Марина Цветаева - Царь-девица

– Эй, жару поддавай!

Рубаху скидавай! —

Отцу с сыном пир великий задавай!

Заленилась – не слыхать монист.

С плеча левого наплечник вниз.

Рукой заспанной ресницы трет,

Теперь правому плечу – черед.

Осовела, что кулек с мукой,

Ткань у бедер собрала рукой.

Да не в о время зевнула, дрянь!

Пошла рот крестить, – пустила ткань.

И – взыграв как целый град Содом —

Закрутилась дымовым столбом!

Ночь – ежели черная,

Кровь ежели красная,

Бабенка невздорная,

Да на всё согласная —

Можно одной улочкой

Вдвоем ходить,

Можно одной булочкой

Двоих накормить.

Друг ли ты с товарищем,

Ай сын с отцом,

Поделитесь чарочкой —

И всё с концом!

Грех из-за убожества

Входить в изъян!

Поделись по-божески —

И каждый пьян.

На миру монашество —

Что землю грызть!

Ну, а бабья наша тут

Молчать – корысть.

Столбам с перекладкою

Никто не плох!

Хватай мертвой хваткою,

А там – как Бог!

Луна с луговины

Ушла за копну.

Глядит Царь на сына,

Глядит на жену.

Верней самострела

Глаз пьяных – прицел.

“Ты ног не жалела,

Ты рук не жалел,

И так что за кружкой

Я верно сужу,

Решил, что друг дружкой

Я вас награжу.

Любитесь – доколе

Ус есть у китов,

Да чтоб мне к Николе

Внучок был готов!

Да чтоб тот внучонок

С меня был снятой!”

Берет Царь бочонок:

“Налей вам святой!

В ковры-вам-подстилки

Вину велю течь!”

В персты по бутылке

Сует вместо свеч.

“Чтоб в играх-затействах

Плодились птенцы,

Вот вам венецейских

Две чарки – в венцы!”

Вверх дном, ошалелый!

Двойной аж фонтан:

Ей прямо на тело,

Ему на кафтан.

Сидит, приосанясь,

Меж струн и меж струй,

Да вдруг как затянет:

“Исайя, ликуй!”

Эй, Исайя ты, Исайя,

С небес свесь-ка голову!

На невесту взглянь: босая,

Того хуже – голая!

Словно цельным становищем

Вражьим – в рот целована.

Всего тела вдоль – винищем

В кровь исполосована.

Ишь, сокрыла черноглазье!

Хороша, смиренница!

На полуношных-то разве

На летуньях – женятся?

Как пойдет чудить в кровати

Булавками-иглами!

– Нет, Исайя-ликователь,

Твое дело гиблое!

Гляди: Царь их лбами чокнул

Для дельца веселого!

“Да в уста чтобы – не в щеку

Целоваться, голуби!

Не рябая, не косая,

Глаже шелку – платьице!”

– Ох, пророк ты наш Исайя,

Паренек-то пятится!

“Коли сам жену не чмокнешь,

Скручу с ней веревкою!”

(Ох, поддастся паренек наш!

Пенька – баба ловкая!)

Быть ему, пророк Исайя,

За дверьми чугунными!

От нее себя заставил

Изгородью струнною!

Царь из рук как схватит гусли!

– Держись, гуси-лебеди! —

“Чмокай в паточное устье, —

Не то – гусли вдребезги!”

То не д е вица в когтях у черной немочи —

То Царевича у женских уст застеночек.

Потягивается, подрагивает,

Устами уста потрагивает,

Как жалом в него вонзается,

Как в яблок в него вгрызается,

Из сердца весь сок вытягивает,

В глубинную глубь затягивает.

“Учись, учись, любовничек,

Как без меня чаевничать!

Учись, учись, болезный мой,

Как нашей лаской брезговать!

Учись, учись, монашек мой,

Как в споре жить – да с мачехой!”

