Михаил Каришнев-Лубоцкий - Почти кругосветное путешествие

И он для пущей убедительности показал рукой на жавшихся к нему Маришку и Уморушку.

– Это все Ватанаба виноват! – прошипела Уморушка, едва удерживая слезы, готовые хлынуть из глаз. – Он и вас, наверное, словил!

Растерявшись, Трататака сникла и опустила хвост. Ей редко выпадало счастье встречаться с людьми нос к носу, а если и выпадало, то совершенно не было времени убедиться в их знании змеиного языка. Теперь же, услышав родимую речь из человечьих уст, она была поражена от кончиков ядовитых зубов до кончика хвоста.

– Вы знаете змеиный? – только и смогла пролепетать несчастная Трататака, забыв совершенно о своих недавних планах.

– Наверное, плохо… – призналась Маришка, старательно произнося шипящие и свистящие.

«Какое редкое кокетство!» – подумала Трататака, но вслух сказала другое:

– Надеюсь, вы еще подучите. У вас впереди – вся жизнь!

И громыхнув на прощанье хвостом что-то отдаленно напоминающее «Аривидерчи!», она юркнула в щель под дверью хижины.

– Уф-ф… – вздохнул облегченно Иван Иванович и, как сноп, повалился на циновку. – Вот что значит, друзья, найти общий язык! Даже со змеей можно договориться о дружбе и взаимопонимании, если поговорить с нею по-человечески!

– Но мы с ней говорили по-змеиному, – поправила своего попечителя Маришка.

– А хоть по-комариному! – улыбнулся Гвоздиков. – Лишь бы с уважением!

Но не долго пришлось отдыхать седовласому путешественнику на мягкой травяной циновке: минуты через три дверь снова распахнулась и в хижину ввалился огромный черный ком. Иван Иванович уже по привычке вскочил побыстрей с пола и вновь оттеснил Маришку и Уморушку в сторону, подальше от незнакомого гостя.

Тем временем косматый черный ком зашевелился, распрямляя кривые лохматые конечности, и вскоре пленники с ужасом догадались, что перед ними ни кто иной, как гигантский шестипалый паук. «С этим не поговоришь… – лихорадочно думал Иван Иванович, глядя на делающее гимнастику страшилище. – Пауки, ведь, всю жизнь проводят молча…»

Пукуака не опровергал тяжелых дум старого учителя и занимался разминкой, не издавая и звука. И только когда очередь дошла до раненой лапы, паук невольно подергал двумя передними, как бы жалуясь на свою судьбу.

«У них же в ходу язык жестов!.. – осенило Ивана Ивановича. – И как же я сразу об этом не догадался!»

Гвоздиков рухнул на колени, вытянул перед собой руки и вдруг начал молотить ими по земляному полу. То же самое проделали и Маришка с Уморушкой. Наверное, если смотреть со стороны, это было довольно странное и забавное зрелище: три человека стоят на коленях перед очумевшим от невзгод гигантским пауком и выколачивают ему под нос из циновок и пола всю пыль, какая там есть. Но кому-кому, а Гвоздикову и его спутницам было не до смеха.

– Не трогайте нас! – изо всех сил колотила по циновке Уморушка. – А мы вас точно не тронем!

– Это все Ватанаба, наверное, подстроил! – отстукивала по другой циновке Маришка. – Он здесь главный заводила на такие дела!

А Гвоздиков, не найдя свободной циновки, молотил кулаками прямо по земле и поводил плечами при разбивке фраз на отдельные слова:

– Ватанаба хочет вашими зубами уничтожить нас! Не поддавайтесь на провокацию! Мы такие же несчастные жертвы его вероломства, как и вы! Если хотите, мы перевяжем вашу больную ногу, и, пожалуйста, бегите отсюда прочь!..

– А вы?.. – неуверенно передернул лапами Пукуака.

– Мы спасемся сами! – торжественно отбарабанил Иван Иванович.

– Мы два испытания выдержали, выдержим и третье! – отстучала в добавление Маришка.

Вытерев руки о траву, которой было немало в хижине, Иван Иванович достал из кармана носовой платок и бережно перевязал Пукуаке пораненную лапу. Уморушка и Маришка аккуратно смахнули приставшие к нему колючки и травинки, ладошками пригладили взлохмаченную шерсть – и паук за одно мгновение совершенно преобразился, стал красавцем хоть куда.

– Благодарю вас, – сделал реверанс вежливый Пукуака, – мне пора.

Он заглянул под дверь, потом просунул под нее передние лапы, пошуровал немного ими, после чего саданул в нее здоровым правым боком и распахнул дверь настежь.

– Прощай, Пукуака! – крикнули Маришка и Уморушка стоявшему к ним спиной на пороге хижины пауку. – Спасибо, что ты нас не тронул!

Но Пукуака им ничего не ответил. Он постоял чуть-чуть на пороге, а потом быстро побежал прочь. Да и что он мог им ответить? Ведь Пукуака понимал только язык жестов!

Ватанаба недолго сидел на вершине пальмы. Когда он увидел, что Пукуака исчез в глубине острова и, кажется, не собирается оттуда возвращаться, он быстренько слез со спасительного дерева на землю и решительно приступил к вождю с требованием провести последнее испытание бледнолицым. Но Катапото также решительно отказался заниматься безнадежным делом.

– Они заговоренные! – стал он втолковывать Ватанабе, который от волнения и злости ходил кругами перед хижиной. – Трататака их не взяла, Пукуака в живых оставил – чем еще бледнолицых проймешь?

Ватанаба предложил на выбор испытание огнем или ядовитыми стрелами, но вождь моментально отверг оба способа.

– Ты что, Ватанаба! – воскликнул он, потрясая руками и словно бы призывая на помощь самого Макембу, чтобы тот вразумил зарвавшегося советника. – Трататака ушла, Пукуака ушел, что делать будем, если огонь уйдет и стрелы прочь улетят?

Ватанаба замедлил кружение. «Глупости! – подумал он, косясь на вождя исподлобья. – Огонь уйти не сможет, у него ног нет. А стрелы… стрелы новые наделаем, если эти прочь улетят!» Однако советник решил не спорить с главою племени, тем более, что у него возник новый план. Радостно ухмыльнувшись, Ватанаба подошел поближе к Катапото и, многозначительно посмотрев на него и других индейцев, стоявших рядом, тихо сказал:

– Бледнолицые пришли к нам из моря… А в море они спустились с небес, значит, и уйти они должны от нас тем же путем! Как Макемба дал, так Макемба и возьмет их. Я правильно говорю, о мудрый Катапото?

Довольный тем, что его снова назвали мудрым, вождь тут же кивнул головой:

– Ты всегда говоришь правильно, Ватанаба. И не твоя вина, если все иногда получается по-другому.

Радуясь поддержке вождя, Ватанаба продолжил:

– Мы посадим бледнолицых в самую большую пирогу и отдадим их морю. Пусть Макемба решит судьбу бледнолицых, а не мы – его глупые слуги!

И опасаясь, что Катапото передумает, советник вождя торопливо приказал Путэтэ и Гуамбе:

– Приготовьте пирогу вождю! Весла в нее не кладите.

Воинам из охраны Ватанаба велел вывести пленных из хижины и доставить их немедленно на берег.

– Нужно дать им еды на первое время! – спохватился сердобольный глава индейцев. – Кто знает, когда Макемба призовет их к себе.