Александр Афанасьев - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 1

Согласно этой царской резолюции, Афанасьев был уволен с государственной службы, что по-разному толковалось в научной литературе. Одни утверждали причастность его к какому-то политическому делу, не раскрывая при этом, о каком деле шла речь [939], другие склонялись к тому, что Афанасьев пострадал случайно [940]и, по-видимому, по чужой вине [941], третьи объясняли его увольнение причинами, «от него независящими» [942]. П. А. Ефремов это увольнение связывал исключительно с «назойливостью» нелегально прибывшего в Россию от Герцена Кельсиева, который «нежданно-негаданно на несколько минут» появился у Афанасьева [943].

Первые 3—4 года Афанасьев не находил какой-либо постоянной работы. Он перебивался случайными заработками, которых не хватало для самого необходимого. Чтобы выйти из бедственного положения и как-то добиться для себя и семьи сносного существования, ученый решает расстаться со своим любимым детищем — обширной библиотекой, собранной в течение многих лет огромными жертвами и лишениями и теперь сложенной из-за тесноты квартиры в сарае. Вначале, как видно, он предложил продать ее целиком создаваемой в 1863 г. Де-Пуле Воронежской Публичной библиотеке, но, как пишет Де-Пуле, «предложение это не могло быть принято, по специальности библиотеки» [944]. В конце концов Афанасьев вынужден был продать ее за бесценок по частям, случайным людям.

О том, в каких невероятно стесненных домашних условиях приходилось жить и трудиться Афанасьеву, поведал его хороший знакомый, известный книгопродавец и издатель Д. Е. Кожанчиков одному из авторов «Русской старины»: «Теснясь в холодной квартире, не зная, чем прикрыть пол, из-под которого страшно дуло, Афанасьев употребил вместо ковра все экземпляры недвижимой своей собственности — «Библиографические записки», для чего растрепал их по листам и ими толстым слоем покрыл пол; когда же листы через некоторое время истерлись, то были выметены как сор» [945].

В конце концов Афанасьеву удалось все же поступить на службу — сначала секретарем в городскую думу, потом перейти в мировой съезд и за год до смерти — в коммерческий банк. Стоически преодолевая жизненные невзгоды и материальные лишения, Афанасьев и после 1862 г. не прекращает напряженной и целеустремленной творческой деятельности. Правда, участие его в периодических изданиях намного сокращается, сужается и тематический диапазон его статей и заметок. Работы же по мифологии и народному творчеству выдвигаются на первый план и становятся особенно интенсивными и доминирующими.

После того, как в 1863 г. выходом в свет 8-го выпуска было закончено издание «Народных русских сказок», Афанасьев занимался составлением сборника «Русские детские сказки» (1-е издание — М., 1870), нелегко прошедшего цензуру, и подготовкой второго, заново систематизированного, дополненного, значительно улучшенного, издания своего основного сказочного сборника. Он вышел в 1873 г., после смерти составителя — почти одновременно с «Русскими заветными сказками». В течение 1864—1865 гг. Афанасьев публикует четыре статьи на мифологические темы [946].

В 1865 г. выходит первый, а в 1869 — третий том его фундаментального труда по мифологии «Поэтические воззрения славян на природу», до сих пор поражающего исследователей богатством фактов, огромной эрудицией автора. Впервые в истории фольклористики Афанасьев исследовал прозаическое и песенное мифотворчество всех восточных, западных и южных славянских народов на основе общих для них устно-поэтических традиций, учитывая изменения в процессе исторического развития. Он при этом привлек весьма широкие параллели из мирового фольклора. Есть сведения, что Афанасьев полагал свой многолетний концептуальный труд, подготовленный предшествующими его статьями, а также комментариями к сказкам и легендам, недовершенным: за изложением «поэтических воззрений» должно было следовать изложение «древностей бытовых» [947].

Предвосхищая работы, посвященные славянской мифологии исследователями нашего времени, Афанасьев усмотрел в русских духовных стихах и заговорах своеобразное переплетение древних славянских языческих представлений с христианскими, поставил их в определенную связь с еще более древними поверьями индоевропейской древности и, в частности, гимнами индийских «Вед» [948]. Вместе с тем в «Поэтических воззрениях славян на природу» он предпринял значительную и во многом оправданную попытку реконструировать утраченные древнейшие поверья и обычаи славян [949].

В рецензии на этот трехтомный труд Афанасьева английского этнографа-слависта, исследователя и переводчика русского фольклориста, литератора В. Р. Ролстона, напечатанной в 1871 г. в № 315 журнала «The Academy», отмечалось: «Это богатый рудник для всех, кто желает изучить настоящий предмет, узнать множество легенд, рассказываемых в разных славянских землях о небе и земле, солнце и луне, о горах и реках, громе и ветре, кто желает составить некоторые понятия о той точке зрения, с которой древние славяне глядели на жизнь и смерть, кто хочет ознакомиться с понятиями славянских крестьян нашего времени об окружающей их физической природе и о том духовном мире, какой они себе представляют» [950].

Уже с конца 50-х годов прошлого столетия трудами Афанасьева по мифологии пользовались не только исследователи, но и писатели — Ф. М. Достоевский [951], П. И. Мельников-Печерский [952], А. Н. Островский [953], поэты — А. Блок [954], В. Хлебников [955], С. Есенин [956], Б. Пастернак [957]и другие художники слова. Придавая большое значение литературной учебе на материале фольклора, Максим Горький в некоторых письмах начинающим писателям советовал читать Афанасьева, — его сборники сказок, легенд и трехтомную монографию, чтобы глубоко вникнуть в народную поэзию, прочувствовать прелесть народной речи. «Если попадется Вам в руки книга Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» — хватайте и читайте внимательно», — писал он в 1911 г. П. Х. Максимову [958]. А в письме к Л. А. Никифоровской, написанном годом ранее, он особенно подчеркнул значение для демократических литераторов этой монографии: «Так как наш герой — народ, что бы там ни кричали модники, то для знакомства с его духом, с его творчеством хорошо знать книгу Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» — старая, но добрая книга и сделана с любовью» [959].

Особенно значительно и своеобразно творчески использован материал «Поэтических воззрений славян на природу» в романе-эпопее П. И. Мельникова (А. Печерского) «В лесах» и в поэзии Велимира Хлебникова и Сергея Есенина.

С концепцией Афанасьева в романе Печерского «В лесах» мифологические сюжеты, например, о солнечном боге Яриле, возлюбившем Мать Сырую землю и с нею породившем земнородных, которая имеет своим источником главы «Небо и земля» и «Ярило» третьего тома «Поэтических воззрений славян на природу», нераздельно связаны изображения народных празднеств, магических обрядов, бытования поверий, песен и раскрытие чувств, морального облика и житейских представлений персонажей. Страницы монографии Афанасьева получили в романе Мельникова развернутое яркое художественное воплощение. Одним из источников фольклоризма романа Мельникова наряду с монографией Афанасьева служил и его сборник «Народные русские сказки». Так, например, оригинально развиваемый в романе мотив сказки о чудесных детях восходит, как установлено Г. Виноградовым в названной выше его работе, к курскому варианту сборника Афанасьева (текст № 283).