Михаил Каришнев-Лубоцкий - Приключения Морса и Крюшона

– Ты подставил двух честных гнэльфов, выдал их за своих сообщников… За это тебя ждет справедливая кара – ты будешь замурован в подземелье Проклятых Ведьм!

– Нет!.. Я не хочу!.. Я покаюсь!.. Я назову имена Свинтуса и Фруктуса!.. Вот: я уже их назвал! – Мерзопакс прижался спиной к стене и сделал попытку добровольно в нее замуроваться. Но это ему не удалось, и он понял, что погиб.

– Фруктус и Свинтус? Сыновья хозяина гостиницы «Приют пилигримов»? – Невидимый дух погибшего полицейского удовлетворенно хмыкнул.

– Вы их знаете?!

– Цапкинс все знает. Даже то, что ты сгоришь заживо, если не позаботишься о себе сию же секунду!

Мерзопакс понял намек и, вынув трубку из кармана, принялся ладошкой гасить тлеющие штаны. Когда пожар был потушен, он с облегчением вздохнул и вновь повторил:

– Я готов покаяться, господин Дух… Я больше не буду нападать на банки…

– Охотно верю. Но из покаяния шубы не сошьешь. Ты должен сделать доброе дело. Даже два!

– Хоть три! – обрадовался Мерзопакс.

Но невидимка Цапкинс остудил его горячий пыл:

– Хватит и двух добрых дел. Во-первых, ты заставишь своих соучастников явиться в полицию с повинной и вернуть украденные ими деньги…

– Так они и явятся!

– Тогда за ними придут полицейские. А вместе с полицейскими прилечу и я… – Цапкинс выдержал паузу и продолжил: – Второе доброе дело будет посложнее. Но о деталях ты узнаешь чуть позже, мне нужно кое с кем посоветоваться… В шесть вечера мы будем ждать тебя в сквере Забытых Предков возле памятника рыцарю Тигрису. Ты придешь туда?

Мерзопакс утвердительно кивнул головой. И робко поинтересовался:

– А сколько духов будут там меня ждать? И как я узнаю, который из них вы?

Цапкинс тихо чертыхнулся, поняв свою оплошность, и сердито пропищал:

– В сквер являюсь я один! И узнавать меня не нужно: я сам тебя узнаю!

– Да-да, – испугался Мерзопакс, – я все понял!

– Вот и хорошо… А теперь ступай к своей мамочке: она, наверное, тебя заждалась!

Невидимка Цапкинс насмешливо хихикнул и, цокая по кафельным плиткам, удалился из прокуренного вестибюля. А Мерзопакс, постояв еще некоторое время в оцепенении у стены, вскоре тоже отправился отсюда прочь: нужно было спешить делать добрые дела, обещанные таинственному духу погибшего полицейского.

Когда Тупсифокс рассказал Крюшону, Морсу и дядюшке Кракофаксу о том, как он ловко выведал у сынка Скорпины детали ограбления банка и как заставил Мерзопакса пойти к Фруктусу и Свинтусу уговаривать их сдаться полиции, гнэльфы очень обрадовались и похвалили мальчишку – пуппитролля за его находчивость. И только Кракофакс, выслушав историю о «невидимке Цапкинсе», сердито фыркнул и процедил сквозь зубы:

– Ну, ты и глупышка, Тупси! Нужно было сделать так, чтобы Фруктус и Свинтус принесли денежки тебе. А ты их проворонил!

– Зато теперь полиция не будет искать Морса и Крюшона, и они смогут свободно ходить по Злюкенбургу, – обиделся Тупсифокс.

– С деньгами они по нему не ходили бы, а ездили в каретах! – буркнул Кракофакс. однако спорить с племянником больше не стал, а вскарабкался на стол и принялся уплетать пирожное, которое Морс не съел, заслушавшись рассказом Тупсифокса.

– В шесть вечера Мерзопакс будет ждать меня в сквере Забытых Предков, – напомнил юный пуппитролль и зачем-то посмотрел на свой компас, видимо, спутав его в волнении с часами, – я хочу заставить этого трусишку выкрасть ожерелье у Скорпины.

– Верное решение! – похвалил племянника Кракофакс, слизывая с кремовой розочки вишенку. – Молодец, это – по-пуппитролльски!

– Нет-нет! – испугался Крюшон и замахал руками на Тупсифокса, надумавшего свернуть с пути исправления снова на скользкий путь. – Только не кража! Мы не воры, мы – спасатели Трехглазого Петера, нам нужна всего лишь одна – единственная жемчужина!

– Да и за ту мы заплатим деньги, – добавил Морс и, сунув руку в карман, позвякал монетками.

– Обокрасть собственную мамочку – лучше шутки не придумать! – не унимался Кракофакс, не забывая при этом уничтожать пирожное. – Пуппитролли будут передавать из уст в уста историю о твоей проделке, Тупси! Ты прославившься в веках!

– Как подлый мошенник и негодяй! – добавил Морс и натянул Тупсифоксу его клоунский колпак по самые уши.

– Эй-эй! – пискнул юный пуппитролль, водворяя головной убор на место и поправляя на лбу рыжий чубчик. – Не трогайте мою шляпу! Если вам хочется самим добывать жемчужину с прорицателем Петером – пожалуйста, добывайте! Но – без нашей помощи. Да, дядюшка?

– Разумеется! Платить за бракованную жемчужину с каким-то заколдованным типом внутри я не намерен!

– Ты зря обиделся, Тупси, – миролюбиво проговорил Морс и нежно погладил ладонью взъерошенного мальчишку – пуппитролля, – ты уже нам помог: отвлек Мерзопакса из дома. В шесть вечера Скорпина тоже покинет его, она уедет в театр на концерт певицы Луизы Бекар. Мы сможем спокойно заняться поисками ожерелья!

– Поезд в Зондерлинг отправляется в половине восьмого, ты сам об этом говорил, – напомнил другу Крюшон.

– Полтора часа – да за это время горы можно свернуть! – Морс хлопнул дотошного толстячка по плечу кулаком (правда, не очень сильно). – Вот увидите, у нас все получится!

– Хотелось бы верить… – вздохнул Крюшон и, отодвинув левой рукой Кракофакса в сторону, взял в правую оставшуюся половинку пирожного и отправил ее в рот.

И он правильно сделал: прежде, чем идти на серьезное дело, нужно так же серьезно подкрепиться. Крюшон никогда не забывал об этом важном правиле!

Скорпиона и ее сынок Мерзопакс жили в большом двухэтажном доме с мезонином на самой окраине Злюкенберга. Дом стоял на невысоком холме, и его со всех сторон окружал густой, тенистый сад, похожий на лес. Несмотря на то, что и по дому, и за его пределами было полно всякой работы, слуг у Скорпионы насчитывалось не более десятка, да и те проживали отдельно от хозяйки. Рано утром они приходили к своей госпоже, получали от нее задания на день, а к вечеру, доложив о сделанном, расходились по своим домам.

Вот и сегодня, закончив пораньше все дела, слуги покинули дом Скорпионы после пяти часов. Только старая горничная фрау Пробкинс все возилась и возилась, стряхивая с чистейших столов и шкафчиков невидимую пыль и глухо ворча на паучка за громоздким сервантом, до которого она никак не могла добраться своей щеткой. Наконец Скорпине все это надоело и она грозно рыкнула на пожилую женщину:

– Долго ли вы еще намерены ползать по комнатам, фрау Пробкинс? Я опаздываю на концерт! Вы же знаете – я не люблю, когда в доме кто-нибудь остается в мое отсутствие!