Мария Крюгер - Голубая бусинка

— Э, пожалуй, нет, — успокоил маму папа. — Никакой температуры у неё нет. Просто наигрались они с Петриком в саду…

— Да, кстати, я слышала, в городе люди говорят, якобы сегодня в саду был сам Президент Города, что он не разрешил закрывать сад, и что там вообще происходили прелюбопытные вещи.

— Ага! — подтвердил Каролинкин папа.

— Об этом даже есть в газетах. А про это странное животное ты уже читала? Нужно будет в ближайшее же воскресенье сходить в зоосад и поглядеть на эту зверюшку. Правда, Каролинка! Пойдёмте все вместе. Ты ведь любишь ходить в зоосад?

— Н-е-е-т, теперь уже не очень люблю, — пробормотала Каролинка.

И как подумала она, что ей пришлось бы ещё раз встретиться с Филоменой, пускай даже такой, казалось бы, обезвреженной и запертой в клетке, её просто дрожь прохватила. И Каролинка решила тут же, что ни за что на свете не пойдёт в зоосад, пока там Филомена. Возможно, что её оттуда уберут. Может быть, обменяют на какого-нибудь хорошенького медвежонка? Или, например, на жирафу?

— Ешь, Каролинка! — Это опять мама. — Гляди, все уже поели и дожидаются тебя! Хочешь компоту?

Каролинка отрицательно покачала головой.

— Не хочешь компоту из вишен? Твоего любимого?! — не может надивиться мама. — Нет, наверное, она больна.

— Нет, я не больна, — решительно протестует Каролинка. Я… Я… ладно, я буду есть компот.

— Ничего не понимаю, — недоумевает мама. — То ты не хочешь, то ты хочешь… Не пойму, моя детка, что с тобой происходит!

Если бы только мама всё знала, она бы не удивлялась. Как же могла Каролинка сказать: «Я хочу компоту», если она в эту минуту по неосторожности полезла рукой в карман и нащупала там бусинку? А потом, держа бусинку, в замешательстве никак не могла снова попасть рукой в карман. А разве можно, с бусинкой в руке, просить компоту? Ясно, что нельзя.

Но хорошо всё-таки, что бусинку удалось спрятать в карман.

Нужно будет обязательно поговорить с Петриком.

Однако поговорить с Петриком Каролинке удалось только на следующий день. Оказывается, сразу же после обеда мама забрала его на именины к какой-то тёте, так что и разговора не могло быть о том, чтобы с ним повидаться. Но с утра, как только её выпустили во двор, Каролинка постучала в дверь на третьем этаже и решительно заявила:

— Мне необходимо как можно скорее поговорить с тобою.

— А что случилось? — спросил Петрик самым спокойным образом, как будто он совершенно забыл обо всём, что произошло вчера, и как будто снова не могли случиться самые необычайные вещи.

— Не случилось ничего, — ответила Каролинка, — но может случиться. Спускайся поскорее во двор. Нам нужно серьёзно подумать.

А Петрик — этот опять за своё:

— А о чём?

— Как это о чём? Как это о чём? Петрик, ты что до сих пор не проснулся ещё? А бусинка! — прошептала Каролинка.

Только теперь Петрик, наконец, опомнился и тут же заволновался:

— Ага! Ну, ладно, лечу, лечу. Вот только выхлебаю молоко.

И хлебал он, по-видимому, быстро, потому что не прошло и минуты, как он появился во дворе, явно обеспокоенный.

— Ну, что? — спросил он, запыхавшись, так как бегом промчался по лестнице.

— Как это что? — Нам нужно посоветоваться. Нам нужно подумать, что делать с бусинкой.

— А она ещё не стала совсем прозрачной? — обеспокоился Петрик. — Правду сказать, мы вчера просили её о целой массе вещей. Но иначе не получалось…

— Конечно, иначе нельзя было — согласилась Каролинка. — А сейчас я говорю о том, что, как мне кажется, теперь голубизны бусинки хватит всего только на одно-единственное желание.

— А большое или маленькое?

— Может быть, даже и на какое-нибудь побольше. Только, понимаешь, Петрик, я ужасно боюсь, не случилось бы так, что, держа в руке бусинку, я вдруг скажу какую-нибудь ерунду, вроде как тётя Агата тогда с этими пирожными, и что тогда? Пропадёт последнее желание, и я уже ни о чём не смогу бусинку попросить.

— Ну, конечно, — согласился Петрик. Конечно, это было бы очень обидно. Сказала бы ты, например, неосторожно: «Хотела бы я знать, где моя сапожная щётка!» А это взяло бы и исполнилось.

— Ох! Не говори даже о таком! — разволновалась Каролинка. — Ну, теперь ты понимаешь, что из-за этого одного оставшегося желания, которое я могу загадать бусинке, я не имею права так легкомысленно поступать.

— Конечно, не имеешь права! Но скажи, неужели она действительно такая бледная?!

— Да, бледная, — с грустью вздохнула владелица голубой бусинки, — совсем бледненькая, бедняжка. И знаешь, почему мне ещё обидно? Потому что она из-за одного моего желания перестанет быть весёлой голубой бусинкой, а сделается невидимкой. Ну, и кроме того, неизвестно ведь, в чьи руки она попадёт потом!

— Вот, значит тебе нужно хорошенько подумать, и уж если высказать желание, то только нужное нам и важное.

— Я, правда, подумала было об одной чудесной кукле, — неуверенно начала Каролинка, но, увидав полный гнева и презрения взгляд Петрика, тут же поправилась:

— Но, я, конечно, подумала о ней не всерьёз. Это не такая вещь, о которой следует просить бусинку, дорогой мой. Я знаю, это должно быть что-то очень важное.

— Ещё бы! Разве ты не знаешь, что есть много людей, которые нуждаются в вещах более важных, чем куклы?

— Знаю, — покорно согласилась Каролинка, — вот поэтому-то я и хочу с тобою посоветоваться. Мне, собственно, даже не так-то уж и хочется эту куклу. Я могу и без неё обойтись. Честное слово! Вот только что бы нам такое придумать?

— Ой-ой-ой! Мне бы твои заботы! А известно ли тебе, что Лешек, дорогая моя, хотел бы иметь, например, велосипед? А велосипеда у него не будет, потому что родные не могут его купить ему. А ты и сама, наверное, понимаешь, что велосипед намного важнее куклы?

— Понимаю, — отозвалась не очень убеждённая Каролинка.

— Ну, вот! А ещё одним детям, которые живут не в нашем доме, а в соседнем, нужны ботинки на зиму. Что ты на это скажешь?

— Тогда, может, я попрошу о ботинках? — самоотверженно предложила Каролинка.

— Им нужны ботинки, а другим нужны, например, книжки. А это тоже важная вещь, правда?

— Так ведь книжки можно купить, — робко заметила Каролинка.

— Можно. Можно-то можно, но только если есть деньги. А у них денег нет.

— Ага!

— Вот видишь. Или взять Агасю. Агася мечтает о скакалке. А Дорота мечтает, может быть, о воротничке. А может, о чём-нибудь другом. У каждого есть какое-то заветное желание. Понятно, что у одних — более важное, а у других — менее. И заботы у каждого — свои. Возьми, например, эту пани Лесневскую из третьей квартиры. Вечно она стонет, что у неё руки и ноги болят. Она-то наверняка хотела бы сделаться здоровой. Подумай только, как бы она радовалась, если бы вдруг взяла и выздоровела.