Виктор Хохлов - Тайна малиновой воды

С этими словами она подлетела к младшему брату и больно ужалила его в лоб.

«...А ты — отъявленным лентяем!» — и она ужалила другого брата.

«...А ты — мерзким лгуном!»—и муха ужалила третьего брата.

В тот же миг сделалось темно, как в погребе, и... все пропало.

— А потом? Что было потом? — снова спросил нетерпеливо Гусь.

— Я не знаю, что было потом, — после некоторого молчания промолвил Мишук. — Но иногда мне кажется...

Мишук замолчал.

— Что кажется? Ах, да не тяните же вы! Я с ума схожу от нетерпения.

— Мне иногда кажется,-—Мишук перешел на таинственный шепот и заговорил как-то сбивчиво, словно ученик, который плохо знает урок... — что те... ну, которые заколдованные... что они — это мы. Нас привезли пятерых, всех вместе... И все очень сходится...

Если бы в комнату ворвался тот самый волшебник или влетела колдунья — муха, это не произвело бы более сильного впечатления. Даже у Льва шевелилась грива и стучали зубы. Потом Гусь спросил:

— Что сходится?

— Да все, — вздохнул Мишук. — Например, ни у кого нет такого скверного характера, как у нашей Татьяны. Каждого задевает, всегда старается захватить самое лучшее место, жадничает, вот такого лоскуточка у нее не выпросишь...

— Потому что я самая красивая! — заносчиво перебила его Таня.

— За все это ей частенько попадает от других, — продолжал Мишук, не обратив никакого внимания на слова Тани. Затем он посмотрел на собаку и сказал:— Или возьмите Бублика. Отпетый лентяй! Как его положили у стены, так и лежит, ухом не шевельнет. Удивляюсь, что его до сих пор моль не съела... А котенка не зря Врунчиком прозвали: мяукнуть не может, чтобы не соврать. Как-то из комнаты исчез деревянный конь на колесах. И что же вы думаете? Врунчик заявил, что это он съел коня. Будто бы впотьмах принял его за мышонка и съел. Вместе с седлом и колесами.

Все засмеялись.

— Ну, а Клёпу мы знаем, — весело промолвил Лев. — Хвастунишка, каких свет не видал.

Игрушки оживились и принялись обсуждать услышанное. Но тут снова подал голос всегда чем-нибудь недовольный Гусь:

— Постойте, постойте! Я все-таки никак не пойму, что из всего этого следует. Любому из нас можно приписать какие-то глупости. У меня вот тоже плохой характер...

— Погоди, Гусь, ты надоел, — остановил его Лев и вежливо обратился к Мишуку: — Значит, вы утверждаете...

— Я ничего не утверждаю, — устало сказал Мишук.—Я же говорил вам: мне иногда кажется. Вот и все. И я думаю — надо спасать брата нашей юной хозяйки.

— Ничего не понимаю, — замотал головой Гусь. — При чем тут брат хозяйки?

— А я начинаю соображать, — медленно сказал Лев. — Вы думаете, что сегодня утром его укусила та самая злая муха — колдунья?

— Ну, конечно же! — воскликнул Мишук. — Ее зовут Шишига. Она летает по белу свету и то здесь, то там кусает маленьких детей.

— Без разбору?

— В том-то и дело, что с разбором. Шишига выбирает тех, кто похуже: врунишек, капризуль, грубиянов, лежебок... Вы, наверное, сами слышали, как родители спрашивают сына или дочку: «Какая муха тебя укусила?» Потому что боятся: а вдруг это была Шишига?

— И долго болеют после укуса этой... Шишиги?

— Иногда очень долго, иногда — всю жизнь.

— Всю жизнь! — воскликнул Лев. — Значит, трус может до самой смерти остаться трусом?

— Да, Если не будет лечиться.

— Я бы не выдержал. Я бы сам... Сам себя съел.

— Но самое страшное, — продолжал Мишук, — что такого больного Шишига может укусить еще раз. И тогда... Тогда он превратится в игрушку, — Мишук тяжело вздохнул. — К счастью, это случается редко.

— А есть лекарства от таких ужасных болезней? — испуганно пискнула одна из маленьких кукол.

— Есть, — задумчиво сказал Мишук. — Это — малиновая вода. Увидеть ее можно в лунную ночь, после дождя в старом саду. Но только те могут найти воду, кто забудет о своих болезнях.

— И вы с друзьями хотите попытаться? — догадался Лев.

— Да. Чтобы вылечить брата нашей доброй хозяйки. Надо успеть это сделать до ее возвращения. И до того, как мальчик пойдет в детский сад. Шишигины болезни иногда бывают заразны. И кто знает...

— Я все понял! — воскликнул Лев. — Кому-то из вас, чтобы достать малиновую воду, придется выдержать трудное испытание, а может быть, даже совершить смелый, благородный поступок.

— Я очень, очень боюсь за нашу хозяйку. Она так любит, так понимает и так жалеет нас!

Это произнесла Таня, и все удивились, потому что впервые увидели жалость на ее лице.

— Не будем же терять времени! — с жаром сказал Мишук. — У нас в запасе всего одна ночь. Вперед, друзья!

Я отлежал ухо. Какой-то твердый предмет — наверное морской камешек из Любашиной коллекции — попал под плечо. Но я боялся шевельнуться, чтобы не спугнуть этих славных зверят и человечков. Надо было узнать все до конца, даже если бы проклятый камень приклеился к плечу навечно.

В углу слышалась какая-то возня. Очевидно, храбрецы мои готовились в поход. Но что они там делали, разобрать было невозможно.

Вот что-то щелкнуло, скрипнуло, прохладный ветерок порхнул в комнату. Я успел догадаться, что открыли окно, и тут же услышал шепот:

— Ну, кто первый?

— Я начну. Только веревку держите крепче.

Потом все стихло. Можно было подумать, в комнате никого не осталось. И я даже вздрогнул, когда Лев сказал:

— Ну, братцы, жди приключений! Заварили ребята кашу...

Никто ему не ответил.

Я терпеливо ждал. И боялся одного: как бы не уснуть. Там, внизу, среди кустов, деревьев и густой травы развертывались удивительные события. О них я узнал немного позднее из рассказов моих маленьких смельчаков.

Последним покинул комнату Мишук. Он привязал веревку за оконный шпингалет, наказал Тане никуда не отходить от подоконника и скользнул вниз, Друзья поджидали его в высокой траве.

— Командуй, Топтыгин! — потребовал Бублик.

— Тише ты! — шепотом взмолился Клёпа. Даже в темноте видно было, что кончики его длинных ушей дрожали.

— Да, шуметь не надо, — поддержал Мишук. — И торопиться тоже. Давайте посоветуемся. Ведь мы еще и не знаем, где искать малиновую воду.

— Однажды при мне читали сказку,—заявил Клёпа, — и в ней говорилось, что какая-то волшебная вода хранится под красным четырехугольным камнем.

— А я слыхал, что такую воду надо искать в старом малиннике, — произнес Бублик.—И будто бы...

Но Врунчик, у которого всегда чесался язык, когда говорили другие, не дал ему досказать.