Лия Гераскина - СКАЗОЧНЫЕ ПОВЕСТИ

Ужасно хотелось пить. Особенно когда перед глазами стояли сосуды с прохладной розовой водой. Я не выдержал и попросил задать ещё вопрос.

– Восемью девять? – спросил Минус и налил воды в стакан. Она так и шипела, так и покрывалась пузырьками!

– Семьдесят шесть! – выпалил я, надеясь, что попаду.

– Мимо, – сказал Минус и выплеснул воду. Было страшно неприятно смотреть, как чудесная вода впитывалась в землю.

Кузя стал тереться о ноги продавцов и униженно просить, чтобы они задали его хозяину лёгкий, самый лёгонький вопрос. Я прикрикнул на Кузю. Он замолчал, а продавцы насмешливо переглянулись.

– Дважды два? – улыбаясь спросил Плюс.

– Четыре, – ответил я сердито. Мне было почему-то очень стыдно. Я выпил полстакана, а остальное отдал Кузе. Ах, как хороша была вода! Даже тётя Любаша никогда такую не продавала. Но воды было так мало, что я даже не разобрал, с каким она сиропом.

Гонщик снова показался на дороге. Он быстро крутил педали и пел:

Велосипедист проехал мимо и кивнул головой. Мне показалось, что он зря храбрится и уверяет в своей неутомимости. Я только хотел сказать об этом Кузе, как заметил, что кот сильно чем-то испуган. Шерсть у него стала дыбом, хвост распушился, спина изогнулась. Неужели здесь есть собаки?

– Спрячь, спрячь меня скорей! – взмолился Кузя. – Я боюсь... Я вижу...

Я осмотрелся, но ничего на дороге не заметил. Но Кузя дрожал и твердил, что видит ноги.

– Чьи ноги? – удивился я.

– В том-то и дело, что ничьи, – ответил кот. – Очень я боюсь, когда ноги ходят сами, без хозяина.

И правда, на дорогу вышли... Ноги. Это были большие мужские ноги в старых башмаках и грязных рабочих брюках с оттопыренными карманами. На поясе брюки стягивал ремень, а выше ничего не было.

Ноги подошли ко мне и остановились. Мне стало как-то не по себе.

– А где же все остальное? – решился спросить я. – То, что выше пояса?

Ноги молча потоптались и замерли.

– Простите, вы что, живые ноги? – снова спросил я.

Ноги качнулись вперед и назад. Наверно, они хотели сказать «да». Кузя урчал и фыркал. Ноги пугали его.

– Это опасные Ноги, – шипел он потихоньку. – Они убежали от своего хозяина. Порядочные Ноги так никогда не делают. Это нехорошие Ноги. Это беспризор...

Кот не успел договорить. Правая Нога дала ему здоровенного пинка. Кузя с визгом отлетел в сторону.

– Вот видишь, видишь! – вопил он, отряхиваясь от пыли. – Это злые Ноги, отойди от них подальше!

Кузя хотел обойти Ноги сзади, но они изловчились и лягнули его. От обиды и боли кот кричал до хрипоты. Чтобы он успокоился, я взял его на руки и стал чесать ему подбородок и лобик. Он очень это любит.

Из треугольного дома вышел мужчина в спецовке. На нем были точно такие же брюки и башмаки, как и у Ног. Мужчина подошёл поближе к Ногам и сказал:

– Не ходи ты далеко от меня, товарищ, заблудишься.

Мне захотелось узнать, кто отхватил этому товарищу половину туловища.

– Не трамвай ли его перерезал? – спросил я.

– Он был таким же землекопом, как и я, – грустно ответил мужчина. – И не трамвай его переехал, а ученик четвёртого класса Виктор Перестукин.

Уж это было слитков! Кузя зашептал мне:

– А не лучше ли нам убраться отсюда подобру-поздорову?

Я посмотрел на мяч. Он лежал спокойно.

– Взрослым стыдно говорить неправду, – упрекнул я землекопа. – Как мог Витя Перестукин переехать человека? Это же сказки.

Землекоп только вздохнул:

– Ничего ты, мальчик, не знаешь. Этот Виктор Перестукин решал задачу, и у него получилось, что траншею выкопали полтора землекопа. Вот и осталась от моего товарища только половина...

Тут я вспомнил задачу про погонные метры. Землекоп тяжело вздохнул и спросил, доброе ли у меня сердце. Откуда мне было это знать? Никто про это со мной не говорил.

– Не знаю, – ответил я честно.

– Если бы у тебя было доброе сердце, – печально говорил землекоп, – ты пожалел бы моего бедного друга и постарался ему помочь. Надо только правильно решить задачу, и он снова станет тем, кем был раньше.

– Попробую, – сказал я, – попробую... А вдруг не сумею!

Землекоп порылся в кармане и вытащил смятый листок. На нём моим почерком было написано решение задачи. Я задумался. А вдруг опять ничего не выйдет? А если случится, что траншею выкопал один с четвертью землекопа? Тогда от его товарища останется всего одна нога? Мне даже стало жарко от таких мыслей.

Потом я вспомнил совет Запятой. Это меня немножко успокоило. Буду думать только о задаче, буду решать медленно. Буду рассуждать, как учил меня Восклицательный.

Я посмотрел на Плюса и Минуса. Они насмешливо подмигивали друг другу своими одинаковыми круглыми глазками. Не дали небось, жадюги, напиться!.. Я показал им язык. Они не удивились и не обиделись. Наверно, не поняли.

– Ваше мнение о мальчике, братец Минус? – спросил Плюс.

– Отрицательное, – ответил Минус. – А ваше, братец Плюс?

– Положительное, – кисло сказал Плюс.

По-моему, он врал. Но после их разговора я твердо решил справиться с задачей. Я начал решать. Думал только о задаче. Рассуждал, рассуждал, рассуждал до тех пор, пока задача не решилась. Ну и здорово же я обрадовался! Оказалось, что для рытья траншеи потребовалось не полтора, а целых два землекопа.

– Получилось два землекопа! – объявил я решение задачи. И тут же Ноги сразу превратились в землекопа. Он был точно такой же, как и первый. Оба они поклонились мне и сказали:

Плюс и Минус сорвали с головы шапочки, подбросили их в воздух и весело выкрикивали:

– Пятью пять – двадцать пять! Шестью шесть – тридцать шесть!

– Спаситель ты мой! – кричал второй землекоп.

– Великий математик! – восторгался его товарищ. – Встретишь Виктора Перестукина – передай, что он лодырь, глупый и злой мальчишка!

– Уж кто-кто, а он обязательно передаст, – съехидничал Кузя.

Мне пришлось обещать, что передам. А то землекопы ни за что не убрались бы.

Конечно, нехорошо, что они меня под конец обругали, но всё же мне было очень приятно, что я сам решил эту трудную задачу. Ведь её не могла решить даже Люськина бабушка, хотя она очень способная к арифметике. Может быть, у меня уже начал вырабатываться характер? Вот это было бы здорово!

Снова проехал велосипедист. Он уже не пел и не пил. Видно было, что он едва держался в седле.

Кузя неожиданно выгнул спину и зашипел.

– Что с тобой? Опять ноги? – спросил его я.