Константин Арбенин - Заявка на подвиг: Сказочное повествование

– Бюрократы катаные! – ругается, разглядывая документ.

Углядел на столе вазочку с кетчупом, обмакнул в нее бронзовый палец и ткнул в справку – так припечатал, что достоверней не бывает. Тут, как бы в подтверждение содеянного, ахнул печатью гром, и молния присовокупила свою быструю роспись. Памятник постоял еще, взял со стола первую попавшуюся бутыль, опорожнил залпом, ухватил оттуда же малосольный огурчик, закусил, крякнул-скрипнул.

– Дело сделано, – говорит, оборачиваясь к барону Николаю. – Пора мне на пьедестал, как бы не занял кто. А то много развелось... соавторов.

Проломил еще кусок стола и пошел к выходу, отмахиваясь от летающих по залу бумажных листов. В дверях столкнулся с оруженоской, сказал ей «Пока» и честь отдал по всей форме.

Те рыцари, которым памятник, проходя через стол, отдавил разные места, выползли на свет в поисках рыцарских аптечек, которых, к слову сказать, на положенном месте не оказалось. А остальные не спешат из-под стола выползать – им там спокойнее. Многие из них под столом уже освоились, потаскали снаружи еду и напитки и там продолжают свое рыцарское времяпровождение, жуют-запивают.

Витя Тигрошкурцев председателя с пола приподнял, стал ему валидол в рот всовывать, спрашивает у него что-то. А председатель ответить не может, он без дополнительных подбородков говорить разучился – в них вся сила его слов располагалась, весь, так сказать, оглушающий собеседника резонатор. Председатель только смотрит вокруг пустым глазом, новичка бессовестного разыскивает. Разыскал, посмотрел на него пугливо, без всякого юмора, промычал что-то невнятное.

Витя к рыцарю повернулся, рукой ему машет, чтоб уходил поскорей.

– Иди, – говорит, – зачислен, считай. Завтра после двух придешь за корочкой.

Барон Николай развернулся, пошел к дверям. У порога мнется его оруженоска – смотреть смотрит, а войти в залу не решается. Больно чудны ей мужские дела. Барон Николай, как только увидел ее, задумался, потом развернулся резко, обратно к столу пошел.

– Да нет, – бубнит себе под нос, – не надо. Я уж как-нибудь сам перебьюсь, без привилегий, без уцененных индульгенций ваших.

Взял со стола свою справку с тяжелым томатным пятном и разорвал ее на мелкие кусочки.

– Извиняюсь, – говорит вслух, – за беспокойство, господа рыцари. Передумал я, беру свое заявление обратно. Порочащих меня связей иметь не хочу.

И только после этого удалился, оруженоску за руку прихватив.

Гром прекратился, ливень утихомирился до крупного дождя. Барон Николай большими шагами (очевидно, насмотревшись на ходячий памятник) шел по темным переулкам, весь углубившись в себя и не обращая внимания на бежавшую рядом с ним донью Маню. Оруженоска, промокшая до нижнего белья, стойко держала над своим рыцарем зонт, хотя и едва поспевала. Наконец барон Николай остановился, поглядел на спутницу, забрал у нее зонт и спросил:

– И как тебе это удалось?

– Ты меня еще плохо знаешь, – сказала оруженоска, смахивая с носа дождевую капель. – Ты просто не в курсе, какие я подвиги совершала, пока у меня рыцаря не было. Огого! Однажды самого управляющего нашим феодально-жилищным хозяйством уболтала заменить во всем доме батареи – старые на новые. Ты можешь себе такое представить? Вот. Так неужто мне с памятником не договориться!

Барон Николай глубоко вздохнул и уже не таким быстрым шагом продолжил путь. Оруженоска взяла его за локоть, уютно пристроилась под зонтом.

– А ведь этот памятник, – стал вслух размышлять барон Николай, – он на Дона Капитона не похож вовсе. Капитон же доспехи не носил! Да и наследников у него не было – откуда они набежали, памятник построили! Не понимаю.

– Было бы наследство, а наследники найдутся, – рассудительно сказала донья Маня. – А про памятник я слышала, что его лепили с другого конкистадора, хотели отправить в Новый Свет, да что-то не задалось. Вот тогда его и продали наследникам Капитоныча – чтобы не пропадало добро... если это можно назвать добром. А наследники-то его никогда не видели, вот и купились...

– Да уж, добро-то то еще!

Тяжело вздохнул рыцарь и голову так понурил, что чуть в фонарь не врезался. Понятно было, что не памятник его сейчас больше всего волнует, а совсем другое.

– Не переживай, рыцарь мой, обойдемся без их Союза, – растолкала его оруженоска. – Вон, Дон Кихот – не состоял в Союзе, и ничего, самый известный рыцарь. Ланцелот тоже сам по себе был, и Лоэнгрин. А кто скажет, что они не рыцари? Да и всякие там Ахиллесы с Одиссеями – не состояли, не участвовали, не привлекались.

– Да? – с надеждой принял успокоение барон Николай. – А Ричард Львиное Сердце?

– Ай-ай-ай, а еще хорошист! – сочувственно покачала головой донья Маня. – Это же вымышленный персонаж, мифологический.

Рыцарь пристыжено замолчал.

Пока дошли до дома, донья Маня рассказала барону Николаю некоторые подробности. О том, например, как бронзовый Дон Капитон долго не мог слезть с высокого пьедестала. И о том, как она подставила ему садовую лесенку, которая под каменными ногами, конечно, сразу же проломилась. И еще о том, как, свергшийся с лестницы Дон Капитон ужасно разозлился и принялся метать громы и молнии, от чего, видимо, и переменилась погода. Барон Николай, представив все это, даже хихикнул пару раз и с удовольствием отметил, то чувство юмора к нему постепенно возвращается.

– Ну вот, – сказал рыцарь оруженоске уже дома, когда они грелись у масляного радиатора, – как это не печально, но этот подвиг... вернее, это приключение мне все-таки не удалось закончить.

– Глупый рыцарь, – сказала донья Маня. – Ты не просто закончил его, ты закончил его с отличием! Такую правильную точку поставил – и без всяких подсказок, сам!

Барон Николай выпучил глаза, не очень-то поверив своим ушам. Но оруженоска продолжала в том же духе.

– Знаешь, – сказала она, – может быть то, что ты сегодня совершил, это и не подвиг, но я почему-то тобой горжусь. Есть такие поступки, которые ни в чем не уступают подвигам. Сегодня ты поступил, как самый настоящий рыцарь – высший сорт рыцарь.

– Но ты же ведь хотела... – барон Николай запутался. – То есть, я уже не знаю, чего ты хотела... Но эту кашу заварила ты!

– Бывают и у оруженосок проколы, – спокойно ответила донья Маня. – На то и существуют рыцари – чтобы исправлять ошибки оруженосок.

Барон Николай хмыкнул.

– А как же мы теперь – без Союза? – вопросительно вздохнул он. – Это нам он не нужен, а нашему малышу он бы не помешал.

– Ну, это мы спросим у малыша, лет эдак через «дцать», – успокоила донья Маня. – Думаю, ему виднее. Может, его вполне устроит и наш союз.