Георгий Полонский - Медовый месяц Золушки

- а бронза-то на раме позеленела… давно не чистили, видно. Мелом ее надраить бы…

Потом она решила заглянуть за портрет - и возмутилась от того, что там увидела:

- Батюшки, за Вами же паутины - страх сколько! Кто ж запустил Вас так? Еще немного - летучие мыши заведутся за спинами таких особ! На месте Вашего Величества я бы даже обиделась… - и она стала озираться вокруг, соображая: где у них тут метлы да тряпки? Специальный чуланчик должен быть… Ничего, потом я еще разок выкупаюсь… тут воду экономить не надо…

Тут на лице Золушки отразилось блаженство, которое она испытала всего четверть часа назад в огромной ванной комнате из розового мрамора: вода лилась там с восхитительной щедростью! А эти мохнатые широкие полотенца четырех фасонов и расцветок? А нежная губка? А всякие шампуни и кремы и тюбики, про которые надо еще разузнать: что там такое, зачем они? А душ, из которого так упруго, так бодряще хлещет теплая вода, и попрохладней, и любая! Да что перечислять дивные эти мелочи, если там еще и бассейн целый?! Кто назвал бы ее "Золушкой", если б такое было у нее в отчем доме?

Но она одернула себя: мечтать некогда, надо найти тот чуланчик, надо торопиться, пока нет никого… Ну как не избавить матушку-королеву от неприличной лохматой паутины за спиной у Ее Величества? А зато потом можно - нет, даже нужно будет еще разок побывать в том раю!

- Эй, как тебя? Доброе утречко. Новенькая, что ли?

- Здравствуйте, - отвечала Золушка. - Ну… в общем, да. Новенькая. (И правда: кто скажет, что она здесь "старенькая"?)

- А зовут как?

Золушка чуть помедлила и выговорила свое имя.

- Золушка? - переспросила та служанка и хмыкнула. - Это что же - прозвище на собачий манер или крестили так?

- Кто ж так знакомится? - упрекнула Золушка, нечаянно уронив тряпку. - "На собачий манер"… Зачем начинать с обидного? Ты сама-то кто?

- Я - Люси-Не-Поддамся-Не-Проси! Это я так ухажерам говорю нахальным. Чтоб сразу видели разницу между мной и королем: он - Алкид Второй Уступчивый, а я - наоборот. Нет, для тебя-то я, конечно, просто Люси.

Все это надо было переварить сперва. Раньше Золушке не приходилось слышать, как именовался их король полностью. Почему он Уступчивый, интересно? Кому уступчивый, в чем? А эта Люси - веселая, видно, дерзкая…Золушка умела радоваться чужим шуткам, а удачно шутить самой - как-то не выходило. Поэтому себя она не считала веселой. Что касается дерзости, лихости - это так пригождается иногда… а ей совсем не дано было этого.

- Слушай, Люси, а где у вас тут лесенка? - спросила она. - Никак без нее не дотянуться… а тут заросли целые.

Слова эти мало понравились веселой ее "сотруднице":

- Ишь ты… Выходит, ты выговор нам делаешь - всем, кто до тебя тут служил? Заросли… Велели тебе туда лазить?

- Нет, я сама.

- Ясненько. Надеешься, что камер-фрейлина сразу тебя отметит? Старшей поставит над нами? Выкуси! Ей такого усердия излишнего не надо, она сама давно мышей не ловит, да тут и спросу на это нет. Просто ей нравится с нас стружку снимать, но это - от неудачной личной жизни… Пошли-ка лучше в кухню, подруга, - вдруг позвала Люси. - Получишь паштету гусиного. У нас, конечно, гусями не удивишь никого, да здесь их откармливают по-особенному, по- королевски: вкус получается - гляди, вилку не заглотни!

Потом оказалось: не только из-за паштета Люси тащила ее на кухню. Ей не терпелось послушать рассказы тех, кто прислуживал вчера на свадьбе! Больше всего Люси надеялась на какую-то Фрижетту: та была вчера подавальщицей лимонада и пунша - значит, невесту могла разглядеть подробно…

Тут Золушка поняла, что ей никак на эту кухню нельзя. И заартачилась:

- Нет,нет. Иди одна. Что мне эти чужие рассказы… - Она толком не поняла, как и почему вырвалось у нее концовка этой фразы: "я и сама ее видела…"

- Принцессу?! - сразу вцепилась Люси. - Ври больше! Это где же?

Пришлось, страдая от своего вранья, сочинить - что дело было в ванной… Что спину она терла принцессе! Полотенца ей подавала… Понятно, что лгунья получалась из нашей героини не больно-то опытная и красноречивая. Но Люси будто клещами вытягивала из нее эти подробности!

Люси озадачилась: личный уход за принцессой был работой Терезы, камеристки. Или эта новенькая Золушка врет… Или она - птица более высокого полета: вторая камеристка?! Что взяли вторую - очень правдоподобно: ну может ли одна управиться со всеми хлопотами вокруг молодой супруги принца? Наверняка ведь мильон капризов будет… Люси рассуждала про это вслух и выходило у нее, что с этой Золушкой надо обращаться более почтительно, во всяком случае - до тех пор, пока все не проверено: вторая камеристка - должность серьезная…

- Тогда не обижайтесь на меня… не разобрала я с наскоку, - извинялась Люси. (А у Золушки еще пуще горели щеки и уши от этих ее слов, от этого перехода на "вы"). - Тогда вообще все хорошее со стола, что осталось, - вам и так полагается… - говорила Люси. - Вы лесенку спрашивали? Тут есть, я сейчас…

И за полминуты притащила стремянку.

И опять стала рассуждать вслух - о том, что концы с концами не очень сходятся: влажной уборкой, к примеру, отродясь не занималась ни одна из камеристок… Они и одеты по-другому совсем… Ну какая принцесса позволит дотрагиваться до ее спинки прислуге, одетой по-рабочему, вот как они с Золушкой? Об этом Люси спросила, что называется, в лоб.

И Золушка, чувствуя, что пропадает, сказала: тогда она, дескать, в белом была и с фартучком…

- Ну предположим, - не унималась Люси. - Ну и какая же она из себя?

- Кто?

- Да принцесса же! Ножка-то - и впрямь до того махонькая, что ее туфля никому в мире не налезет? И талия, как у осы? - продолжала Люси любопытничать. - А кожа? Белизны, говорят алебастровой…

Скромная Золушка возразила, что Люси, наверное, каких-то сказочников наслушалась. А вот ей ничего такого не показалось: наружность миленькая, но обыкновенная…

- Да? А разговоров-то, разговоров… В чем же ее сила тогда? - глядя, как работает Золушка, Люси в сомнениях чесала свой нос. А потом не выдержала, к более простым темам вернулась:

- Пойдем, гусиной печенки отведаешь - она-то уж точно необыкновенная! Ну что тебе за дело до паутины? Кто заглядывает туда?

- Вот я заглянула, - сказала Золушка.- Понимаешь, мне часто покойная мама снится… ее не стало, когда я совсем крохой была. Иногда она приходит, чтобы сказать: "Нельзя, дочка, думать, что и так сойдет! Так ничего не сходит…"

"Может, это и мудрость, но только не для служанок", - подумала Люси и снова цепко всмотрелась в эту новенькую. И решила почти окончательно: нет, все-таки не тянет она на камеристку… Надо заставить ее сознаться, что наврала, пыль в глаза пустила…

- Девочки, вы тут принцессы моей не видали? - обратился он прямо к ним обеим.