Уильям Николсон - Последнее пророчество

– А почему я не должна поднимать глаз?

– В первые годы брака хорошая жена во всем подчиняется мужу.

– Ты ведь не подчиняешься папе.

– Только в первые годы, дорогая. Так, мой шаг. Теперь ты.

Сирей вновь шагнула.

– До того как вы поженились, ты хотела выйти замуж за папу?

– Конечно, дорогая. Он был сыном Йоханны из Гэнга. Старого Йоханны, конечно.

– Но ты любила его?

– Теперь третий шаг. Как я могла любить его, дорогая? Разве можно любить человека, с которым всего лишь однажды поздоровалась?

– А если бы он не понравился тебе?

– Четвертый шаг. Не так широко.

Сирей шагнула вперед.

– Теперь подними глаза. Держи голову прямо.

Принцесса подняла глаза на мать. Мать и дочь стояли совсем близко.

– Я должна была полюбить своего мужа. Так же поступишь и ты. Пятый шаг.

Йоди начала движение, Сирей повторила его за ней. Сейчас они уже могли коснуться друг друга. Мать развела руки и провозгласила:

– Сделав эти пять шагов, я стою здесь, как муж твой. Готова ли ты стать моей женой?

– Я всего лишь должна сказать «да»?

– Ты говоришь «да», дорогая. И ты – его жена.

Сирей ощутила огромную печаль. Не желая, чтобы мать заметила, принцесса обняла ее и зарылась лицом в обширную грудь Йоди.

– Ну, детка… Ничего-ничего.

– Мама, – сказала Йодилла мгновение спустя. – Ты счастлива, что вышла замуж за папу?

Йоди вздохнула.

– Я не знала другой жизни. Он хороший человек. И кто знает, была бы я счастливее с кем-нибудь другим?

Оставшись вдвоем с Кестрель в тот тайный краткий час, который наступает, когда друзья уже улеглись в постель, но еще не уснули, принцесса сначала прислушалась к тихому методичному храпу Ланки, а затем обратилась к подруге:

– Кесс, дорогая, ты не спишь?

– Нет.

– Я вот тут размышляю. Тебе никогда не хотелось убежать от всех и стать совершенно другим человеком?

– Хотелось, – отвечала Кестрель. – Все время хотелось.

– Но ты никогда не осмеливалась?

– Однажды я сбежала. Правда, в результате другой не стала.

– Ты вернулась домой?

– Да.

– А дома все осталось по-прежнему?

– Нет. Все изменилось.

– Это хорошо или плохо?

– Точно не знаю. – Кестрель задумалась, стараясь ответить честно. – Думаю, что плохо. С тех пор я никогда не чувствовала, что нахожусь на своем месте.

– Может быть, ты и вправду не была на своем месте. Может быть, некоторым людям это вообще не свойственно.

Кестрель дотронулась до серебряного голоса, и днем и ночью висевшего у нее на шее.

– Может быть.

В наступившем молчании Кесс вспомнила о том, что мать хотела выдать ее замуж и о том, что Сирей собирается вступить в брак… В эту минуту она впервые почувствовала, насколько они с принцессой похожи.

– Кесс, – прозвучал голос Сирей из темноты. – Я не хочу этой свадьбы. И не знаю, как остановить все это.

Кестрель пришлось выдержать короткую внутреннюю борьбу с собой. Она начинала испытывать чувство стыда за то, что использует принцессу в своих замыслах. Однако у Кестрель не было выбора. Она должна заставить Сирей сыграть положенную роль, иначе мантхам никогда не видать свободы.

– Может, тебе стоит поговорить с родителями?

– Они скажут, что выйти замуж – мой долг. Мама заявит, что не имеет значения, за кого я выхожу, и что спустя некоторое время я все равно привыкну.

– Ну, ладно, – сказала Кестрель, чтобы успокоить свою совесть, – ты не выйдешь замуж до свадьбы, а до нее еще столько дней! Вдруг случится что-нибудь, что все изменит?

– Может быть. – Голос Сирей звучал тихо и печально. – Но я в это не верю.

Скрепя сердце Кестрель заставила себя перейти к следующей части плана. Она протянула руку Сирей.

– Мы ведь по-прежнему друзья, да?

– Конечно! И навсегда!

– Если хочешь, мы можем придумать тайный знак.

– Тайный знак для чего?

– Чтобы напоминать друг другу, что мы – друзья.

– Ах! Как здорово! А что это за знак?

– Когда мы будем на людях, – сказала Кестрель, – и не сможем говорить, потому что ты – принцесса, а я – служанка, я сожму ладони и сплету пальцы, словно кисти – это два человечка, которые обнимаются. Так я покажу тебе, что мы по-прежнему друзья.

– Ах, Кесс! Это замечательно! А какой знак будет у меня?

– Точно такой же.

Наступило молчание. Затем из темноты раздался радостный голос Сирей.

– Я делаю это сейчас. А ты?

– И я.

– Я так люблю тебя, Кесс. У меня никогда еще не было тайного знака для друга.

– И у меня тоже.

– Значит, я твоя первая тайная подруга, а ты – моя. Согретая этой мыслью, Сирей наконец-то улеглась и вскоре заснула.

На следующее утро Озох Мудрый очнулся в постели и обнаружил, что его цыпленок исчез. Дверца клетки оказалась приоткрыта, а птицы нигде не было видно. С растущим страхом Озох обыскал карету.

– Где же ты, шелковый? Цып-цып-цып! Где ты, голубь мой?

Цыпленок исчез. Сам он не мог покинуть клетку. Значит, его выкрали.

Озох сел на стул рядом с опустевшей клеткой, и по накрашенным щекам предсказателя потекли слезы. Он любил своего цыпленка. Озох понимал, что это выглядит смешно, и все же птица была его другом, а в этом долгом путешествии он был так одинок.

Затем Озох вытер слезы и тяжело задумался. Время чтения утренних знаков неумолимо приближалось. Его репутации серьезно повредит, если выяснится, что Озох потерял священного цыпленка и даже не знает, как это случилось. Поэтому предсказатель тайно направился к продуктовым фургонам.

Тем же утром Йодилла решила присутствовать на чтении знаков. С каждым проходящим днем принцессу все больше интересовали предсказания будущего. Кестрель отправилась с ней, держась в тени.

В сопровождении охранников появился Озох Мудрый. Предсказатель нес свой коврик, за ним следовал слуга. Однако Кестрель, так же как и собравшиеся придворные, заметила, что в руках у слуги нет клетки с цыпленком. Озох развернул коврик для предсказаний, присел на корточки перед ним и принялся в глубоком молчании изучать ткань, словно ничего особенного не произошло. Йоханна повертел головой и в конце концов обратился к жене громким шепотом:

– Я не вижу цыпленка.

– Тсс! – прошипел королевский предсказатель.

– Успокойся, Фу фи, – промолвила Йоди.

Озох застонал. С закрытыми глазами он раскачивался взад-вперед, тихо напевая.

– Он никогда раньше так не делал, – произнес Йоханна. Йоди в тревоге посмотрела на мужа. «Произойдет что-то ужасное», – решила она. Кестрель взглянула на великого визиря, который с нахмуренным лбом наблюдал за предсказателем, пытаясь понять, что тот задумал. Затем девушка покосилась на Зохона. На спокойном красивом лице воина не отражалось никаких чувств. Однако Кесс поняла: все происходящее здесь – дело рук командира гвардейцев.