Ольга Батлер - Тринкет

Дети выбежали на улицу. Там оказалось на удивление тихо. Над их головами висела луна, размером с двухфунтовую монету, она повернулась к земле всем своим круглым лицом. Такой полной они в жизни не видели.

Трактир был прекрасно виден в ее холодных лучах, ночью он казался похожим на человека. Крытая аккуратно подрезанной соломой крыша была его длинными волосами. Две каминные трубы, торчавшие по бокам, — маленькими рожками. Широкий козырек на первом этаже, с которого свешивались корзины с петуниями, — сцепленными руками. Балкончик и верхние окна — носом, глазами и щеточкой усов.

Окна были закрыты шторами, поэтому казалось, что великан дремлет. И сам он светился изнутри — ровным зеленоватым светом, словно был сделан из светляков. Даже корзины с петуниями таинственно мерцали, переливаясь изумрудными блестками. Они слегка раскачивались. Джорджу почудилось, что цветы шелестели: «Виг-риф, виг-риф…».

Неожиданно на фоне огромной луны обозначился силуэт ведьмы, летевшей на метле. Силуэт был четкий, как в театре теней. Она подлетела к окну их комнаты, повисела перед ним, заглядывая вовнутрь. Это была тетя Мэри.

Брат с сестрой бросились прочь от трактира, но ведьма заметила их.

— Племяшки! А ну идите сюда, — властно поманила она, поднимаясь на крышу.

Тело перестало слушаться Джорджа, он все видел и слышал, вот только не мог поднять голову и посмотреть ведьме в глаза. Тётка сошла с краешка крыши, оттолкнулась от него метлой, как веслом, и плавно перенеслась на крышу соседнего здания.

Воскликнула:

— И-ах! — перепрыгнув дальше, потом: — И-ох! — вернувшись обратно.

Она шаловливо порхала над ночной улицей, от одного дома к другому.

— Сегодня ночь лунных иллюзий. Такая повторяется лишь через восемнадцать лет и одиннадцать дней! — крикнула Мэри. — Можно лунную гладь наблюдать, восхищаться близостью лунного света и росчерками на лунных дорожках… А вон там, — небрежно махнула она в сторону неразличимой дали, — там полно разных памятников старины и достопримечательностей, но вам туда нет дороги… Бедняжки, вам никогда не испытать подобного… А мне разрешили туда попасть! Нас собралось много, мы летели обратно и видели границу дня и ночи. Темнота надвинулась, накрыла голубизну и зелень, и в этой черноте, как алмазы на бархате, заблестели огнями города. Тогда мы запели от восторга!

Подняв белое лицо к темному небу, Мэри завыла. Где-то вдали ее песню подхватили другие голоса — то ли женские, то ли волчьи. Более прекрасного пения Джордж не слышал в жизни: это был тревожащий душу гимн луне.

Под звуки песни ведьма медленно кружилась в воздухе — ее глаза сверкали, волосы развевались блестящими прядями, как клубок потревоженных змей. А ветра-то не было, ночь была тихая. Джордж заставил себя моргнуть, чтобы справиться с наваждением, и Мэри расхохоталась. Она наслаждалась силой, которую ей давала полная луна, а также своей властью над детьми.

— Запомни, племянник: справедливости нет, любви нет, и лучший друг — отъявленный подлец… Ты обязан слушаться меня! — тетка с улыбкой погрозила метлой, хотя глаза ее не смеялись. — Я теперь невеста дракона. Я, дочь Азалии, бывшей невесты короля! А это кухаркино отродье, Августина, она больше никогда не будет сидеть на троне.

Рядом с ведьмой захлопали мокрые крылья — это была цапля с рыбой в клюве.

— Аи — аак! — раздразнила ее Мэри.

Цапля недовольно откликнулась и выронила добычу.

— Ага… Я вижу, как рыбка попала прямиком в трубу одного из соседних домов, — засмеялась Мэри. — Там два старика, муж и жена, только что потушили свой камин, они собирались идти спать. Но услышали удар о каминную решетку, увидели выпавшую из дымохода рыбешку…

— Откуда вы это знаете, тетя? — прошептала Брэнда.

— Мне подарены силы, о которых я давно мечтала! — крикнула Мэри, гордо блеснув глазами. — Так… Рыбку положили в таз с теплой водой, она оживает прямо на глазах. Если не считать слегка обожженной с одного бока чешуи, с ней все в полном порядке. Старики оставят ее у себя и дадут ей имя Ванда, что означает «чудо» — именно так они расценят ее спасение. «Это одна из самых удачливых рыб на свете», — будут повторять они. Глупцы! Им и в голову не придет, что это случилось исключительно по моему желанию! Я теперь всемогуща!

Мэри легла на свою метлу, оттолкнулась ногой от крыши и отлетела подальше.

Прежде она была просто вздорной самовлюбленной женщиной, но после знакомства с фарфоровым человечком стала настоящей ведьмой.

Тринкет играет на слабых струнах каждого, подумал Джордж. Что за приз можно ждать в конце этой игры? Получалось, человечек двигает игроков, как пуговки в настольной игре, к своей тайной цели.

— вот что крутилось у Джорджа в голове все последние дни! Он не помнил, откуда взялись эти слова, хотя догадывался, что произнес их, когда они с Питером читали старое письмо из шкатулки.

Бабушкино проклятье вернулось не только к ней, но и к ним, ее близким. Как витки разжатой пружины, его слова одно за другим приходили в действие, а Джордж не хотел задумываться над скрытой в них угрозой — был слишком занят поиском сокровища. В результате Мэри стала ведьмой, а он, Джордж — эгоистом и жадиной.

— Не хочу больше играть с вами, и приз ваш мне не нужен! — неожиданно для себя сказал мальчик шкатулке. Он был уверен, что Тринкет слышит его.

— Богатство и слава тебе не нужны? — спросило неподвижное фарфоровое лицо.

— От вас ничего мне не нужно, — твердо ответил Джордж. — Потому что вы — злой.

По тому, какое облегчение он сразу почувствовал, понял, что поступает правильно: ведь самых важных вещей на свете можно добиться безо всякого волшебства — надо только быть честным и добрым, великодушным и терпеливым. Захотеть таким стать!

Мальчик изо всей силы размахнулся… Но шкатулка не долетела до земли — тетя Мэри, совершив ловкий маневр на своей метле, поймала ее.

— Негодник! — испуганно прошипела она.

— Фи, — запищало на мостовой, — фа, фо, — словно жалуясь.

Это были выпавшие из шкатулки часы. Их нежный механизм не вынес подобного обращения.

— А ну-ка, немедленно идите обратно в трактир, пока я по-настоящему не рассердилась, — приказала Мэри притихшим детям.

Вот во что превратилось захватывающее приключение.

До рассвета у Джорджа было много времени. Он окончательно понял, что значили бабушкины слова про возмездие. Смятение мальчика только усилилось. Ну и близкие у него: тетя — ведьма, бабушка — колдунья, наславшая беду на целое королевство. А ему приходится расхлебывать.