Вадим Фёдоров - Обыкновенные волшебные часы

— Действительно, очень мило, — мурлыкнула Кошка Машка, и глаза её сверкнули от удовольствия. — Но мне кажется, вы недостаточно цените своего владыку, мой друг.

Кадус расширил глаза от неожиданности, а Кошка Машка продолжала:

— На вашем бы месте я посоветовала Его Величеству не изнурять так себя государственными делами. Ах, если бы его завтрак переходил плавно в обед, или обед — в ужин… Нельзя не оценить по достоинству такого выдающегося монарха.

— О мой добрый гений! Вы — несравненны! Я сегодня же шепну об этом Самому Главному Хранителю Традиций, Петиций и Амбиций, а он согласует это с Самым Главным Куратором, Агитатором и Мистификатором страны, а также с Самым Главным Врачевателем, Заклинателем и Очковтирателем Его Величества, после чего это предложение несомненно изложат царственной супруге для передачи самому блистательному из людей.

— Вот и великолепно! — воскликнула Кошка Машка, которую начинало разбирать веселье. — Подумать только, если бы не столь изнуряюще-кипучая деятельность монарха, какое у него было бы завидное здоровье! У Его Величества нет страшнее врага, нежели он сам!

— О доброе и чуткое сердце! — воскликнул Кадус. — Вы очаруете и покорите нашего владыку. Скорее, скорее во дворец, пока не наступило время обеда!

И Кадус увлек Кошку Машку на улицу. Удивительное зрелище открылось её глазам. Улицы были пусты, так как в стране наступил час работы и все были заняты изготовлением прекрасного или делами государства. Дома потрясали архитектурным великолепием, но казалось, что город пострадал от недавнего землетрясения. То там, то здесь были видны следы разрушений — вышибленные окна и двери, разбитые статуи, поваленные городские тумбы для объявлений и оборванные провода. В одном месте к обочине дороги прислонился изуродованный катафалк. Безлюдье на улицах усиливало впечатление стихийного бедствия, постигшего город. На стенах домов, на проводах, натянутых поперёк улиц, в скверах висели плакаты с призывами к тучности. Они убеждали, напоминали, упрашивали. Наиболее часто попадался странный лозунг: «ЧЕМ ТОЛЩЕ — ТЕМ КУЛЬТУРНЕЕ», несколько реже — «ДЕТИ ТОЛСТЫХ РАСТУТ ПОСЛУШНЫМИ». Кошка Машка отметила отсутствие тонкости в аргументации толстых, но не посмела отказать им в наблюдательности.

Наконец они подошли к королевскому дворцу. Он был построен из розового мрамора и утопал в зелени. Рука великого зодчего придала дворцу сходство с праздничным пирогом, и, как Кошка Машка убедилась позднее, внутреннее его содержимое усиливало это впечатление. Все комнаты и залы были превращены в буфеты, столовые, кафе и рестораны, в которых придворные шумно и беззаботно коротали время в перерывах между завтраком, обедом и ужином. Лишь в зале, где принимал Ныснимаминипап, было пустовато. Единственным предметом здесь был трон, искусно отлитый из смеси самых упругих и прочных металлов. Изящество трона выгодно подчеркивала туша Короля, которая была чудовищной толщины и, казалось, должна была убеждать подданных в том, до чего растяжима человеческая натура. У трона толпились придворные, которые уступали Его Величеству в комплекции и, как думал сам Король, в интеллекте.

Как только Кошка Машка и Кадус, пройдя анфиладу комнат, заставленных обеденными столами, вступили в приёмный зал Короля, кукла-глашатай торжественно произнесла:

— Слушайте, слушайте! Её Несравненность — Кошка Машка! Грянула музыка, и все придворные склонились настолько низко, что животы их коснулись пола. Король наклонил голову. Музыка была печальной и торжественной, отчего Кошке Машке показалось, что она попала на собственные похороны.

Грациозно выгнув спину и распушив хвост, Кошка Машка вперила свой магический зеленоватый взгляд в щёлки королевских глаз и, ставя лапки так, будто она ступала по мокрому, направилась к восседавшему на троне Ныснимаминипапу. Приблизившись к трону, она сделала реверанс и голосом вкрадчивым и медовым осведомилась о здоровье Его Величества.

— Прекрасно, леди! — загрохотал Король. — С каждым днём и каждым новым часом моей жизни я чувствую себя все лучше и лучше.

— Это, несомненно, заключение врачей Вашего Величества? — спросила Кошка Машка.

— Совершенно верно, — прогремел Король. — Вы угадали. И вдруг спросил подозрительно: — Понравилась ли вам моя страна?

— Страна достойна своего народа, — пропела Кошка Машка, — но я не знаю, достоин ли народ такого мудрого правителя, как Вы, Ваше Величество.

— Прекрасные слова, леди. Вы неплохо разбираетесь в людях. — И вдруг, побагровев от натуги, он поманил к себе Кошку Машку пальцем, напоминавшим круг языковой колбасы. — Подойдите ближе, я хочу вас о чём-то спросить по секрету.

Кошка Машка приблизилась к Ныснимаминипапу и вспрыгнула на подлокотник королевского трона:

— Я слушаю вас, Ваше Величество.

— Скажите, — произнёс Король шепотом, от которого задрожали стены. — Чтобы похудеть, что мне надо есть?

— Вам надо чего-нибудь не есть! — посоветовала Кошка Машка.

— Вы так находите? — недоверчиво спросил Король.

— Я этого не нахожу, Ваше Величество. Я это вижу.

— Тогда я попрошу вас оставить эту тайну за мной, — грохотнул Король и хитро подмигнул Кошке Машке.

— Она за вами, Ваше Величество, — улыбнулась Кошка Машка и спрыгнула с подлокотника трона.

— Очень доволен вашим визитом, — рявкнул Король, и люстры в зале жалобно зазвенели. — Передайте там… в общем… в своей стране, ну сами знаете что… Приветы и прочее…

— Передам, Ваше Величество. Вы очень добры.

— Да, кстати, — загремел Король. — Вам, леди, будет поставлен памятник на одной из улиц, примыкающих к главной площади… Ну, конечно, всякие там ордена и прочее — сегодня выдадут.

Но тут речь Короля была прервана самым бесцеремонным образом. Вошла кукла и, низко поклонившись, произнесла уже знакомую Кошке Машке магическую фразу:

— Кушать подано!

И все придворные, забыв о монархе и высокой гостье, зашумели, задвигались и, неловко толкая друг друга, ломая дворцовый этикет, двинулись к выходу. Слова куклы оказали на Короля столь же чудесное действие, как и на придворных. Рявкнув: «Прошу вас к столу, леди!» — Ныснимаминипап поспешно спустился с трона. Врезавшись в самую гущу придворных и бесцеремонно расталкивая их могучими руками, отчего многие падали и страшно вскрикивали, он устремился к накрытым столам.

О присутствии Кошки Машки все мгновенно забыли, и она почувствовала себя одинокой среди рвущихся к еде вельмож. Издали все это напоминало стадо слонов или гиппопотамов, охваченных паникой, и Кошку Машку вновь охватило брезгливое чувство. Но она уже начала привыкать к тому, что происходящее — вполне нормальное явление в этой чересчур обильной и благоденствующей стране. Вздохнув, она решила, что общество толстых могло бы показаться обворожительным, если бы оно хоть чуть-чуть интересовалось своими гостями.