Анна Александрова - Зелёная пиала

Но самое чудесное — это танцы! Представьте себе — вдруг прилетает в улей пчёлка и начинает выделывать всякие там замысловатые фигуры, ну вроде круги, восьмёрки. Танцует, да и только! А пчёлы-сборщицы вокруг неё так и бегают, обнюхивают её, будто что-то спрашивают. Побегают так за ней и летят прямо на те медоносные пастбища, где только что побывала их подруга: это у них такой способ разговаривать. А танцовщица — это пчела-разведчица. Вот какая у неё замечательная специальность. Такой специальности не сразу выучишься. Ведь в улье — ну, как у нас в школе — пчёлы, можно сказать, из класса в класс переходят: сперва поработают санитарками, потом приёмщицами — пока ещё дойдут до разведчицы.

Так вот, всё это я узнал от отца, но одно дело знать, а добиться хорошего медосбора — совсем другое! Показал мне отец, как за пчелиным роем ухаживать, но было нас только двое — я да Бяшим. Юннатский кружок в школе большой: кто гербарии собирал, кто за овцами ухаживал, а пчёл боялись. И вдруг приходит юннатам письмо. Удивились ребята, читают: пишут нам рязанские пионеры, что у них пасека побольше нашей, одним словом — так и так, — давайте меняться опытом. Ну, это бы ещё ничего, а они вызов прислали: кто больше мёду с улья снимет! Вот обсудили мы это письмо на кружке и, понятно, приняли вызов. Какие же мы пионеры, если не примем! Одним словом, ходим гордые, а сами толком не знаем, как добьёмся этого самого повышения медосборов. А главное, — мне отвечать!

Ребята мне говорят:

— Не робей, Аман. С отцом посоветуйся. Всех рязанцев за флагом оставим!

Ну что ж, прихожу к отцу, рассказываю, в чём дело. А отец смеётся:

— Куда спешите? Трудно за один год увеличить сбор мёда. Надо всё постепенно делать — и пасеку расширять, и силу пчелиных семей накапливать…

«Вот тебе раз, — думаю, — рязанцы от каждой семьи уже по шестидесяти пяти килограммов мёда берут, а мы и до пятидесяти не дотянули! Какой уж тут обмен опытом? Осрамимся на весь Союз — и точка!»

А отец ещё поддразнивает:

— Эх вы, пчеловоды! Книжечки почитайте. Может быть, и есть такой способ?

Тут уж все ребята забéгали, какие только могли достать книжки — достали, всем кружком читать сели. Читали-читали — всё одно получается: чем раньше пчёлы на взяток начнут вылетать, тем больше мёду наработают. А куда же им вылетать, если ещё ни цветка, ни росточка у нас в колхозе не видно? Запоздала весна!

И вот однажды — а было это во время весенних каникул — сели мы с отцом на верблюда и поехали в соседний аул на праздник. Выехали в степь — хорошо, солнышко пригревает. Видим — что такое? — зазеленели пески! Янтак, акация ростки показали — зацветут не сегодня-завтра.

Ну и обрадовался же я!

— Папа-джан, — кричу, — теперь я знаю, чтó делать! Мы наших пчёл в пески выпустим, пускай летят, досрочно первый нектар собирают! Нечего им без дела сидеть! Смотри, сколько кругом пропадает добра!

Ну и высмеял же меня отец!

— Ты сперва, — говорит, — подсчитай, сколько километров им придётся лететь до этих самых медоносов. Этак они у тебя раньше времени крылья износят. А вдруг ливень в пути застанет? Тогда совсем плохо: все пчёлы погибнут.

Вижу, — правду отец говорит: трудно пчеле такую даль лететь, да ещё с кормом. А всё же досадно: в песках медоносы цветут, а пчёлы на простое стоят. Вот я и стал думать, как бы это пораньше наших пчёл на взяток выпустить. Долго думал и, наконец, придумал. Нет, конечно, не всё сам придумал, с Бяшимом советовался, а всё-таки сообразил.

Собрали мы юннатское собрание, и я предложил вывезти всю нашу пасеку в пески. Ну, ненадолго, конечно, дней на десять — пятнадцать, пока цветут первые медоносы.

Ребята меня в штыки. Шум подняли:

— Ты что, Аман, всю пасеку погубить хочешь?

Одни свистят, другие смеются. Не приняли моего предложения. А на другой день в стенгазете карикатуру нарисовали: еду я на старом-престаром ишаке, а к хвосту ишака привязаны наши три улья. А под карикатурой стишки:

Досада меня взяла, но, знаете, я упрямый. Даже мама, как рассердится на меня, обязательно назовёт ишачонком! Выходит, что и ребята меня с ишаком сравняли. «Ну, — думаю, — ишак упрям, а дело-то делает! И мне нельзя терять времени — каждый день уносит у наших пчёл драгоценный нектар!» Я знал, что прав, а как это ребятам докажешь?

И вот… ой, только вы меня, пожалуйста, не ругайте… Уж я сполна своё получил от кого следовало… Одним словом, пошли утром ребята на пасеку и не нашли на месте ни одного пчелиного домика — ни белого, ни синего, ни жёлтого! Честное пионерское, я думал, что ребята нас с Бяшимом поколотят, и наверное бы поколотили, да меня к директору вызвали.

Прихожу — сидит, строгий:

— Сейчас же ступай в пески, принеси все ульи на место!

А потом у нас был большой разговор. Уж я не помню, что говорил, только мне тогда важнее всего на свете было доказать директору, что нашу пасеку надо оставить в песках хотя бы на одну неделю.

Слушал, слушал меня директор и говорит:

— Вопрос о твоей дисциплине будет поставлен на сборе звена, а пасеку… ну что же… попробуем оставить её в песках. Но смотри, если у кого-нибудь из пчеловодов снизится успеваемость, опыт будет немедленно прекращён.

Ой, что тут было! Вышел я от директора — чуть не скачу от радости… и попал прямо к отцу в переделку. Ой, как папа кричал, даже закашлялся — так кричал на меня! А потом говорит:

— Выводи верблюда, в пески поедем — поглядим, что ты там натворил со своим Бяшимом.

Приехали в Каракумы. Долго отец проверял, хорошо ли поставлена пасека, не слишком ли будет припекать солнце, защищены ли ульи от ветра барханом, правильно ли сделана поилка для пчёл. А сделали мы её с Бяшимом из старого школьного бачка и доски. Всё осмотрел отец, всё проверил, а потом говорит:

— Трудно вам будет вдвоём. Занятия в школе нельзя оставить, а за пчёлами нужен серьёзный уход.

И он был прав. Не легко нам пришлось. Но я был уверен, что в конце концов все ребята придут на помощь. И вышло по-моему: первая пришла Гюль. Ну, нам уже легче стало. Втроём стали мы просыпáться раньше солнца. До начала занятий везли на ишаке свежую воду для пчёл. И каждый раз волновались, всё ли благополучно в Золотом городке. Но всё шло хорошо, я бы сказал, — отлично. Пчёлы каждое утро, как самолёты, по расписанию, вылетали на взяток. Прислушаемся — жужжат ровно, спокойно. Значит, дружно семья работает, неполадков нет. На пятый день пригрело солнышко ульи, по всей долинке запахло мёдом и воском. Ну, это бывает, но мне показалось, что у летка неспокойна пчелиная стража: гудит, жужжит, — будто сердится. А Гюль с Бяшимом на меня накинулись: