Кэтрин Ласки - Легенды ночных стражей: Похищение

Голова у Сорена гудела от вопросов. Приходилось крепко сжимать клюв, чтобы снова не попасть в беду. Судя по всему, он потерял сознание во время сеанса смехотерапии.

Сорен попытался вспомнить, что произошло. Сигнал тревоги, потом ужасные клювы, смех — жуткий, кошмарный смех! — но почему у него так болят крылья? Последний вопрос замер у него в клюве, но не из страха перед наказанием, а потому что Сорен повернул голову и сам разглядел ответ. Крылья были голые!

«Великий Глаукс!» — в ужасе подумал совенок, и чуть снова не потерял сознание.

— Ничего, маленький, — защелкала клювом Финни. — Тетушка обо всем позаботится! Сейчас ты почувствуешь себя лучше. Ничего страшного! И не нужны нам эти дурацкие перышки, верно, мой сладкий?

— Мне не нужны перышки!? — это был скорее крик отчаяния, чем вопрос. Неужели все они здесь сошли с ума? — Мне не нужны перышки, — уже равнодушно повторил Сорен. Сначала он хотел спросить, как же он будет летать без перьев, но вовремя стиснул клюв.

Тем временем Тетушка что-то энергично пережевывала своим клювом, потом сильно икнула, и целый комок влажного мха вылетел из ее клюва и шлепнулся на голое крылышко Сорена. Совенок судорожно вздохнул от удовольствия.

— Приятненько, правда? Нет лучшего средства для твоих крылышек, чем порция влажного мха. Теперь ты можешь звать меня Нянюшкой.

— Нянюшкой? — переспросил Сорен, но тут же поправился: — Нянюшка!

— Вот молодец! Как быстро ты учишься, дорогой! Иногда приходится проявлять строгость. Но я уже вижу, что ты усвоил преподанный урок и больше никогда не будешь наказан ощипыванием.

— Ощипывание… — прошептал Сорен. Значит, они выщипали ему перья!? Нарочно выщипали?

— Знаю-знаю! Знаю, о чем ты думаешь. Ах, сладенький, сама я нисколько не одобряю подобных мер. Но разве кто-нибудь прислушивается к словам старой глупой Тетушки? Все что я могу — это окружить заботой и лаской каждого совеночка в моей пещерке.

Я стараюсь! Стараюсь изо всех сил! — казалось, она вот-вот расплачется.

Но на этот раз Тетушка-Нянюшка не угадала. Сорен думал совсем о другом. Но она смотрела так ласково… и ни о чем не спрашивала: Сорен решился.

— Тетушка… То есть Нянюшка, — поправился он. Совенок уже понял, что особое значение настоятельница придает именам.

Он начал осторожно подбирать слова, чтобы высказать свои сомнения, не задав при этом ни единого вопроса. Тетушка была права — он отлично усвоил преподанный урок!

— Я ничего не понимаю. Вот вы такая добрая, Нянюшка, а остальные такие ужасные… Стражники, охранники в Глауцидиуме и в Погаднике. Они ведут себя жестоко без всякой причины…

— Ну что ты, крошка! У них есть причина.

— Есть причина… — бесстрастно повторил Сорен. — Это было невероятно!

— Понимаешь, сладенький, — продолжала Финни. — Испытания закаляют характер.

— Закаляют характер… — так же безучастно повторил Сорен.

— Самоотречение вкупе с тщательно дозированным наказанием воспитывают стойкость и выносливость, — заученно произнесла Нянюшка, и Сорен понял, что ей много раз приходилось повторять эти слова.

— Я все понял. Чтобы закалить характер, нужно сломать крылья, — как можно равнодушнее произнес Сорен.

— Да, душечка, ты все схватываешь на лету! Я так рада, так рада…

— Раньше я думал, что характер совы закаляется в полете. Каким я был глупым!

Похоже, он отлично научился обходиться без вопросов.

— Ах, ты такой умненький совеночек! — радостно загукала Нянюшка. — Ты схватил самую суть! Совенок может заслужить право на полет, если, конечно, он предназначен для полета.

— Ну да, конечно, — пробормотал Сорен, из последних сил стараясь сохранить рассудительный тон. Но сердце его колотилось, как бешеное, а кишки сводило судорогой. Безумный страх начал подступать к горлу.

— А вот и наша номер 12-8! Прекрасный пример совенка НПП. Сорен непонимающе вытаращил глаза.

— НПП, миленький, означает Не Предназначен для Полета. Номер 12-8 — одна из таких сов. Ее задача ухаживать за другими совятами.

«Что еще за номер 12-8?» — подумал Сорен, лихорадочно перебирая в памяти все знакомые номера. В мозгу что-то мелькнуло, но тут он заметил прыгавшую неподалеку крапчатую неясыть по имени Гортензия, которая так ненавидела собственное имя, что была счастлива сменить его на номер.

— Подойди сюда, номер 12-8! Я преподам тебе первый урок ухода за больным! — заверещала Тетушка Финни.

Глаза бывшей Гортензии, а ныне номера 12-8, показались Сорену еще более пустыми, чем обычно.

— Угу-угу! Новый пациент! Пациент! Милая Тетушка, научи меня делать компрессы из мха.

Финни стала показывать маленькой неясыти, как следует пережевывать мох, чтобы он стал мягким и сочным. Сорен ничего не имел против их заботы: после влажных компрессов он почувствовал себя значительно лучше. Он не сводил глаз с номера 12-8. Интересно, почему она не предназначена к полетам? Как бы узнать это, не задавая вопросов?

— Мне кажется, я видел тебя утром в Погаднике, — наугад начал он.

— Нет-нет! Этого не может быть. Я наседка и только наседка.

— Наседка, — повторил Сорен. Воцарилось молчание. — Наседка, — снова повторил он. Номер 12-8 не проронила ни звука. — Наверное, это очень приятно быть наседкой… Ну, насиживать и все такое. Работать в Наседнике, — выпалил Сорен, на ходу сочинив новое слово. Если есть Погадник, может быть, существует и Наседник?

— Место, где я работаю, называется совсем не наседник, — монотонно произнесла номер 12-8. Судя по всему, она как следует была облучена лунным светом.

— Ну конечно, — как ни в чем не бывало поправился Сорен. — Я сказал глупость. Это называется как-то по-другому. Просто слово выскочило у меня из головы.

— Слово не выскакивало у тебя из головы. Ты его никогда не знал. Его никто не знает, — голос номера 12-8 зазвучал резче. — Это секрет. Высшая степень секретности.

— Высшая степень секретности.

— Да. У меня есть допуск к секретной работе, — распушилась от гордости маленькая совиха.

— Да-да, допуск к полетам.

— Вовсе нет! Какая глупость! Если бы у меня был допуск к полетам, меня никогда не допустили бы к секретам.

«Но неужели тебе не хочется летать?» — захотелось крикнуть Сорену, но тут появилась Тетушка Финни.

— Ах, номер 12-8, ты все сделала великолепно! Из тебя получится прекрасная сиделка!

— Моим крыльям значительно лучше, — выдохнул Сорен, поражаясь собственному лицемерию. Вообще-то крылья и правда почти перестали болеть, но сейчас его больше всего интересовал вопрос, который было не так-то легко замаскировать под просьбу. — Но чтобы совсем поправиться, мне нужно еще кое-что. Знаете, отчего у меня всегда поднимается настроение?

— Чего ты хочешь, сладенький? — проворковала Финни.