Автор неизвестен - Эпосы, мифы, легенды и сказания - Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян.

— Бывает не бывает, — отвечает старик, — а что было, то было. Если хочешь, послушай. Расскажу я тебе не сказку, не по баску, чистую правду.

Давно это случилось. Мой дед тогда ещё мальчишкой босиком бегал. И таким сорванцом рос, ещё почище тебя. Соберёт ватагу мальчишек да девчонок, по садам яблоки обрывают, ульи на пасеках перевернут, собакам к хвосту черепки привязывают. Не было на них ни угомона, ни управы. Однажды забрёл в село старик нищий. Принялись ребята его дразнить, за рубаху, за торбу дёргать. Рассердился старик да и огрел посохом одного, другого. Ребята отбежали, стали в него камни швырять. И попал камень ему в висок. Упал старик и умер. А перед тем как в последний раз вздохнуть, успел их заклясть страшным заклятьем: «Не умели вы среди людей людьми жить, так станьте аистами. А людьми обернуться сможете только там, где, кроме вас, людей не будет, на пустынном острове посреди моря. Нерушимо моё проклятие на веки веков!»

Как сказал старик, так и сделалось. В тот же миг выросли у ребят крылья, поднялись они в воздух и полетели. Куда — сами не знали. Принёс их ветер на этот остров. Посреди острова из-под скалы текут два ручья: один ручей с человечьей водой, другой с аистиной. Искупаемся в первом — людьми становимся. Тут, на острове, время коротаем. А когда в родную Болгарию, в родимое село весна придёт, начинает нас томить тоска неодолимая. Тогда окунёмся мы в ручей с аистиной водой и, обернувшись аистами, летим на родину. Там наш дом, там и живём до глубокой осени.

— Дедушка, а мне можно аистом обернуться? — спросил Силян.

— Отчего ж нельзя, — ответил старик.

— Так покажи мне скорей, где заветные ручьи, — молит Силян. — Сделаюсь аистом, полечу на лёгких крыльях в родную сторону.

— Нет, Силян, — старик отвечает, — там, в Болгарии, сейчас зима, а мы, аисты, птицы зябкие. Одному тебе не долететь. Не на езжены в море дороги, да и в небе путь не проложен. Придёт пора, всей стаей снимемся, и ты с нами.

Остался Силян жить в аистином селе. Кому что в хозяйстве помочь — он первый. Сено копнил, хлеб убирал. Будто подменили Силяна, совсем другой человек, сам себя не узнаёт.

Так и шло время — днём в работе, ночью в тоске.

Вдруг забеспокоились люди-аисты. В небо глядят, глаза у всех тревожные, любое дело из рук у них валится. А в одно утро, на ранней заре, крик раздался:

— Пора в дорогу! Пора!

У Силяна взыграло радостью сердце, и тотчас же его словно ледяной рукой сдавило. Бросился он к старому деду, со слезами заговорил:

— Скажи, дед, что мне делать? Как в аиста превратиться — ты меня научил, а как человеком в родном селе остаться — не ведаю. Не присоветуешь ли какого средства?

— А ты вот что, Силян, — отвечает дед, — возьми кувшинчик, набери в него воды из человечьего ручья да повесь на шею. Прилетишь домой, сбрызнешься той водой, сам собой станешь. На тебе ведь нет заклятья на веки веков нерушимого.

Три дня и три ночи летели аисты над морем. Силян-аист еле крыльями машет, ниже всех летит. Совсем из сил выбился, вот-вот отстанет. Да тут как раз твёрдая земля показалась. Отдохнули аисты на крутом берегу, дальше полетели.

А как завиднелось вдали родное село — откуда только силы взялись! — вырвался Силян-аист вперёд, всё от радости позабыл, ринулся стремглав к отчему двору. Да не уберёгся: глиняный его кувшинчик ударился о камень и разбился. Вся человечья вода в землю впиталась. Заплакал бы Силян, да аисты плакать не умеют. Взмахнул бедняга усталыми крыльями, поднялся на крышу родимого дома, а там в гнезде уже сидит старый аист, тот, что на острове самым старым дедом был.

Застучал аист клювом, как солдат палочками по барабану. Силян всё понял:

— Моё это гнездо, спокон веку тут селюсь. А ты, Силян, вон на сарае пристройся. Твой отец Божин и туда колесо от разбитой телеги приладил.

Свил себе гнездо на том колесе Силян-аист, стал в нём на длинных ногах, во двор смотрит. Видит — мать корову доит, молодая жена Неда овец в хлев загоняет, сестра Босилка разжигает в очаге огонь — ужин готовит. А сыночек Велка между всеми вертится, светлая его головёнка то тут, то там мелькает.

Захотелось Силяну сына получше разглядеть, слетел он с гнезда во двор. А Велка его за хвост схватил, весело закричал:

— Смотрите, смотрите, я аиста поймал! Посажу его на верёвку, буду с ним играть, за собой водить.

Тут как раз отец Силяна, Божин, с поля вернулся. Услышал, что Велка кричит, и сказал:

— Отпусти аиста, внучек. Аист птица добрая, никому зла не делает.

Велка послушался деда.

Стал Силян-аист жить и при доме и не дома, со своими и не свой.

Вот раз пошёл Божин поле пахать и внучка с собой взял, волов погонять, приучать к работе. Снялся Силян-аист с крыши и за ними полетел. Опустился поближе к сынишке, ходит по борозде.

Велка увидел, закричал:

— Дедушка, дедушка, это наш аист! Я признал его.

— Пусть себе ходит, внучек. Он нам не помеха.

Начали пахать. Велка не столько волов погоняет, сколько на аиста оглядывается, волов с ровного шага сбивает, борозда криво идёт. Дед рассердился, хотел аиста отогнать, швырнул в его сторону комом земли, да на беду попал, ногу ему перешиб.

Аист улетел в гнездо, больную ногу поджал, скрипит клювом от боли.

Вечером собралась семья во дворе у летнего очага за ужином. Велка говорит матери:

— Мама, нынче наш аист прилетел на пашню, а дедушка ему комом земли ногу перешиб.

Дед сказал:

— Да, неладно вышло. А всё Велка виноват. Зачем на птицу оглядывался, про волов забыл. Я на мальчишку рассердился, хотел аиста отогнать.

Тут Велка опять голос подал:

— На меня рассердился, меня бы и бил!..

Силян-аист с крыши всё видит, слышит. И горько ему и радостно, даже нога меньше болеть стала.

Как-то раз сестра Босилка сидела под явором и низала монисто из мелких монет. Вдруг растворились ворота, во двор въехали сваты с женихом. Поднялся весёлый переполох. Босилка в хату убежала, за печь спряталась. Судились-рядились сваты с отцом-матерью. Наконец поладили.

Заиграли тут волынщики, собрался народ, хоровод-коло завели. Сватов да жениха вином угощают. Босилка из-под длинных ресниц украдкой на жениха посматривает — видно, по нраву он ей пришёлся. Про своё монисто она и думать забыла, лежит оно брошенное под явором. Силян-аист тихонько клювом его с земли подобрал и в гнездо унёс.

Вдруг слышит, в амбаре жена его Неда плачет-приговаривает:

— В доме веселье, а у нас с тобой, сыночек мой Велка, на сердце горе. Словно две травинки мы при дороге — я без мужа, ты без отца.

Слышит Силян, как Велка матери отвечает:

— Не убивайся так, мама, может, ещё вернётся отец.