Антонина Дельвиг - Колдовской сапфир

И вот, не успев еще как следует подумать, что же она делает, девочка повернулась лицом к стене и, распластавшись по ней, влипая телом в трещины, ощущая скалу каждой своей клеточкой, поползла по отвесной стене, сама не зная как. Думать об этом и не стоило! Пальцы мертвой хваткой вцеплялись в камень, босые ноги, ощупывая скалу, находили на малейших выступах опору всему телу. Да она даже и не ощущала теперь себя целиком – существовали только руки и ноги, сейчас они и чувствовали, и думали, перенося тело все дальше и дальше к намеченной цели.

Гушу! Ловкость тигра! Преданность собаки!…

Да никакому тигру такое было б не под силу! Только преданность – эта слепая безрассудная любовь могла породить такое мужество!

Но вот нога почувствовала прочную опору – девочка ступила на карниз! Еще несколько выверенных движений, и Сеня, пригибаясь, побежала. Всего-то несколько десятков шагов осталось до ворот! Фу-у-ух! Они не заперты! Какое счастье! Здоровенная воротина была даже чуть приоткрыта, и девочка, не оглянувшись, торопливо прошмыгнула внутрь.

Болотник, весьма утомленный произведенной работой, отдыхал, лежа на травке. Как-никак ему уже не двадцать лет! К тому же зло разбирало на бестолкового ученика – из-за его глупости теперь придется тащиться пешком до самого Черного Замка, а там еще, пожалуй, и грести; рука-то у дурака не работает. Вот так на старости лет все приходится делать самому!

Колдуну и в голову не приходило следить за скалой. Он был уверен в полной и окончательной победе над маленькими наглецами.

В галерее было темно и пыльно. Сеня посидела немного на полу, отдыхая, да и глазам надо было дать время привыкнуть. Окон здесь не было, и свет проникал сюда только сквозь приоткрытую дверь. По стенам, правда, висели факелы, но они уже давным-давно высохли, и пользы от них не было никакой. Девочка, вздохнув, пошла в темноту наугад, держась за стену. Но вот она споткнулась обо что-то – ступеньки! – и начала по ним подниматься. Лестница была крутая и, как показалось, очень длинная. Наконец, впереди засветилась тонкая полоска – щель в двери; еще несколько ступеней и Сеня толкнула дверь. Та тяжело, со скрипом отворилась, и девочка оказалась в огромном круглом зале, залитом солнечным светом; окна высотой от пола до потолка глядели во все стороны. Сеня знала этот зал по рассказу королевы.

Посередине, на возвышении, у большого стола сидела в кресле женщина. Перед нею на каменной столешнице стояла раскрытая шкатулка, а рядом были разложены сверкающие украшения. Среди них где-то должен лежать и Колдовской Сапфир, но Сеня не стала всматриваться. Вместо того она сняла с шеи золотую цепь с подвешенным к ней Солнечным Камнем и, держа ее на вытянутых руках, приблизилась к спящей. Внутри Камня, как всегда, что-то будто кипело, метались огоньки; он весь искрился, излучая мерцающий золотистый свет. Яркие блики от скачущих огоньков побежали по платью и волосам спящей, красными сполохами вспыхивая в рыжих ее локонах.

Веки феи чуть заметно дрогнули. Сеня с замирающим сердцем ждала, глядя в красивое бледное лицо. Но вот глаза разок моргнули и, наконец, широко распахнулись. Они оглядели девочку; рот красавицы в удивлении приоткрылся, и она произнесла первые слова:

– Боже мой! На кого же ты похожа!

Сеня смутилась. Грязная, изодранная рубашка; обтрепанные, истертые добела джинсы; космы нестриженых волос, лицо с черными следами размазанных слез; руки, ноги – все в ссадинах… Но времени переодеться у нее, увы, не было! Обидеться? На это у девочки уже не осталось сил! Сеня стояла и глупо улыбалась. Снова, в который сегодня раз, накатили слезы, но теперь это были слезы радости, усталости, любви… Девочка вдруг покачнулась, колени ее подогнулись, и она села на пол. Теряя сознание или, может быть, засыпая, она все же успела прошептать:

– Мои каменные друзья… Спасите их…

Женщина перенесла девочку в кресло, а затем в задумчивости подошла к окну. Привычным взглядом окинула она долину и увидела там, внизу, нечто такое, что сразу же очень и очень ее взволновало.

Сеня открыла глаза. Вокруг все было белым-бело, а уши наполняли какие-то странные протяжные звуки. Музыка небес! Белоснежное облако мягко колыхалось над головой, и девочка не сразу поняла, что это был кружевной полог, куполом накрывающий ее постель. Где же это она? Сеня поторопилась выбраться из-под мягких складок наружу. Босые ноги утонули в нежном ворсе ковра, который тоже был белым, как и все вокруг – стены, мебель, вазы с цветами… И камин, отделанный сахарным мрамором… И тут же мелькнула догадка – Бело-Голубой Город, вот где! Но возможно ли это? Ведь город далеко – под землей, за Переходом… Или?…

Сеня подскочила к окну.

Так и есть! Кругом горы! И вот она – скала-зуб с гордым замком Покровительницы на самой вершине! Сердце бешено колотилось у нее в груди. Неужели это не сон?! Неужели все кончилось так хорошо?! Значит, и друзья ее должны быть где-то поблизости. Живые! Из плоти и крови, а вовсе не из хладного гранита! Сеня бросилась вон из комнаты.

В ее памяти Белый дворец был совершенно пустынным; сейчас он оказался полон каких-то людей, которые при виде девочки почему-то радостно ахали и, счастливо улыбаясь, торопились ей навстречу, что-то наперебой говорили… Сеня, которая выскочила из спальни в ночной рубашке, смутилась и бросилась обратно.

– Кто они такие, хотелось бы знать? – бормотала девочка, в который раз оглядывая комнату в поисках своей одежды. И тут ее осенило. – Это же ящерицы, вот кто!

Для того и было предпринято опасное путешествие: возвратить город обратно в долину, а главное вернуть людям их человеческое обличье! Теперь, конечно, понятно, почему они так ей обрадовались. Сеня была их спасительницей! Они любили ее теперь как родную и превозносили до небес. Еще бы! Наверное потом, когда-нибудь, и памятник ей поставят на площади…

Сене ужасно захотелось забиться в какой-нибудь тихий уголок, и она снова залезла под полог. Как-то было не по себе. Она слишком привыкла к дикому одиночеству среди величественных гор, бескрайних лесов и степей, где рядом были только двое друзей, которых она знала и любила… Еще был самоотверженный Дели, добрейшая Рисс, всевидящий Маттиэль. Кроме них, были только Болотник и Альбинос, и с ними нужно было бороться…