Игорь Малышев - Искусство и философия. От модерна к постмодерну

В оформлении книги использована картина К. Малевича «Черный квадрат»

Данное издание представляет собой сборник статей, посвященных различным аспектам одной темы: взаимосвязанному движению искусства и философии от модерна к постмодерну. Изложение названной проблематики осложнено крайней терминологической путаницей, царящей в существующей литературе. Что повлекло необходимость предварительного уточнения используемых терминов.

Особенно отличается терминология в искусствоведческих и философско-культурологических исследованиях. Под «модерном» понимается и направление в искусстве рубежа XIX и XX веков, и состояние общества, включая и его культуру, начиная с эпохи Просвещения. Иногда термин «модерн» используется как сокращение от понятия «модернизм». А под последним понимается искусство первой половины XX века. «Постмодерн» также трактуется неоднозначно: и как состояние общества, и как сокращение от «постмодернизма», под которым имеется ввиду особое направление в искусстве рубежа XX и XXI веков. Не менее разноречивы и трактовки временных рамок применения вышеназванных терминов и соответствующих им понятий.

Не претендуя на большее, для однозначности понимания нижеследующих текстов, оговорим смысл используемых в них терминов.

Под «модерном» будем иметь ввиду общество и его культуру, начиная с эпохи Просвещения вплоть до 50-х годов XX века. Соответственно, «постмодерн» – последующее за «модерном» состояние социума и его культуры вплоть до сего дня.

Термин «модернизм» будет использован для обозначения искусства и философии первой половины XX века. «Постмодернизмом» же будем обозначать особенности и направления духовного творчества, впервые сложившиеся в обществе постмодерна. Такие, к примеру, как поп-арт, концептуализм, лэнд-арт, боди-арт в сфере визуального творчества, а в сфере философии – особенности неклассического мышления, воплотившиеся в творчестве позднего М. Хайдеггера, М. Фуко, Ж. Делеза, Ж. Деррида, Р. Рорти и других авторов второй половины XX и начала XXI века.

Оценка результатов развития Западного искусства XX века неимоверно сложна. Прежде всего потому, что требует колоссальной художественной эрудиции, чтобы охватить искусство многих стран, многих направлений и всех видов художественного творчества. В данном эссе мы ограничим проблематику тем, что главным в нем будет осмысление и формулирование самих критериев оценки, в свете которых затем будет осуществлена эскизная оценка этого искусства. «Эскизная», то есть «предварительная», так как автор осознает границы своих возможностей.

В принципе, в качестве критериев оценки состояния искусства могут выступать, во-первых, художественно-эстетический идеал оценивающего и, во-вторых, его теоретические представления о сущности искусства. Причем, применение данных критериев опосредуется определенным уровнем владения нормами художественного языка оцениваемого творчества.

То есть, для того, чтобы оценить, необходимо сначала воспринять. Что возможно только в том случае, если владеешь тем языком, на котором «говорил» художник. Сама же оценка может быть художественно-эстетической и теоретической. Первая – непосредственное соотнесение воспринятого произведения с эстетическим идеалом искусства, результатом чего является эстетическое переживание (наслаждения или отвращения), отражающая эстетическую ценность конкретных произведений. Помимо такой – индивидуальной, субъективно-эмоциональной эстетической оценки отдельных произведений – невозможно оценить и уровень, достигнутый искусством определенной эпохи. В свою очередь, непосредственные восприятия и оценки соотносятся с теоретическими представлениями о сущности искусства, его общественном предназначении, которые формируются на основе той или иной традиции эстетической науки. Результатом чего будут уже теоретические суждения о том, насколько данные произведения совершенно (или несовершенно) представляют искусство как род человеческой деятельности. И только путем обобщения теоретических оценок отдельных произведений возможно суждение о состоянии искусства той или иной эпохи.

Очевидна субъективность указанных критериев. Что неизбежно обусловливает конкретно-исторический (и даже индивидуально-своеобразный) характер любой оценки искусства. В результате, вопрос может состоять лишь в том, чтобы минимизировать такой характер оценки, по возможности приблизив ее к общечеловеческой значимости оцениваемых результатов художественного творчества. Задача отнюдь не простая, о чем свидетельствует то, сколь часто оценки творчества как отдельных художников, так и общего состояния искусства, даваемые современниками, опровергались последующими поколениями. Их суд, то есть суд времени и будет конечным критерием общечеловеческой значимости искусства.

Особую сложность представляет оценка искусства XX века вследствие резкого ускорения развития искусства и все нарастающей его плюралистичности – одновременного существования все большего количества художественных направлений. В результате, в настоящее время мы имеем дело с взаимоисключающими суждениями: от утверждений об упадке, кризисе искусства (Т. Адорно, Н. Бердяев, Г. Маркузе, О. Шпенглер) до его апологетики.

Такие различия нередко имели и узко идеологические причины. Когда, например, советские эстетики писали о кризисе буржуазного искусства, апологетически противопоставляя ему искусство «социалистического реализма», и, наоборот, буржуазные критики «соц. реализма» противопоставляли ему искусство Запада. Пример апологии искусства развитых капиталистических стран может представлять, в частности, докторская диссертация О. Кунгурова «Эволюция артефакта: проблема кризиса искусства в немецкой эстетике XVIII–XX веков», защищенная в 1998 году. В противовес анализируемым концепциям кризиса искусства в капиталистическом обществе автор категорически утверждает: «Положение о кризисе искусства… несостоятельно ни как аксиома, ни как гипотеза. Это – артефакт» [3, с. 44], то есть некая «мифологема» эстетической теории, поскольку «кризиса искусства как такового не было и нет» [3, с. 46]. И в качестве основного аргумента: «искусство капиталистического строя не может и не должно быть иным» [там же].