Константин Лагунов - Городок на бугре

Пресная пища давно наскучила мне. Придётся на ужин зажарить Боба.

Давай зажарим.

Ресницы у Боба мелко задрожали, тревожно блеснули глаза. Уши оттопырились. Он перестал сопеть.

Взгляни на него: он лоснится от жира, — громко зашептал Пахтачок. — Какой сочный получится из него шашлык! Пальчики оближешь.

А справимся мы с ним? — спрашивает Кукурузинка.

У Боба Бобыча лысина испариной покрылась. Колени задрожали мелкой дрожью. В горле запершило. Щёки побелели, и нижняя губа отвисла.

Приоткрыл он глаза, с испугом на Пахтачка косится. А тот взял в руки кирпич и спокойненько говорит:

Справимся. Сейчас Боб уснёт покрепче. Я к нему подкрадусь и…

Ах! — воскликнул Боб, вскакивая. — Ах!

Что с вами? — удивилась Кукурузинка. — Сидеть устали? Ложитесь вздремните.

Нет, нет, — замахал руками Боб. — Какой там сон? Я совсем забыл. Меня ведь ждут. У меня дела. Надо руководить. Писать приказы. Вы уж трудитесь. А я… а мы… — Он отступил на несколько шагов, повернулся и кинулся бежать.

Ура! — закричали друзья.

Они были уверены, что Боб сюда больше никогда не пожалует.

Но не тут-то было.

Когда дом был уже совсем готов, а Кукурузинка с Пахтачком сидели на крыльце и думали, как бы им получше отпраздновать новоселье, послышалось знакомое сопение и фырканье. На бугор медленно вскарабкался Боб. За ним появилась круглая и толстая Боби-ха. А позади неё — семь бобят, один другого меньше.

Вся бобиная семья — впереди Боб Бобыч, за ним Бобиха, следом Бобёнок и остальные шесть бобят — двинулась к дому. Обошли его, оглядели, ощупали. Боб Бобыч указал на дверь тростью и важно проговорил:

Домик неплох. Это мы отметим в приказе. Я, как руководитель, доволен. Теперь у этих мальцов будет крыша над головой. Вперёд, бобята!

И семь бобят кинулись к двери. Не успели друзья сообразить, что же происходит, а бобята уже высунулись из окон и хором закричали:

Папочка, иди скорей. Мы устроились!!!

Как вам не стыдно! — возмутился Пахтачок. — Ведь мы строили этот дом совсем не для ваших бобят.

Боб Бобыч надулся, отставил ногу, упёрся кулаками в бока:

— Так вы хотите, чтобы этих бедных крошек я оставил под открытым небом? Не выйдет.

Каждый уважающий себя сам заботится о своих детях. Почему вы не построили дом для своих бобят? — не сдавался Пахтачок.

Я же вам объяснил, — повысил голос Боб Бобыч, — моё дело — руководить!

Тогда Пахтачок решил прибегнуть к испытанному средству и, надвигаясь на Боба, опросил страшным шёпотом:

— А что, если ночью мы съедим вас вместе с бобятами?

Боб Бобыч побледнел, испуганно попятился к дому. А взбежав на крыльцо, прокричал:

— Не выйдет! Нас девять, а вас только двое. Мы сделаем ставнина окна и запоры на двери. А потом я выяснил, установил, что выоба — ха-ха! — не хищники. Вот так!

Он громко шмыгнул большущим носом, тряхнул лысой головой и, размахивая портфелем, скрылся в доме.

Пришлось Кукурузинке с Пахтачком новый дом строить. А наглый Боб ходил вокруг, тростью помахивал да ещё покрикивал:

— Работайте проворнее! Живее, живее! Смуглые щёки Пахтачка побелели от обиды.

— Эх! — сокрушался он. — Если бы не бобята, я живо выгнал быего из нашего дома.

Однажды они штукатурили стены. Боб Бобыч, как всегда, стоял поодаль и громко командовал:

Мажь потолще. Затирай ровнее. Во-о-о… — И вдруг умолк, будто подавился.

