка не замедлил явиться, наряженный в новый зелёный мундир генерала, с новой нашлёпкой на обрубленном носу, в ярко начищенных кроваво-красных сапогах.

— Этот твой мундир отвратителен, он напоминает мне леса дубинковой страны! — взревел правитель пустыни. — Немедленно сними его!

Гнилушке пришлось покориться.

— В дубинковую страну опять пришли люди, — сказал Булыган, когда Гнилушка переоделся. — Подумай, как заставить их убраться.

Гнилушка прикрыл глаза, скривил рот.

— О том, что вернулись людишки, я знаю давным-давно! Я сам прокрался в Свирелию, всё подслушал и подглядел. Посыпают людишки деревья какими-то порошками, и они, проклятые, растут как сумасшедшие!.. А ещё свирельчишки варят волшебные пилюли, и как только сварят — нам несдобровать: от пилюль они станут непобедимыми! Надо извести людишек теперь же...

— Как извести, говори скорей! — выкатил каменные глазищи Булыган.

— Надо уничтожить птиц! Без птиц у свирельчишек не будет семян для новых лесов, а Ядозуб поднимет ураган и, как раньше, спалит деревья... И опять людишки уберутся отсюда.

— А как же их уничтожить, птиц? — удивился Булыган.

— Это уж предоставь мне. Как ты знаешь, хитрости мне не занимать, — сощурился Гнилушка. — Но и тебе на этот раз придётся раскошелиться. Прикажи-ка выдать мне ещё сто драгоценных камней!

Жалко Булыгану расставаться с камнями, но делать нечего. Щёлкнув от досады каменными зубами, он пообещал Гнилушке щедрую плату.

Оседлав Ядозуба, Гнилушка отправился в Свирелию. Он прокрался к озеру и из-под чешуи Ядозуба вытащил семь длинных змей. От их жала мог мгновенно умереть кто угодно, но только не Гнилушка. Его змеи не кусали — боялись отравиться.

На озере никого не было. Гнилушка поднёс к воде змей и что было силы нажал каждой на горло. Змеи раскрыли рты, и с чёрных их языков в голубую воду полились жёлтые струйки яда.

Спрятав змей, Гнилушка стал ждать птиц.

Наконец показалась гусиная стая во главе с вожаком. В клюве каждого гуся виднелось по три крупных зёрнышка.

Гнилушка сложил губы трубочкой и засвистел, точь-в-точь, как это делал Чик.

Гуси удивлённо глядели на Гнилушку, в нерешительности кружась над озером. Но, услыхав знакомый свист, они успокоились и спустились пониже.

Тут Гнилушка напустил мёду и масла в глаза и обратился к птицам с такими словами:

— Оставьте семена здесь и слетайте сегодня ещё разочек... Так просил ваш дружок Чик. Нам понадобилось много семян... А пока отдыхайте, милые птички, пейте эту прекрасную водичку...

Снова удивились гуси — никогда Чик не заставлял их делать по два перелёта в день. Встревожился умный вожак. «Но ведь Чик сказал: люди — друзья птиц», — успокоил он себя, и по его знаку вся стая доверчиво опустилась на берег.

Гуси бережно сложили семена в кучку и бросились в воду. Они купались, ныряли, пили, а потом отряхнулись и взвились в небо.

Птицы улетали, не оглядываясь, и потому не видели, как криво усмехался, глядя им вслед, Гнилушка.

Чик издали заметил летящую прочь стаю и сразу заподозрил неладное. Вскочив на Аргамака, он заспешил к озеру.

Гнилушки с Ядозубом, конечно, уже и след простыл, а на берегу лежала кучка семян, о которых Гнилушка впопыхах забыл.

— Странно, — удивился Чик, — почему гуси не подождали меня? Ладно, завтра узнаю, в чём дело.

Но птицы не появились ни завтра, ни послезавтра. Отлетев немного от Свирелии, один гусь за другим стали падать и, падая, умирали. Дольше других держался вожак, но и он скоро упал.

Погибая, обманутые птицы проклинали зловещее озеро и людей.

— Слушайте, птицы, — обращался умирающий вожак к летящим мимо стаям, — я всегда твердил, что люди — наши друзья, но сейчас я говорю: если не хотите погибнуть, не верьте людям, птицы! Свирелия — страна зла и смерти...

Весть о том, что люди предали птиц, распространилась по всем лесам.

— Да, да, людям ни за что нельзя верить, они за добро платят злом, — повторяли птицы.

После этого печального случая они стали облетать Свирелию стороной и никогда уже не раздавались в свирельском небе их звонкие голоса. Птица Секретарь и та не захотела больше служить Лягушонку и улетела.

Одиноким, печальным стоял молодой свирельский лес без птиц. Даже воробьи приуныли и перестали ссориться и шуметь попусту.

— Теперь людишки уберутся из Свирелии! Что значит, я взялся за дело! — хвастался Гнилушка.

Он сгрёб драгоценные камни и пересчитал их.

— А не уберутся, — добавил он, — мы успеем натворить ещё кое-что.

— А что же мы будем творить, мой славный советник? — спросил Булыган, нетерпеливо впиваясь в Гнилушку взглядом.

— Плати ещё триста драгоценных камней и ни о чём не беспокойся, — ответил главный советник. — За тебя буду думать я!

Выбрал Гнилушка ночь потемней и оседлал Ядозуба. В один карман сунул он спички, в другой посадил семьдесят семь зловредных жуков Усачей.

Доехав до свирельского леса, Гнилушка прокрался в чащу.

Чиркнул спичкой — и задымились, вспыхнули сухие веточки, взвился над тополями огненный язык.

Ядозуб завертел было своим хвостом, чтобы поднять ураган, но в тот же миг вспыхнула метёлка на его хвосте, и Ядозуб с шипением бросился удирать.

Огонь трещал, лизал головы, руки, бока деревьев. Деревья протяжно стонали, истекали почерневшей кровью. А Гнилушка, видя их мучения, хихикал и горстями разбрасывал во все стороны Усачей.

— Не спалит деревья огонь, так сгрызут их Усачи! — приговаривал он, подёргивая носом. — Птиц нет — Усачам раздолье...

А в это время в другом конце леса старый Хвойка, мучаясь от бессонницы, вышел из сторожки и уселся на пенёк подышать свежим воздухом.

— Что это? Посветлело, будто уже день... И вроде дымом пахнет... — пробормотал Хвойка.

Ещё раз принюхавшись, он засуетился, нацепил очки на нос, вложил в ухо аппарат Фитилька.

— Так и есть!.. Беда!

Хвойка схватил винтовку, заряженную крупной солью, и кряхтя побежал в ту сторону, откуда доносились треск и запах дыма.

Огонь бросался с дерева на дерево. Одни из них падали мёртвые, другие, все в ожогах и ранах, ещё крепились, стояли.

Гнилушка глянул на самый красивый тополь, у которого запылала верхушка, пнул его ногой и уже повернулся, чтобы убраться прочь, как вдруг раздалось: паф! паф! паф!

Это настигли Гнилушку Хвойкины выстрелы.

Завертелся злодей волчком, покатился по земле.

И в этот же миг тополь, собрав последние силы, проскрипел что-то, резко наклонился и всем своим пылающим телом рухнул на Гнилушку.