Анатолий Новиков - Дядя Митя — Айболит

Оценить доброту человека Милорд мог с первого взгляда, мог определить даже ее степень и силу. Искусству понимать все оттенки доброты и недоброты гончак научился, ежедневно общаясь с бывшим хозяином, его семьей и разным охотничьим людом.

Добрый человек на крыльце ветеринарного пункта внушал Милорду доверие, а если еще откровеннее — симпатию.

— Фаина! — негромко позвал человек в белом халате и в шапочке, всматриваясь в заросли репейника во дворе и в тучи мух над ними. — Лети сюда, голубушка, дело приспело важное!

— Слыхал, Милордов? — уколола пса с высоты камышовая муха. — Утро еще только началось, а я уже — нарасхват. У доктора без меня ни одно доброе дело не начинается.

Фаина свечой взвилась к верхушкам тополей, облетела двор и опустилась на большой синий крест, нанесенный на белом, как снег, круге. Этот знак скорой ветеринарной помощи придавал серьезность и солидность потертой кожаной сумке доктора Донникова. Камышовая муха с первого дня службы в амбулатории превратила походную сумку ветеринара в место своей стоянки, а если точнее — висянки. Здесь Фаина выслушивала разные лекарские приказы, отсюда она уносилась по ветеринарной надобности в ближние и дальние концы хозяйства.

— Доброе утро, Дмитрий Сергеевич! — поздоровалась муха, пританцовывая на тонких ножках.

— Здравствуй, дорогая Фаина! — ответил Дмитрий Сергеевич, довольный свежим утром, исполнительной помощницей, а также порядком на животноводческих фермах. — Дело вот какое. В аптеке совсем не осталось сухого тысячелистника. А ведь сейчас самая пора готовить телятам из лекарственных трав богатырские настои, кисели, желе да на зиму запасти их побольше. Травы в лесах нынче в рост человека вымахали, а лекарственные еще выше.

— Сейчас же облечу луга и поляны! — пообещала, взволнованная поручением, камышовая муха. — Я знаю, где большие плантации тысячелистника, шалфея, девясила высокого, ромашки лекарственной, щавеля конского… Это мы мигом, только собраться и отправиться… Это мы умеючи…

— Фаина! — укоризненно напомнил доктор. — Поменьше слов. Короткий ответ — лучший ответ.

— Что делать, если я крайне доброболтливая? — слегка порозовела от смущения камышовая муха. — Доброразговорчивая… Доброответная…

— Надо приготовить, Фая, ведро лекарственного киселя, — начал было говорить доктор, но его неожиданно перебил Милорд.

— И сварить бульон мясной… очень даже лекарственный, — вырвалось у пса откуда-то из глубины голодного тела. — Из лекарственных костей…

— Это чей такой красивый гончак? — только теперь дядя Митя заметил собаку, виновато опустившую голову, и легко сбежал по ступеням. — Заплутал, бедняга? Откуда ты взялся, такой породистый и поджарый?

Дмитрий Сергеевич погладил собаку и машинально, но внимательно, по профессиональной привычке ветеринарных врачей, осмотрел ей глаза, уши, пощупал нос.

— Так чей же ты, песик-твердоносик? — повторил ветеринарный доктор вопрос.

Не многие знают, что настоящие ветеринарные врачи быстро находят общий язык с животными. По крайней мере, эти доктора хорошо понимают, о чем думают дикие звери и птицы, домашний скот и в каком они настроении. Тут иной раз разговор вовсе не обязателен.

К некоторому нашему огорчению, звери и птицы тоже отлично разбираются в людях и живо отделяют злого от доброго. Они сворачивают с пути человека с ружьем и чуть ли не садятся на плечи безоружному.

Милорд — а это тотчас приметила камышовая муха — сразу разгадал в докторе Донникове не только хорошего специалиста, но и настоящего друга животных. Но он был псом скромным и не решался с ходу сблизиться с человеком, которому обитатели лесов, полей и колхозных ферм смело вверяют свое здоровье и жизнь.

— Больно об этом жужжать, но ведь иначе никто не расскажет! — камышовая муха пришла на помощь гончаку. — Этого гончего пса, которого зовут высокомерным иностранным именем Милордов, хозяин три дня тому назад бросил одного в лесу и кости одной не оставил.

— Ах, какой негодяй! — в сильном негодовании воскликнул доктор. — Значит, расспросы отставить! Отведи его, Фаинька, на кухню и досыта накорми. И если благородный Милорд не возражает, пусть остается у нас — покуда не надоест. А мне пора на службу.

— Накормлю, накормлю и обед вам сготовлю! — камышовая муха нисколько не удивилась гостеприимству доктора. — Только хотела бы знать, извините за добролюбопытство, где вас искать в случае чего. Люди будут спрашивать.

— Сейчас отправлюсь на конный двор — жеребят поглядеть надо. Вот и лакомство захватил, — подробно объяснил доктор Донников. — А потом, Фая, побегу на аэродром. Сегодня прилетает племянник Саша. Надеюсь, что вы примете мальчика в свою серьезную и дружную компанию.

— Значит, обед готовить на четверых? — по-хозяйски подсчитала Фаина Рептильевна.

— Лучше на пять персон, — попросил доктор. — Вдруг Ганя-чистильщица объявится.

— Конечно, дело не в птице, — сказала экономная муха. — Но только я знаю, что птица должна сама себя летом прокормить.

В нашу историю нечаянно вмешалась черная галка. Правда, она — птица эпизодическая. Но мы обязаны рассказать о ее дружбе с колхозным ветеринаром.

Все звери и птицы в округе знали и любили ветеринарного доктора Донникова. Они передавали потомству живописные легенды о необыкновенной доброте и мастерстве ветеринара. Кое о чем сороки, подглядев за доктором, по тайге разнесли, кое-что от домашнего и колхозного скота было узнано. Во всяком случае, окрестная живность не только уважала колхозного ветеринара, но по-своему старалась отблагодарить его за чуткость и заботу.

Чувство благодарности — одно из самых древних и сильных чувств. Конечно, при том условии, что живые существа сознательно не истребляют его в себе и в детях. Но этого разумная природа пока не допускает.

Взять, к примеру, еще не нашумевшую в газетах и в мультфильмах историю с черной галкой по кличке Ганя.

Однажды во дворе ветеринарной амбулатории разыгрался стремительный воздушный бой. Как и в любой драке, одна воюющая сторона была права, другая — нет. Но обе они в данной ситуации считали себя правыми…

Мирная галка, примостившись на ветке столетнего тополя, прикидывала, в какую сторону от гнезда полететь за зелеными гусеницами и жуками.

А много выше тополя парил под облаками в теплом воздушном потоке канюк — добровольный охранник полей и лесов. Пернатый хищник высматривал себе на завтрак зазевавшуюся полевую мышь, суслика или другого грызуна общественного хлебного каравая.