Что с ним? — изумилась Кукурузинка.

Друзья оглянулись и увидели странную картину. Боб Бобыч сидел на земле, раскачиваясь из стороны в сторону. Его жирные щёки стали синими. Рачьи глаза так быстро вращались, что казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит. А из разинутого рта не вылетало ни звука.

Вот Боб Бобыч вскочил, будто его змея укусила. Кинул портфель. Отшвырнул трость. Повернулся и засеменил к дому. Да так, что вслед за ним пыль заклубилась.

С треском захлопнулась дверь за Бобом. Бах-бах-бах! — застучали закрываемые ставни. И наступила жуткая тишина.

Что случилось? — Кукурузинка стала теребить рыжую косицу.

Сейчас мы разгадаем эту загадку. — Пахтачок огляделся. — Смотри! — испуганно воскликнул он.

Под кустом полыни притаилась Серая Мышь. Глаза у неё красные, злые. В оскаленной пасти торчали частые зубы.

Хотела Кукурузинка позвать травинок на помощь, да со страху позабыла заветные слова. Пахтачок тоже перепугался.

— Бежим! — кричит, а сам пошевельнуться не может. Мышь разинула зубастый рот и кинулась на друзей. Опомнился Пахтачок, схватил трость Боб Бобыча, выставил её

перед собой, как пику. Мышь щёлкнула зубами и раскусила трость пополам.

Всё р-равно н-не опас-сётесь, — по-змеиному зашипела серая разбойница. — Обоих с-с-съем.

Подумаешь, какая храбрость — съесть двух малышей, — плаксивым голоском затянула Кукурузинка. — Да от этого и сыта не будешь. Только раэдразнишь себя. А если ты нас не тронешь, мы накормим тебя до отвала.

Чем ты меня накормишь? — заинтересовалась Мышь.

У нас в кладовой лежит большущая головка сыра…

Преогромная, — поправил Пахтачок. — А ещё…

Что там ещё? — Мышь облизнулась. Нетерпеливо переступила на месте. — Ну что там у вас ещё? Говори. Не то мигом проглочу.

Смилуйся! — Кукурузинка умоляюще сложила ладошки. — Всё расскажу. Ещё у нас есть кусочек масла величиной с мою голову. И даже…

Живей. Не мямли! — прикрикнула Мышь.

…Кусище сахару. Такой большой, такой сладкий! Мы привезли его издалека. И всё берегли к празднику.

Мышь пошевелила усами. Подумала: «Перехитрю их. Сначала съем сыр, масло, сахар. А потом и самих слопаю». Довольно фыркнула. Оскалила в улыбке длиннющие зубы:

Л-ладно. Не трону вас. Показывайте свои запасы. Да ж-живо. У меня от голода в животе урчит. Сыр — это х-хорошо! Масло и сахар — ч-чудесно! Скорей ведите в кладовую!

Пошли. — Кукурузинка шагнула к своему недостроенному дому. Но вдруг остановилась. — Только, может быть, ты хоть что-нибудь и нам оставишь? Мы же помрём с голоду.

Молчать! — взвизгнула Мышь. — Скажи спасибо, если оставлю тебе твою глупую голову.

Все трое помчались к дому. Кукурузинка громко шепнула Пахтачку:

Пойдёшь вперёд. Спрячешь мешок с изюмом.

Стой! — закричала Мышь. — Вперёд пойду я с-сама. Вы идите сзади. Открывай дверь!

Кукурузинка приоткрыла дверь.

Но едва Мышь перешагнула порог дома, как дверь с силой захлопнулась, защемив мышиный хвост.

— Ай! — дёрнулась серая разбойница. — Ой! Отпустите мой хвост, негодники. Я вас… Ой-ой-ой!

Друзья припёрли дверь обломком Бобовой трости. Взяли в руки по длинной хворостине и через окно влезли в дом.

Мышь сидела у дверей и жалобно скулила. Увидев хворостины, она угрожающе встопорщила шерсть. Защёлкала зубами. Зашипела: