Уильям Николсон - Последнее пророчество

– Все любят вас, Доминатор.

– Конечно любят. Естественный человеческий инстинкт – любовь к власти. В этом нет большой доблести.

Правитель выглянул в широкое окно на лежащий внизу город. Две голубки опустились на карниз. Обе серо-серебристые, у одной из птиц – белая грудка. Доминатор с интересом изучал их.

– Видишь двух птиц? Та, что с белой грудкой, взлетит первой. От этого зависит мой ужин!

Правитель придвинулся к окну и взмахнул смычком. Голуби поднялись в воздух, белогрудая взлетела первой. Доминатор рассмеялся громовым смехом.

– Вот видишь! Значит, вечером я смогу поесть.

Ортиз ничего не ответил. Многого из того, что делал или говорил Доминатор, военачальник не понимал. Однако безопаснее было воздерживаться от замечаний.

– Я проигрываю так же часто, как и выигрываю, понимаешь? Недавно я проиграл пять пари подряд. Не ел целых два дня.

Правитель снова рассмеялся и посмотрел на Ортиза.

– Как ты думаешь, зачем я делаю это?

– Тренируете силу воли, Доминатор?

– Неплохо, неплохо. Я делаю это, чтобы держать себя в руках. Я обладаю абсолютной властью. Никто не смеет приказывать мне. Поэтому я должен приказывать себе сам. Я заключаю маленькие пари сам с собой, и если проигрываю, то плачу. Сколько тебе лет?

Личный вопрос прозвучал неожиданно.

– Двадцать один, Доминатор.

– Ты подумываешь о женитьбе?

Ортиз постарался сдержать возбуждение, забурлившее внутри.

– Да, Доминатор. Когда придет время.

– К нашим границам приближается королевский кортеж. Правитель соседней империи желает, чтобы наши государства объединились путем заключения брака. Он предлагает свою дочь. Я должен предложить своего сына. Тебе это известно?

– Да, Доминатор.

– Следовательно, скоро мне понадобится сын.

Внезапно правитель резко остановился. Он протянул скрипку и смычок Мирону Граффу и проревел:

– Отойди!

Ортиз отступил назад. Доминатор приподнял полы мантии, расстегнул брюки, и длинная мощная струя мочи ударила о гладкий каменный пол.

– А-ах! – произнес он с видимым облегчением. – Одно из самых неизменных удовольствий в жизни. Зов плоти так властен, а облегчение так сладостно! Спалиан!

Слуге не нужно было приказывать дважды. Едва правитель закончил опорожнять мочевой пузырь, как Спалиан уже стоял вблизи с ведром и шваброй в руках. Оркестранты и хористы отводили глаза, делая вид, что ничего не заметили. Через несколько мгновений лужа на полу исчезла, каменные плиты пола вновь стали чистыми и сухими, а Доминатор забрал назад свою скрипку.

– Отвратительная привычка, не правда ли? – спросил он Ортиза, в то время как Спалиан удалялся, чтобы вылить содержимое ведра. – Веду себя словно животное. Почему я так поступаю?

– Еще один способ держать себя в руках?

– Очень хорошо. Ты же видишь, никто не осмеливается осуждать меня. Я должен осудить себя сам. Но для чего? Все, что я делаю, я делаю превосходно! Поэтому и мочусь прямо на пол! Отвратительно! Как животное! Я сгораю от стыда!

Доминатор пристроил скрипку на плече и, будто демонстрируя отвращение, издал серию сердитых, толпящихся, обгоняющих друг друга звуков.

– Понимаю, Доминатор, – сказал Ортиз. Правитель вновь опустил скрипку.

– Итак, на чем мы остановились? Свадьба. Тебе следует взглянуть на девушку. Посмотришь, подходит ли она тебе.

– Доминатор! Если вы действительно хотите этого, должен ли я предположить, что…

– Ну, что?

– Вы сами сказали, что вам нужен сын.

– Сказал. Кто-то же должен жениться на этой девушке.

– И вы думаете, что я…

Ортиз не мог заставить себя говорить дальше. Приподняв брови, правитель пристально смотрел на него, ожидая конца фразы. Затем снова рассмеялся.

– Да-да, я думал о тебе, мой мальчик. Конечно о тебе. Только не слишком радуйся. Я могу назвать тебя своим сыном. Ты можешь жениться на этой девушке. Однако это не значит, что ты станешь Доминатором после меня. Для этого требуется нечто большее, чем женитьба на принцессе.

– Я это знаю, Доминатор.

– Для этой работы тебе еще надо вырасти. Так что – не сейчас.

Правитель нежно улыбнулся Ортизу и похлопал себя по огромному животу.

– Я вырасту, Доминатор.

– Хороший ответ. Ну, что же, всему свое время, не так ли? Погляди на девушку. Постарайся понять, подходит ли она тебе. После мы решим.

– Да, Доминатор.

– Тогда ступай! Освежи свои познания в тантарацце!

– Да, Доминатор.

– И приглядывай за этими рабами. Они нам еще пригодятся.

Трудясь в разных местах Домината, люди из племени мантхов вскоре обнаружили, что их таланты не остались без внимания и используются с максимальной пользой. Только первый день Скуч просто замешивал тесто в пекарне. Сейчас он заправлял в собственной кондитерской, и ему выделили троих подручных. Мико Мимилит сшил несколько платьев, не оставшихся незамеченными, и сегодня трудился над нарядом для благородной леди из Высшего Удела. Мико описывал фасон платья остальным рабам, собравшимся в казармах.

– Просто чехол, но с высоким воротником и длинным шлейфом. К шлейфу пришита петля, которую дама будет надевать на запястье, чтобы элегантно и без усилий придерживать его при ходьбе.

Мико попытался изобразить походку дамы, слегка покачиваясь с боку на бок и преувеличенно виляя бедрами, что заставило собравшихся покатиться от смеха.

– Шур-шур-шур, – повторял портной, изображая движение шлейфа.

Креоту доверили небольшое стадо молочных коров.

– Я знаю каждую из них, – гордо заявлял он, – я всем им дал имена: Белянка, Смуглянка, Засоня, Попрыгунья, Херувимчик, Ангелок, Облачко, Топотунья, Хлопотунья, Звездочка.

Мампо покинул казармы и жил теперь при школе манахов. Ему предстояло впервые выступить на манахе, посвященной приближающейся свадьбе. Пинто ужасно недоставало друга. Кроме того, девочку заставляли теперь каждый день ходить в школу, что ее совершенно не радовало. Прочие дети были счастливы, когда получили новую тетрадь и набор из четырех карандашей, резинки и указки. Карандаши были остро наточены. Учитель Бач говорил детям, что они должны поддерживать карандаши в наточенном состоянии, и ежедневно проверял их остроту.

– Тупые карандаши для тупых голов, – повторял он. – Нам нужны острые карандаши для острого ума.

Толком не понимая отчего, Пинто ненавидела точить карандаши. Товарищи ее считали, что все это потому, что она из семьи Хазов и мать у нее со странностями. Снова, как в старые дни Араманта, Хазы не придерживались общепринятых правил. Они держались обособленно среди рабов, не желая устраиваться в новой жизни и искать преимуществ в своем новом положении.

Анно Хаз занимался тем, что складывал стопки книг в хранилище. Аира Хаз отказывалась поменять работу швеи на что-нибудь более значимое. Она никому не говорила об этом, но с каждым днем чувствовала, что все больше слабеет. С каждым пророчеством ее голос становился все тише. Однако люди больше не желали слушать провидицу. Они уже знали, что скажет Аира.