Галина Красовская - Серебряное дерево

— Ура! Ещё пилюли и ещё семь скрипок! — радостно закричали свирельцы.

С семи серебряных деревьев Коренек снял целебные почки, а из веточек, что выросли из оставленных почек, маэстро Тромбус искусно смастерил семь скрипок.

Виолка играла по очереди на каждой скрипке, и каждое серебряное дерево, как старое дерево Граната, пело и отдавало эту песню скрипке.

Семь волшебных скрипок стало в Свирелии, но семь деревьев, как и старое серебряное дерево, отдав голоса скрипкам, сделались немыми.

Они не подпевали песням свирелей, не звенели мелодично листвой, когда ветерок раскачивал их ветви.

— Какая жалость! — восклицал маэстро, потирая пальцами виски. — Серебряная роща — и не поёт!.. Это невообразимо! Нет, нет, деревья надо как-то спасти!

Он настроил скрипку Граната, закатил глаза и заиграл свою «Победную симфонию».

И чем дольше играл маэстро, тем тревожнее шелестели листвой серебряные деревья. Наконец они стали плавно покачиваться и подпевать нежно и грустно.

Когда маэстро кончил играть, свирельцы поспешили достать из карманов свирели — и рассыпались по траве звуки плясовой. А серебряные деревья, как в прежние времена, снова раскачивались в такт и подпевали песне свирелей.

В середине поющей Серебряной рощицы был построен памятник погибшим свирельцам, а около него сооружена вышка, такая, как на поляне «Ёлочка», только без Плошкиной резьбы. Роща теперь называлась «Рощей павших Героев», и сюда собирались свирельцы в торжественные дни.

Иногда здесь устраивались концерты. И свирельцы, слушая музыкальные пьесы Тромбуса, сидели и вздыхали: никому из них теперь и в голову не приходило зевнуть или, чего доброго, вздремнуть по старинке. Наоборот, некоторые даже потихоньку мурлыкали себе под нос в лад со скрипкой.

С каждым днём веселей и беззаботней становились свирельцы, и лишь Чик день ото дня делался всё грустнее.

Он часто приходил в Серебряную рощу и слушал её пение, но разве сравнишь песни деревьев, даже серебряных, с птичьими песнями! Давно ли по утрам будили Чика кукушки, а вечерами над домиком, в лесу у Ледяных гор, где жили они с Корень-ком, заливались соловьи?., А теперь не будят Чика по утрам птицы, лишь в его сон иногда залетают. А проснётся Чик, посвистит, позовёт птиц — и печально прозвучит его голос, и никто не откликнется ему, кроме эха.

Чик то снимал, то опять надевал на палец кольцо, подаренное Гусем-вожаком. Из глаз его, зелёных и прозрачных, ручейками стекали слёзы, и он доставал из кармана записную книжечку для стихов. Но стоило Чику услышать поблизости голос Коренька, который вместе с Хвойкой целые дни проводил около рощи, как он торопливо вытирал глаза своей косынкой в горошек и прятал подальше записную книжицу.

А Коренёк, наоборот, стал совсем деловым человеком. Он ходил, твёрдо припечатывая шаг, и всё, что он делал, было крепко и прочно.

Но оттого, что сам Гранат хвалил его, Коренёк заважничал и так же, как его друг Лягушонок, частенько бывал грубоват на язык. В особенности попадало от него Чику.

Если Чик, вспоминая птиц, глядел на закат и вздыхал, Коренёк сердито одёргивал его:

— Нечего вздыхать и смотреть на небо — нету там твоих птиц! На земле делом займись! — и, как бы показывая пример, принимался усердно копать землю.

Однажды, когда Коренёк вот так отчитывал Чика, мимо проходили Гематоген с Минусом, и Кореньку неожиданно досталось.

— Слишком уж ты стал деловым, слова доброго никто от тебя не услышит — только командуешь и грубишь... — сказал учитель Минус. — Вылечите-ка его, профессор, от этой привычки...

— Да, да, — откликнулся профессор Гематоген, — и Лягушонка надо бы подлечить. Многим последнее время не нравится поведение обоих начальников. Посмотрим, не появились ли у них какие-нибудь опасные заболевания. Да нет, скорее всего — это просто нервы. Как ни говорите, работа у них хлопотливая... Не волнуйтесь, у меня есть новая микстура — ребята будут здоровы!

Не только Коренёк и Лягушонок не нравились Минусу. У некоторых свирельцев опять появилась привычка лениво зевать и потягиваться, а некоторые снова повадились ходить к садовнику Грушке за фруктовыми тянучками. Это очень огорчало учителя.

— Стоит свирельцам пожить в покое, без хлопот и трудов, как у них сразу же появляются дурные привычки, — говорил он Гранату, Гематогену и Тромбусу.

Гранат поглядел на учителя, раздумывая, по-видимому, о чём-то важном, а потом махнул рукой, подзывая его поближе.

— Все дела улажены, оттого, я думаю, свирельцам стало неинтересно, — сказал он. — У меня есть для них одно дело...

Гранат отвёл учителя в сторонку, и они стали о чём-то шептаться. Минус всё время одобрительно кивал.

— Уважаемый маэстро, подудите, пожалуйста, в свою тромбину, — обратился Гранат к Тромбусу.

Когда протрубили сбор, мудрец влез на вышку и начал:

— Друзья, я хочу опять отправиться в подземелье Ледяных гор... — Гранат задумался и провёл рукой по лицу.

— Не сидится тебе дома! — закричали свирельцы. — У нас всего вдоволь, чего тебе нужно в этом подземелье?..

— Много чего нужно! — уверенно заявил Гранат. — Там я нашёл удивительные камни. Вас-солибас! Розовые, как ветки серебряного дерева, и голубые, как... как небо нашей страны... Из них мы сможем построить себе удобные дома — сколько можно жить в неудобных палатках! И не только дома, а даже дворцы! Мы бы тогда не строили дома из деревьев, как раньше, — надо лес беречь, пусть он украшает Свирелию... Кто хочет помочь мне вынести из подземелья эти камни? Кто пойдёт со мной в экспедицию?

Гул покатился над «Ёлочкой», всем захотелось идти в экспедицию. Каждый тянул руку вверх, поднимался на цыпочки, чтоб Гранат мог увидеть его раньше других, и кричал: «Я! Я!»

Первыми записали трёх друзей-разведчиков: Шишку, Стружку и Мушку, — ведь они ещё в детстве любили собирать всякие камни и давно мечтали отправиться в поход за чем-нибудь полезным.

После них записалось ещё много свирельцев и даже свирелок.

Неожиданно в экспедицию стал настойчиво проситься ассистент Витаминчик, который ещё не так давно отмахнулся бы от этого дела двумя руками. И его, конечно, приняли — теперь все уже не в первый раз видели, на что способен Витаминчик.

Не теряя даром времени, экспедиция во главе с Гранатом двинулась в бывшую Булыганию, к скалам, где находился вход в подземелье.

— Зимовать будем в подземелье, — сказал на прощанье Гранат.

— Назад нас ждите весной! — хором добавили Шишка, Стружка и Мушка.

А Чик после ухода экспедиции совсем запечалился. Целый день бродил он по осеннему лесу. Деревья в лесу стояли раздетые, всё кругом было уныло, и только Серебряная роща светилась вечносеребристой листвой.