Александр Афанасьев - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 1

Записано в Шадринском уезде Пермской губ. А. Н. Зыряновым. Рукопись — в архиве ВГО (р. XXIX, оп. 1, № 32а, лл. 12—16; 1830); напечатана Афанасьевым без изменений, за исключением отдельных мелких поправок в написании (см. комм. к I т. сказок Афанасьева изд. 1936 г., с. 627). AT 302 1 (Смерть Кащея в яйце) + 301 («Три подземных царства». См. прим. к тексту № 128). Первый сюжетный тип, учтенный в AT в фольклоре разных частей света, обычно контаминируется с другими сюжетными типами. Русских вариантов — 56, украинских — 13, белорусских — 12. Особая разновидность типа — «Смерть Кащея от коня», не выделенная в AT , обозначена в СУС номером 302 2. Русских вариантов — 11, украинских — 5, белорусских — 5. Кащею (Кащу, Костею) восточнославянских сказок соответствует в западноевропейских чаще всего великан без сердца, в польских — черт и змей, в болгарских — Червен вятър, душа (сердце) которого находится в яйце на дне морском. На восточнославянской культурной почве сложился особый, хотя и не вполне цельный тип сказки о Кащее Бессмертном. Первая русская литературная обработка народной сказки о нем относится к XVIII в. ( Прогулки , № 6, с. 2—26). Данный и следующие тексты № 157, 158 отличаются характерными для восточнославянских сказок чертами сюжета, которые конспективно были зафиксированы в пушкинской записи ( Пушкин. Прил. I , № 4). Заметное влияние на русские сказки сказали лубочные сказки о Кащее Бессмертном. Исследования: Köhler R. Kleinere Schriften zur Märchenforschung. Weimar, 1898, I, S. 158—162; Новиков , с. 192—219. Об образах благодарных животных см. библиографические указания к тексту № 159 ( AT 554 ). В сказке сборника Афанасьева необычайно тесно переплетаются сюжеты о Кащее и о трех царствах. Последний отличается здесь оригинальными или редкими подробностями.

До-кучать; на-с-кучать.

Ворониху.

Радеть — радоваться чему-либо.

Я что-то нездоров; немога — болезнь; немощный — больной.

Когда.

Крутиться — одеваться, сбираться.

Записано в Архангельской губ. AT 302 1 + 400 1 (Муж ищет похищенную или исчезнувшую жену). Традиционная для сказок о Кащее Бессмертном контаминация. Всемирно известный сюжет о поисках жены обычно сочетается с разными другими сюжетами. Русских вариантов — 90, украинских — 42, белорусских — 6. История сюжета связана с такими древними литературными памятниками Востока, как индийская «Рамаяна» (повествование о поисках Рамой его супруги Ситы, похищенной демоном Раваном), арабская «Тысяча и одна ночь» (эпизоды поисков Джаншахом его исчезнувшей жены Ситт Шамсы — ночь 521—527), а также со средневековыми литературными обработками («Lais» Мари де Франс, 1150 г., «Seifrid de Ardemant» Альбрехта фон Шарфенберга, XIV в. и др.). Текст сборника Афанасьева является в восточнославянском фольклорном материале единственным (если не считать упомянутой выше конспективной записи А. С. Пушкина), в котором повествование о Кащее получило самостоятельное значение. Встречи Ивана-царевича с царевной Ненаглядной Красой в церкви и похищение царевны в поле Кащеем Бессмертным в то время, когда находившийся рядом Иван-царевич спал непробудным сном, напоминает сюжет «Царь-девица» ( СУС 400 2). См. прим. к тексту № 232. Красотой, как и в русских сказках, именуется также героиня башкирской сказки типа «Царь-девица» ( Башк. творч. , I, № 87), в которой проявляется влияние русской сказочной традиции. Эпизод воздушного путешествия Ивана-царевича на Моголь-птице имеет параллели в сказках о трех подземных царствах (см., например, тексты № 128, 132). Традиционная стилистическая форма сказки замечательна своей живостью. Исследования: Корепова К. Е. Волшебные сказки с образом чудесного супруга. — Вопросы сюжета и композиции. Горьковский ун-т, 1978, с. 3—17. К эпизоду встречи героя с первой старухой (с. 289) в сноске Афанасьева указан вариант: «Входит царевич в избу, а там лежит баба-яга костяная нога из угла в угол, нос в потолок. «Здравствуй, красавица!» — «Здравствуй, Иван-царевич! Куда путь держишь?» — «Еду сватать за себя царевну Ненаглядную Красоту!» — «Куда тебе! Ее ни один богатырь доступить не может, а ты еще мал, в лета не вошел». — «Эх ты, старая хрычовка! Не тебе бы говорить, не мне бы слушать: сидючи на одном месте, ты вся зацвела, заплесневела; тебя, проклятую, и смерть бегает!» Плюнул царевич и поехал дальше...»

Ларь; здесь как будто бы в значении крыльцо ( Ред. ).

Корзина; переносно: жадный человек ( Ред. ).

Коко́ра — пень, лежащий на дне реки; выдолбленная колода.

Сырьем.

Место записи неизвестно. AT 302 1 + 400 1 + 516 (Верный слуга). Третий сюжетный тип учтен в AT преимущественно в записях, сделанных в странах Европы, Америки (в Америке — на французском, испанском и португальском языках), отмечены также африканские (арабские) и азиатские (турецкие, индийские) его варианты. Русских вариантов — 14, украинских — 16, белорусских — 5. Варианты типа 516 встречаются и в сказках неславянских народов СССР: латышских ( Арайс — Медне , с. 86—87), абхазских ( Абхаз. ск. , № 26), башкирских ( Башк. творч. , I, № 98) и др. Сюжет о преследовании человека демонами известен по древнему индийскому сказанию (см.: Tawney C. Kathasaritsagara or Ocean of the Streams of Story. Kalkutta, 1880, t. I, p. 519, t. II, p. 251). Формирование сюжета на европейской культурной почве связана со средневековым рыцарским романом «Амикус и Амеликус», «Пентамероном» Базиле (IV, № 9), с получившей международную известность сказкой бр. Гримм «Преданный Иоганн». В драматической форме сюжет обработал К. Гоцци («Il corvo», 1772). Первая русская литературная обработка издана в 1787 г. ( Повествователь , с. 49—83). Значительную популярность получила неоднократно издававшаяся в прошлом столетии лубочная «Сказка о Булате-добром молодце», оказавшая влияние на устные сказки. Было издано также стихотворное переложение лубочной сказки о верном Булате-добром молодце (оно в значительной части перепечатано в книге А. Федорова-Давыдова «Цари, короли, их семья и придворные по народным сказкам и легендам». М., 1904, с. 138—146). Исследования: Wesselski , S. 220—221; Rösch E. Der getreue Johannes. Eine vergleichen de Märchenstudie ( FFC , N 77). Helsinki, 1928; Bauerfeld W. Die Sage von Amis und Amiles, ein Beitrag zur mittelalterlichen Freundschaftssage. Halle, 1941. Сюжетные типы 302 и 516 контаминированы как и в лубочной сказке. Мотивы сюжета «Верный слуга» отчасти сочетаются с мотивами сюжета о Кащее и в белорусской сказке «Булат-добрый молодец» ( Романов , VI, № 2, с. 7—14), персонажи которой носят лубочные имена: Булат, Иван-царевич, царь Кирбит, царевна Кирбитьевна. В белорусской сказке, как и в русской сказке, царь Кирбит посылает Кащея в погоню за похищенной царевной. В стихотворной лубочной сказке «Булат-молодец» царь Кирбит посылает в погоню за похитившими его дочь царем Бамбардасом и Булат-молодцем войско; Булат возвращается с полдороги обратно и сражается с войском Кирбита и Змеем Горынычем, выступающим здесь в роли Кащея. Мотив возвращения верного слуги к врагам и сражения с ними имеется также еще в трех опубликованных белорусских и украинских сказках ( Романов , IV, № 1 и 2, с. 1—14; Чубинский П. П. «Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край», т. II, СПб., 1872, № 80). Кроме этих сказок, в опубликованном международном материале отмечена всего лишь одна сказка типа 516 с мотивом возвращения — румынская ( Schott Arthur und Albert. Walachische Märchen. Stuttgart, Tubingen, 1845, S. 144). Вместе с тем в сказке сборника Афанасьева отсутствуют эпизоды, характерные для некоторых более полных вариантов сюжета о верном слуге: например, царевич влюбляется в царевну по портрету; найденную с помощью верного слуги царевну заманивает на корабль и увозит за море. Мотив морского путешествия, традиционный для западноевропейских сказок и восходящий также к лубочным источникам, развивается, например, в вариантах типа 516 сборников: Зеленин. Вят. ск. , № 29; Коргуев, I, № 27; Weriga W. Podania białoruskie. Lwów, 1889, № 8. К словам «сидит на дубу орел с орлятами» (с. 298) в сноске Афанасьева дан вариант: «Сокол с соколятами». К предсказанию голубиц в третью ночь (с. 299) — вариант: «как приедет Иван-царевич домой, перевенчается и ляжет спать с Василисой Кирбитьевной, в те́ поры прилетит двенадцатиглавый змей и унесет их обоих в свое царство». После слов «Булат-молодец отрубил и ей голову» (с. 299) — вариант: «Воротился Иван-царевич домой и женился на Василисе Кирбитьевне; говорит ему Булат-молодец: «Не спи, царевич, первую ночь с женой — худо будет! Лучше пусти меня на свое место». Царевич согласился, а сам думает: верить или не верить ему? И приставил он слугу верного присматривать, что будет делать Булат-молодец. Наступила полночь, вдруг зашумели ветры — прилетает двенадцатиглавый змей. Булат-молодец начал с ним сражаться, срубил все двенадцать голов и выкинул в окно. Как рубил он змею последнюю голову, брызнула змеиная кровь прямо Василисе Кирбитьевне на лицо, Увидал это Булат-молодец, думает: что делать? Так оставить — спросят: отчего кровь показалась? Платком обтереть — пожалуй, Василису Кирбитьевну разбудишь: дело непригожее. Взял да языком и слизнул кровь с ее лица белого. А слуга Ивана-царевича только и видел, как Булат-молодец свою саблю точил да кровь слизывал; поутру докладывает он: «Так и так, с вечера Булат-молодец свою саблю точил, а ночью Василису Кирбитьевну в уста целовал». Иван-царевич разгневался, приказал Булата-молодца в железа заковать, злой смерти предать». К словам «Пришли, смотрят, — а дети живы» (с. 300) указан вариант: «Булат-молодец разрезал себе палец и своею кровью помазал детей царевича накрест — и они в ту же минуту ожили».