Марина Цветаева - Царь-девица

Как новое солнце взошло во вселенной!

Как лев златогривый стоит над щенком...

Так, ласка за лаской, смешок за смешком,

В морях тех небесных! – далече-далече! —

Вся их повторяется первая встреча.

И снова туман-всколыхнулся-фата,

И сызнова в небе всё та же мечта:

Корабь тот – и челн тот, и вновь пурпур о вый

Вскипающий вал промеж ними – и снова

По грозному небу – как кистью златой —

Над Ангелом – Воин из стали литой.

И грозную смуту на личике круглом,

Жемчужную россыпь на золоте смуглом

Он видит. – Как дождичком-бьет-серебром!

Да что ж это? Аль обернулся бабьём?

Да как ж это можно, чтоб в каске хвостатой

Над дрянь-гусляришкой реветь в три ручья-то!

Аль черная ночь-тобой крутит-дурман?

И длится, и длится зеркальный обман...

И вот уж, мечом-поиграв-рукоятью,

Уста гусляру припечатал печатью.

– Смеется! – И это, мол, нам нипочем!

Так, слезка за слезкою, луч за лучом,

В том зеркале чудном – с закатного краю —

Вся их повторяется встреча вторая.

И видит гусляр, как в волшебном стекле,

Эбеновый волос на белом сукне,

И светлую саблю с письмом рукописным,

И крест тот широкий – любви бескорыстной,

Которым нас матери крестят: – Живи!

Ох, латы ломает! Рубаха в крови!

Кровавое сердце взметнулось над хлябью!

– Спаси мою душеньку! – Грудка-то – бабья!

Кровавою дланью громам поклялась!..

Так, перед морями двух плачущих глаз,

В морях тех небесных – далече-далече! —

Вся их разыгралась последняя встреча.

И снова: гладь – гладью,

Синь – синью...

Где сердце упало – красно!

Оставьте вы Царского сына,

Он память-читает-письмо.

Науки – не царское дело,

Мозги не пристали гербам.

Знать, лютая страсть одолела,

Коль сразу прочел – по складам:

– Нигде меня нету.

В никуда я пропала.

Никто не догонит.

Ничто не вернет.

Как цветочек!

Смотреть-то жалость!

Эх вы, сабельных

Два куска!

“Что ж, – шепочет, —

Теперь осталось?”

– Ей войска, а тебе – тоска! —

Размахнулся всею силой рук:

Ан уж нету старика – паук!

Как притопнет, поглядев востр о :

Ан уж нету паука – мокр о !

Сам же в воду – добывать свое добро.

“Ой, вётлы, ой, вётлы —

Полночные мётлы!

Ой, вётлы!

Ой, рот ты мой блёклый,

Глаза мои стёклы —

Ой, вётлы!

Пришел к побережью

Без парня – челнок-то!

Ой, вётлы!

Не жить мне на свете!

Ой, вётлы, ой, ветер,

Ой, ветер!

Бери меня, ветер,

На крылышки, ветер,

Ой, ветер!

Берите, туманы!

Не быть мне румяной —

Туманы!

Отравой-обманом-

Объелась-дурманом,

Ой, ветер!

Не жить мне на свете!

Ой, вётлы, ой, ветер,

Ой, ветер!”

А Ветер в ответ ей:

“Я милого встретил,

Шлет вести.

Жив белый твой цветик,

Да только не весел,

Не светел.

В кумашной палатке

Плывет без оглядки —

С солдаткой.

У страшной солдатки

Под огненной пяткой —

Твой сладкий!

А хочешь – за бабой

Разбойной – в погоню?

Обгоним!

А хочешь – волну

За волной поторопим?

Затопим!

Затопим, закружим,

Закружим, отслужим?

Отслужим!

А дружк а – назад,

K груди пламенной!”

А она, в слезах:

“Ветер, н а меня!

Ветер, н а меня!

Туман, н а меня!

Отпусти меня,

Гроб мой каменный!”

Мчится, мчится вместе с Ветром – молодая!

Заметает след – ветла седая.

Не пушись, ветла!

Не трудись, метла!

Кому дело, что я с ветром утекла?

“Ох ты, ветер, не был о бы нам подвоху!”

– А ты, мать моя, сиди себе, не охай!

Крепче всяких уз —

Ветровой союз!

Чай, не первой в своей верности клянусь! —

“Что ж то, ветер, не слыхать морского шуму?”

– А ты, мать моя, сиди себе, не думай!

Встречных птиц считай,

Звезды в лоб щелк а й, —

Не очнешься – и уж царство-нам-Китай!

“Что толкаешься, мужик ты сиволапый?”

– А ты, мать, меня за крылышки не цапай!

Не слетишь – не трусь!

Не таков я гусь, —

Не таких еще носил через всю Русь!

“Прямо в небо норовит, лесной шишига!”

– А ты, мать моя, сиди себе, не прыгай!

Для двух ног твоих

Тот пролет велик —

Не с любовничком упасть на пуховик!

“Ой, родимый, погоди, никак не сяду!”

– Сиди, мать моя, сиди, сиди, не падай!

До низ о в-равнин —

Не вершок-аршин!

Уж не ссорься лучше с Ветром ты старшим!

“Говорят тебе, дурак, сидеть неловко!”

– Нет, уж некогда – годить! Верста – делов-то!

Не одна краса,

Что твоя коса!

Не одной тебе, чай, в верности клялся!

“Что ж ты, подлый, обернулся кверху брюхом?!”

– Не сумела усидеть, змея, – так рухай!

Знай, змея из змей:

Сахарок-твой-клей

Так и тает промеж двух ее грудей!

– Ух! —

– Кто ж это так ухнул вдруг?

Просто вылетел из тела – дух!

Да не плачь ты, полунощный сыч!

Просто тело о кремень-кирпич.

И пополз меж камней —

Змей...

Над подвалами – полы,

Над полами – потолки,

Купола – над потолками,

Облака – над куполами.

Там – про наши дела

Пальцем пишет – Судьба.

Пишет – ровно плугом пашет:

Не до грамоты ей нашей!

Берегись, народ крещеный:

Пишет прописью саженной!

В облаках – промеж звезд —

Чуть зажглось – уж сбылось.

Под престолами – подвалы,

Над престолами – обломы

Облаков багровых, грозных

С красной молнией и с громом.

Сверху – страсть, снизу – смрад...

А еще царей винят!

Веселись, пока веселый!

Над подвалами – престолы.

Как нашлет Бог грозу,

Был вверху, стал внизу.

Н а д подвалами – престолы,

П о д подвалами – погосты,

С черной костью нашей рабской,

С мертвой плотью нашей скотской.

Сверху – страсть, снизу – смрад...

А еще рабов винят!

Веселись, лик бледный, впалый!

Под престолами – подвалы!

Не пропеть петуху —

Был внизу, стал вверху.

– Кто ж всё царствьице мое разнес в труху?

– А ты кто? – Царь.

– Какой ты Царь!

Нет, – ты не Царь, скажи:

Комарь.

Кровосос ты, ишь раздулся с нашей кровушки!

Где крестьянские все наши телочки-коровушки?

Царь, залечивай

Раны-немощи!

Есть нам нечего,

Пить нам не на што!

Свиньям месиво —

Вот обед наш весь!

Гниль да с плесенью —

Вот и век наш весь!

Гниль да плесень да горящая солома!

– Кто пустил вас, черти-дьяволы, в хоромы?

– А мы сами пришли!

Одолели вши.

Всё нутро-кишки

Проскребли жмыхи.

Чтоб спознался Царь крестьянский с нашим горем —

Мы царю-то Комару-то – брюхо вспорем!

– Что вы, дурни, Царю брюхо пороть?

У Царя-то, чай, священная плоть!

Али к Божьему закону тупы?