Обхватывает, обматывает,

В грудь скудную – когти вкапывает,

Вокруг обвилась, кaк жимолость,

Как радуга – запрокинулась!

Белки-то уже – под дёснами!

Аж пол подметает – космами!

Стар и млад – не суди!

Этот жар – из груди

Должен в грудь перебечь,

Аль всю суть нашу сжечь.

У цыгана – луна,

У буяна – война,

У дворянчиков – честь,

У нас – кровь одна есть.

Кровь, что воет волк о м,

Кровь – свирепый дракон,

Кровь, что кровь с молоком

В кровь целует – силком!

Солнце в терем врезалось —

Что меч золотой!

Лежит цвет-наш-трезвенник,

Как пьяный какой.

Вот уж вечер-зарево —

Он взор межит.

Уж к вечерне вдарили —

Он всё лежит.

Ухо клонит-слушает:

Уж с коих пор —

Ровно шум-шушуканье,

Девичий спор.

Словно ручеечка два

Шумят сквозь снег...

Только шепоточка два, —

А толку – нет.

Ему шепоточка два

Без всяких слов,

А нам волосочка два

Да с двух голов.

(Враги неразрывные —

В одном котле!)

Сошлись на груди одной,

Одном сукне.

Один – глаз хоть выколи,

Тот – взор завесь.

Один – аж по щиколку,

Тот – с пальчик весь.

По кафтану шитому

Шумят войной.

Тот – змеиным шипом-то,

А тот – струной.

От их шуму-шороху

Аж лоб болит!

“Твое дело коротко!”

– Да толк велик!

“Стрижка-брижка-выскочка!”

– С грозой дружу!

“Из хвоста-знать-кисточки!”

– Да верх держу!

“С головы я чёсаной!”

– А я с честн о й!

“Моя баба – с косами!”

– Моя – с красой!

Был тут спор порядошный:

Свились в комок!

Только слышит: рядышком —

Другой шумок.

Не морской, не гусельный:

Пчелиный – гуд.

Близко-близко, чуть ли не

У самых губ.

Нет, не пчелки розанам

Ведут дозор.

То с печатью грозною

У слюнки – спор [1].

“Чей ты, мед несмешанный?”

– Забыл ожог?

“Подари усмешечкой!”

– Вдохни разок!

“Вспомни час полуночный!”

– Полдневный жар!

“Теку в каждой слюночке!”

– Что вздох – то дар!

“Раскрой половиночки!”

– Шепни во сне!

“Все мои – кровиночки!”

– Все песни – мне!

Разорвут на части две,

(Аж жар во рту!)

Разных уст – печати две

На том же рту.

“Мой он, мед несмешанный!”

– Шалишь, дружок!

Свистит слюнка грешная,

Кипит ожог.

“Что это с губами-то?”

(Гусляр втупик.)

“Пить хочу без памяти, —

Аж грудь кипит!”

Язычком оближется:

От губ – дымок,

Только что поблизости —

Опять шумок:

Как от свечки воск дает

В церкви ночной. —

Речь великопостная,

Шумок свечной.

Ему – капли воску две

Из Божьих сот,

А нам, значит, слезки две —

Из разных вод.

Та из моря Ч е рмного,

Акульих мест,

Та из моря верного —

Жемчужный всплеск.

Двух печалей первенцы:

– Вернись! – Вернись! —

Две слезы-соперницы

В одну слились.

Жаркими руками

Вдоль перил витых,

Шалыми скачками

С лестничек крутых.

Какой тут заморыш!

Богатырь, ей-ей!

Одним махом – сорок

Спрыгнул ступеней.

Бугор ему – кочка,

Страш о н ему – кто?

Море бы в примочки

Взял, каб не мелк о !

Ох, ожог, знать, лютый!

Не простой, знать, мед!

Гляди, вихрь пол у -то

Сейчас оторвет!

По камням-колючкам

Шпарит-жарит – и-их!

А ведьмухи внучкам: