Игорь Малышев - Корнюшон и Рылейка. Под парусами

— Славный выпад! — ворчал крыс, парируя удар Рылейки. Ахав был намного крупнее и сильнее, но та была шустрее. — А вот так! — он нанёс быстрый, как молния, рубящий удар, но тётя проворно нырнула, и сабля просвистела над её головой.

— Стойте! — закричал из-за спины тёти Корнюшон. — Рылейка, этот крыс — друг! Он не сделал мне ничего плохого!

Но на его отчаянные крики никто не обратил внимания.

— Прекратите! Вы что как с цепи сорвались! Рылейка, я же говорю: это друг!

— Так что ж, если он друг, значит, прекратить такую весёлую потасовку?! — отозвалась Рылейка. В драке она раскраснелась, рыжие волосы её метались, как стая белок.

— Я тоже против! — заявил крыс. — Давно так славно не рубился, мурену мне в глотку! С тех пор, как в Марселе сгорела таверна «Череп и секстант».

Они сражались увлечённо, словно занимались любимым делом, до которого давно не доходили руки, и вот теперь, наконец-то представилась возможность дать себе волю.

— Откуда такая красавица на нашем старом корыте? — спросил крыс, вращая саблей.

— С материка! — ответила Рылейка.

— Хе-хе! Спасибо. Значит, на материке ещё не забыли, как держать шпагу.

— У нас в России точно ещё помнят!

— Ну-ну, тогда продолжим.

И ещё добрых полчаса противники звенели клинками и сыпали искрами, пока наконец, утомившись, не остановились и не отсалютовали друг другу, как того требуют правила фехтования. Тяжело дыша, они подняли опрокинутые в драке бочонки-стулья и уселись на них.

— Отлично! — удовлетворённо сказал крыс. — Нет ничего лучше хорошей потасовки.

Рылейка тоже хотела что-то ответить, но на неё набросился с расспросами Корнюшон.

— Как же ты меня нашла? Я думал, тебя насовсем унесло. Думал, и не увидимся больше никогда! Как ты сюда попала, «кошка» же у меня осталась?

— Если у человека есть ум, ему нужна только смелость, и тогда он выкрутится из любой ситуации. У меня же был веер. Когда я проснулась и увидела, что тебя нет, то при помощи веера подрулила к кораблю и стала обыскивать его. Начала с верхней палубы и постепенно спустилась вниз. В итоге наткнулась на вас.

— Корабельный крыс Ахав, к вашим услугам, — представился старый крыс.

— Рылейка. Кстати, мой отец — капитан Гхор, капитан каравеллы «Рапира».

— Вот как? Помню старика Гхора, приходилось встречаться.

— А где он сейчас, твой отец? — влез в разговор Корнюшон.

— Плавает по Млечному Пути.

— Как это?

— Разве ты не знаешь, что старые корабли, которые исплавали все моря и океаны вдоль и поперёк, рано или поздно находят потаённую протоку, которая приводит их на Млечный Путь, и дальше они путешествуют уже по нему.

— Разве это возможно? — удивился мальчик.

Рылейка и крыс загадочно усмехнулись в ответ.

Наутро Ахав повёл гостей знакомиться со своей шхуной

«Счастливой». Для начала они посетили кухню, или, как её называют на флоте, — камбуз.

— Без хорошего ветра корабль не плывёт, без хорошей похлёбки матрос не бежит, — сказал крыс, облизав ложку, когда они закончили завтракать. — Кок — не последний человек на судне. Ну, пошли дальше.

На верхней палубе царила суета. Матросы снимали и ставили паруса, корабль маневрировал. Палуба кренилась, ветер трепал паруса, звенели натянутые канаты. Слышался топот крепких матросских каблуков и весёлый свист боцманской дудки.

— А ну, пошевеливайтесь, олухи сухопутные! — гаркнул боцман простуженным басом. — Обленились, морских ежей вам за пазуху!

За штурвалом стоял здоровенный матрос с суровым обветренным лицом и большими красными руками. Неподалёку капитан корабля оглядывал в бинокль горизонт.

— Поворот фордевинд! — сказал капитан, повернувшись к рулевому.

— Есть поворот фордевинд! — ответил матрос, раскручивая штурвал.

Корнюшон долго смотрел на всё, что происходит на корабле, и спросил:

— Скажи, Ахав, какая вещь на корабле самая главная? Дудка боцмана, бинокль капитана, штурвал, мачты с парусами?

Крыс усмехнулся в седые усы.

— Трудно сказать. Самая главная вещь всегда в тени, и знает о ней не каждый.

— А ты мне покажешь, какая вещь тут самая главная?

Крыс повёл их в темноту трюма и при свете фонаря указал на какой-то гвоздь, соединяющий две толстые просмолённые балки.

— Вот это и есть самая главная вещь на этом корабле.

Квадратная шляпка мощного кованого гвоздя тускло поблёскивала, словно спрашивала незваных гостей, зачем они пришли и почему шляются безо всякого дела. Корнюшон почувствовал разочарование.

— И что, неужели без этого гвоздя корабль не поплывёт?

— Почему не поплывёт? Поплывёт, — заверил его крыс.

— А что будет, если его убрать? — спросила Рылейка, наклоняясь и трогая шляпку кончиком пальца.

Крыс выпустил из трубки кольцо дыма.

— Самое интересное, что первое время ничего не будет. Всё пойдёт по-старому. Но потом в один прекрасный момент корабль развалится на части, и никто даже не поймёт, почему это произошло. Без этого гвоздя балки начнут потихоньку раскачиваться, а потом разнесут всё судно.

Когда они выбрались на свет, Ахав продолжил:

— Знаешь, парень, в каждом корабле, каждом доме и каждом деле есть такой гвоздь, на котором всё держится. Всегда и во всём ищи такой гвоздь, тогда тебе откроются любые тайны.

— Скажи, Ахав, что главное для моряка? — поинтересовался Корнюшон.

Крыс выколотил трубку и пробурчал:

— Ну уж и вопрос. Не знаю.

— Как же так? — разочарованно переспросил мальчик.

— А вот так! Я знаю только, что чёрта с два получится хороший моряк из того, кто не любит моря.

Корнюшон и Рылейка прожили на корабле около недели. Им нравилась и матросская беготня по утрам, и как бьют склянки (так называются корабельные песочные часы), и запах соли, который пропитал насквозь старый корабль, и смешные проклятья боцмана. Но больше всего им нравилось сидеть на самой верхней рее и смотреть вперёд. В тихие ночи здесь хорошо думалось и мечталось. И вот однажды в светлую лунную ночь они сидели вдвоём, и вдруг Корнюшону показалось, что вокруг сгущается неизвестно откуда взявшийся туман. Он не был похож на те обычные туманы, что ранним летним утром покрывают поля и исчезают с восходом солнца. Нет, этот туман сиял и переливался, он был густой, как молоко, и такой холодный, словно его натянуло сюда прямо сверху, оттуда, где сияли льдинки звёзд. Корнюшон оглянулся по сторонам, почуяв неладное, и посмотрел на сидящую рядом Рылейку.