Вячеслав Морочко - Прощай

Приблизившись к жертве, странник застыл в изумлении: перед ним лежала в бесчувствии та, чей образ он хранил в своем сердце все эти месяцы. Алис склонился над телом: хотел убедиться, что девушка дышит, но тут… один из бандитов метнул в него нож.

Очнувшись, юноша убедился, что в этот раз лежит на обочине лицом вниз, а, ощутив на щеке шершавость знакомой ладони, понял, что рядом опять «эта нищенка». На спине, в том месте, куда вошла сталь, ощутил знакомую тяжесть предмета, от которого по всему телу шли дрожь и тепло. Сомкнув веки, Алис не шевелился, пока не вернулись силы. А, улучив момент, схватил цыганку за дряхлую руку. Женщина вскрикнула, дернулась, вырвавшись, кинулась прочь.

Он почувствовал, что-то скользит по спине и поймал рукой камень, похожий на галечник, мелко дрожащий и излучавший тепло.

Спрятав находку в дорожный мешок, мучимый жаждой, странник припал губами к ручью, пил долго, не отрываясь, а когда, наконец, поднял голову, то, взглянув на свое отражение, понял: «Так вот что мне обещала старуха! Я получил „живой камень“… Теперь я – здоров и, возможно, красив… Только, где мое счастье?»

Алис готов был опять стать калекой, ради возможности снова отдать свою жизнь за иную, неоценимую, жизнь, без которой все теряло свой смысл для него.

В город свой он вернулся по настоящей дороге, что было легче, чем пробираться сквозь дебри. И сил у него теперь было побольше. Сделав из прутьев корзину, Алис наполнил ее лесными дарами.

Люди на рыночной площади с любопытством разглядывали «чужака», раскупая коренья, ягоды, травы, грибы – все, что видели в его необъятной плетенке. На выручку от продажи товара странник купил себе и еды, и одежды, переодевшись, камушек старой цыганки спрятал в нагрудный карман. А выйдя из лавки, – приметил у себя за спиной хвост зевак.

– Друзья, вы чего за мной ходите? – выразил он удивление.

– Мы тебе «не друзья»! – объяснили ему. – Не каждый же день увидишь лазутчика!

– Братцы, какой же я вам лазутчик?!

– Сатана тебе «брат»! Чужаки – все лазутчики!

– Но я – не чужой!

– А кто же?! Мы тебя первый раз видим!

Лазутчик! – кричали злые мальчишки, прыгая вокруг юноши. – Лазутчик! Чужак! Лазутчик! Чужак!

На шум появились стражники.

– Где лазутчик? Где он? Держи его!

Один шалопай, крутившийся около Алиса, споткнулся и шлепнулся на мостовую. Когда юноша поставил его на ноги, малыш заревел и кинулся прочь, увлекая других.

– Он сосет кровь из наших детей! – закричала толпа. – Хватай его! Смерть кровопийце!

В юношу полетели камни. Он понял, что объясняться бессмысленно и побежал. Озверевшие люди гнались за ним до самого леса.

Только когда опустилась ночь, Алис решился вернуться в город.

Его старая хижина почти развалилась. Подперев кое-как стену кольями (он видел теперь в темноте лучше кошки), поправив крыльцо, юноша закутался в плащ и уснул.

А утром его разбудил барабанный бой: горожан призывали на главную площадь.

Надвинув шляпу, он отправился вместе с толпой и вскоре из разговоров узнал, что какая-то ведьма нагадала местному князю гибель от скаредности. Ее, конечно, схватили и нынче, на радость любителям зрелищ будут заживо жарить у всех на глазах.

Когда толпа вынесла юношу к месту для казней, поленья, сложенные у подножья столба, к которому привязали бедняжку, уже вовсю полыхали. Дым стелился над площадью, и у собравшихся слезились глаза. Вспышка пламени неожиданно озарила помост, и Алис узнал в несчастной старуху, которой обязан был жизнью. Огонь лизал ее тело. Задохнувшись, цыганка повисла на раскаленных цепях. Толпа ликовала. И юноша возненавидел толпу, хотя убеждал себя: «Разве она виновата, что ей выпало Время ублюдков-князей, живодеров-жрецов, псов-юродивых?»

Отодвигая зевак, он пробился к костру, разбрасав горящие бревна, прогнал молодцов с алебардами, разъял закопченные цепи и тело несчастной взвалил на плечо.

Все случилось так быстро, что помешать не успели. Но когда он нырнул в переулок, навстречу ему уже ехала конная стража. Свернуть было некуда: лошади крупами загородили дорогу… При столкновении сила удара была такова, что животное повалилось на землю вместе со всадником. Еще один стражник занес было меч, но Алис, стащив его с лошади, сам с невесомою ношей запрыгнул в седло и направил коня прочь из города.

В роще он спешился, опустил бездыханное тело на мох, а потом сделал то, что с ним делала эта цыганка: достав «живой камень», положил ей на грудь ближе к сердцу и скоро заметил, как почерневшая кожа обретает естественный цвет. А потом заработало сердце… Но ему самому стало плохо: какая-то тяжесть давила к земле. В глазах потемнело. Он корчился рядом с цыганкой. А когда полегчало и смог поднять взгляд, то увидел на месте старухи свою незнакомку – «прекрасную фею». Он протянул было руки к ее волосам и увидел: из плеч его снова тянулись жалкие «палочки». Ощутив за спиной прежний горб, он понял, Чар в «живом камне» хватает лишь одному, а старуха-цыганка и создание неземной красоты – одно существо, которое отдавало ему свою силу и молодость… Алис подумал: «Ну что ж… мы в расчете: я свой должок возвратил». Дыхание девушки становилось ровнее. Вот-вот она приоткроет глаза… Горбун встал и, шатаясь от слабости, двинулся прочь. Ему было хуже, чем до того, как он пустился «за солнцем». Даже для слез уже не было сил… На опушке, Алис заметил в кустах петушиного цвета мундиры. Спрятавшись, он увидел целую рать, догадался, что это охота за ним, – поспешил воротиться… Но цыганка исчезла, как провалилась сквозь землю. И только тепло чуть примятого мха еще говорило о том, что недавно она здесь была. Силы оставили Алиса.

Он тихо лежал на спине, глядя в небо, когда его обнаружили стражники. Кто-то узнал бедолагу.

– Это же сухорукий цветочник! Давно его не было видно. Мы думали – сдох. Эй, горбун, не встречал чужака или ведьму-цыганку?

Юноша не повернул головы.

Э, да он одичал и рехнулся! – сказал другой стражник. – Его лучше сразу избавить от мук!

– Только руки марать! – сказал первый. – Бог дал ему жизнь – бог возьмет.

И они удалились.

Бедняга не помнил, где ноги носили его целый день. Только к ночи у собственной хижины Алис очнулся от горя, заметив сквозь щели в забитом окошечке свет. Он хотел убежать, заподозрив засаду. Но передумал: в доме горела свеча, – значит тот, кто ее засветил, не таился.

Едва он приблизился к двери, она распахнулась сама. В замешательстве странник отпрянул: опять перед ним было чудо, увидеть которое он уже не надеялся.

Девушка провела его в дом, а дверь заперла на засов.

– Не гляди на меня! – молил странник. – Не мучай, дай мне уйти!

– Но это твой дом… отвечала красавица. – И куда ты пойдешь?! – ее голос был так же чарующ, как весь ее облик.